Через время все девицы -
Все Рожанины сестрицы,
И она, к тому ж, сама,
(К Роду съехав в терема),
Всем на радость понесли,
И ко сроку родилИ;
А Рожана, коль венчалась,
С Родом, Рода называлась,
Так как мужняя жена,
Его имя взять должна.
Первым (коль, уж, так сошлось),
Слово божье родилось.
Рода первенца родила;
Роду сына подарила.
С появленьем сына-слово,
Всё в пространстве стало ново.
Слово было то от Бога;
Было не длиннее слога,
Но была в нём божья сила:
Всё в движенье приводила,
И, рекомое сознаньем,
Извлекалось бормотаньем.
Оттого, не сомневаясь,
Высшей воле подчиняясь,
Род и Рода ликовали,
Сына Бармою назвали.
Вслед за Бармой появился;
От Земун на Свет родился,
Хоть и молод, а, уж, стар,
Неприметный взору Вар -
Властелин небесных вод.
А за ним пришёл черёд,
Среди этих вод небесных,
Безграничных, повсеместных,
Словно пламенным кадилам,
Воссиять с небес светилам,
Как горнилам, мощным, жарким,
Всевозможным звёздам ярким,
Что Седуней рождены;
Что во век сиять должны.
Но Седуня прежде них,
Родила ещё двоих:
Смагу - огненного сына -
Великана-исполина;
Он все звёзды оживил,
И собой воспламенил,
Мрак пространства прочь гоня,
Силой божьего огня;
Свет тогда с небес пролился;
Свет от мрака отделился,
И тогда с небес открылась;
Перед всеми появилась,
Среди звёзд красой блистая;
В свете призрачном витая;
Распахнув прекрасны очи,
Властелина Светлой Ночи,
Та, что негою полна;
Светом звёзд озарена.
И смиреннейшая Тала,
В срок свой матушкою стала,
В несусветной круговерти,
Для небесной чудной тверди.
И, когда расположились,
Твердь и небо разделились.
В аккурат к тому в канун,
Дети: сын и дочь Земун -
Дон и Дана, уж, готовы,
Были сбросить прочь покровы;
Лишь Земная Твердь родится,
С высей вниз-де устремиться;
На неё спокойно лечь,
И, струясь, по тверди течь,
Словно синих лент скопленье,
Всем, кто зрит, на загляденье;
И питать из той воды,
Лес и степи, и сады.
Лебедь чёрная Лапьята,
Мраком призрачным объята,
К чахлой тверди приплыла,
И на Свет произвела,
Чудо-Деву, что собою,
Столь прекрасна. Красотою,
Всех затмить она могла,
Хоть мала пока была,
И, уж, верно, став взрослей,
Равных не было бы ей.
Деву эту, невзирая,
На укоры, Злата Майя,
Мать взялася называть.
"По иному не бывать!" -
Всем Лапьята говорила.
Хоть молва её судила,
Но, всё ж, вскоре примирилась.
Имя так-де и прижилось.
Пава жизнь дала сестрицам -
Двум прелестнейшим девицам:
Небо-Сва одна звалась,
А другая же реклась,
Без бахвальства и искуса,
Скромным именем Таруса.
Оттого так мать звала,
Что дочь светлою была.
Ута в волнах синих вод,
Тоже принесла приплод,
Не вдали, близ бережочку,
Тоже маленькую дочку.
Имя ей не сразу дали.
Долго думали-гадали,
Как же девицу назвать?
Как средь прочих выделять?
Всё потом само решилось.
Имя разом появилось,
Когда дева, что скрывать,
Стала судьбы предрекать.
Надо ж было так случиться:
Что ни скажет, всё свершится;
И, чуть дева подросла;
Едва косу заплела;
Макошь стали деву звать -
Мать-судьбою окликать.
Рода вскоре вновь: на днях,
Оказалась на сносях.
Сына мужу вновь родила;
Роду Лада подарила.
Лад был стройным и пригожим;
На отца во всём похожим;
Он и шустрый, и уклюжий;
Силой обладал недюжей,
Но, коль сравнивать с отцом,
Миловидней был лицом.
Лад коварства сторонился.
Ладом всё решать стремился.
Все пророчили ему,
Очень дивную судьбу;
А ещё милому другу -
Распрекрасну. супругу,
Непременно обещали,
И, клянясь, на том стояли.
Тут и сказочки конец,
А, кто слушал - молодец!
24.09.2023. 15:23.