Маленькое воскресное путешествие по "Миру Искусства". Звëздные имена, знаменитые адреса на Литейном и вокруг, громкие истории и выставки, свобода духа и меценатство.
На смену старому всегда приходит новое. И возможно в иные времена эти перемены были не столь радикальны, но чем дальше раскручивается история человечества, тем стремительнее происходят эти перемены и тем они категоричнее. Особенно это заметно на рубеже веков, которые зачастую становятся рубежами эпох.
Вот и начало XX века стало переломным не только в материальной жизни, но и в духовной тоже. Научно-технический прогресс не оставляет нам шансов. Диалектический материализм рулит и бытие определяет сознание. Не знаю, как бы реагировал на скорость изменений в нашем сознании Гераклит, провозвестник этой идеи, но автор "Капитала" потирал бы довольно руки.
В середине XIX века в среде художников произошëл буквально переворот, который даже назвали Бунтом 14 по числу художников "бунтарей", выступивших против академического искусства, отказавшихся от традиционного конкурса и ушедших из Академии. Это были передвижники. Но вот наступил момент, когда и сами передвижники со Стасовым во главе перестали быть чем-то новым; свежестью, как говорится, уже и не пахло. И это было слишком очевидно, особенно в творческой среде. Вот тут-то и появляются новые лица, звучат новые голоса.
А началось всë с приезда 18-летнего Серëжи Дягилева в Петербург и его знакомства и дружбы с молодыми художниками-бунтарями и не только художниками, но явно бунтарями. Это были Дмитрий Философов, Александр Бенуа, Леон Бакст, Константин Сомов, Валентин Серов, Анна Остроумова и другие гении, взявшие на себя смелость создания нового мира культуры.
Собиралась это компания в квартире Сергея Дягилева на Литейном 45 - это угловой доходный дом Оржевского.
Здесь Дягилев с Александром Бенуа придумали собрать всех единомышленников в общество "Мир искусства" и здесь же была первая редакция их коллективного детища, журнала "Мир искусства" (каких только вариантов названия не было, смешных в том числе).
Но почему именно Дягилев?
При однозначности материального фундамента любых изменений, всегда найдëтся группа людей, сознание которых раньше других чувствует свежий ветер перемен и всегда есть человек, который способен вобрать в себя всю энергию мира, чтобы этот мир изменить. Этакий пассионарий, спасибо Льву Николаевичу Гумилёву, сыну одного из таких людей, людей мира.
Если исходить из расхожей поговорки о том, что весь мир - театр, то ведь в каждой пьесе есть главный герой. В нашей истории эта роль пренадлежит Серëже Дягилеву. И как поëтся в песне-декларации моих нынешних фаворитов, группы "Курара": "настоящую музыку пишут наглые". Сам Дягилев всë про себя понимал, и что нет у него таланта ни как у композитора и певца, ни как у художника, и что нет у него каких-то высоко-моральных принципов, зато есть много нахальства, этакой напористости, пробивающей любое неприятие его личности, его идей и проектов. И бросил он писать бездарную музыку и мучить товарищей своим пением, а направил всю свою энергию на изменение этого мира.
И у него со товарищи это здорово получилось. Тем более, что кроме нахальства у него ещё была бездна вкуса и со временем это признали во всëм мире. Это я про успехи труппы "Русский балет Дягилева" и его "Русские сезоны" в Париже и других столицах и не столицах мира.
Но это уже другая история и о ней в другой раз.
А мы бродим вокруг Литейного, Академии Штиглица, у Летнего сада и по Фонтанке. Именно здесь когда-то, на рубеже веков тоже бродили, собирались за чашкой чая или чего-нибудь покрепче, фонтанировать идеями, влюблялись и творили, создавая новый мир искусства - "искусство ради искусства"- соратники Дягилева. Это его принцип, которому он был верен всю жизнь - никакой обыденности, только феерия и всë ради неë. Эстетизм над идейностью.
На Литейном, совсем рядом с домом 45, где мирискусники организовали первую редакцию журнала, находился и знаменитый дом Мурузи (Литейный 24) во всей своей неомавританской красе, где среди прочих знаменитостей в квартире на 5 этаже жили Дмитрий Мережковский и несравненная Зинаида Гиппиус, дружившие с мирискусниками и особенно с Димой Философовым, который, кстати, как и его кузен Дягилев, не был художником, но был всецело за новое искусство, за новую религию, за новую философию, в общем - за новый мир. А так же за "новую" христианскую любовь. Да, в коммуне Мережковских были озабочены и этой проблемой, "посвящённые" неустанно работали над тем, чтобы вертикальная составляющая эротики победила горизонтальную, тем самым добившись максимального развития личности именно "по вертикали".
А из окон этой легендарной квартиры такой прекрасный вид - Спасо-Преображенский собор - русская классика, проект Василия Стасова.
Кстати, сын Стасова, Владимир Васильевич, музыкальный и художественный критик, историк искусств, архивист, общественный деятель, категорически враждебно отнëсся к новому объединению и его членам, увидев в них представителей декаданса. Именно из-за обвинений в декаденстве княгиня Тенишева перестала финансово поддерживать мирискусников и издание журнала. Одно время помогал известный своим меценатством Мамонтов. А к тому времени, когда он разорился, помощь пришла откуда и не ждали - от Николая II - спасибо Серову, писавшему тогда портрет царя.
А чтобы попасть в новую редакцию журнала на Фонтанке, мы пройдëм мимо такой чудной (петровское барокко) Пантелеймоновской церкви на углу Пестеля и Соляного переулка, на котором жили многие деятели искусств и на котором, рядышком с православным храмом находится другой храм - академия Штиглица.
Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия имени А. Л. Штиглица (Академия Штиглица) — одно из старейших российских учебных заведений - изобразительное, декоративно-прикладное искусство, дизайн. Именно здесь новое объединение громко о себе заявило, организовав в 1898 году «Выставку русских и финляндских художников». Тогда это учреждение называлось Училище технического рисования барона Штиглица. А отсюда эти гении с Дягилевым, как организатором и вдохновителем во главе, победно рванули в Париж.
А вот и Фонтанка и нам надо на другой берег через знаменитый Пантелеймоновский мост, который по первоначальному проекту мог оказаться гораздо ближе к слиянию Фонтанки с Невой, примерно напротив Императорского училища правоведения (спасибо принцу Ольденбургскому). И тогда "чижики-пыжики" в зелëных мундирах училища, талантливо что-нибудь насвистывая, могли бы сразу гурьбой отправляться через мост в Летний сад.
Но мост через Фонтанку, который в итоге был построен там, где он красуется и сейчас, Пантелеймоновский мост, приводит нас не в Летний сад, а мимо, от Пантелеймоновской церкви и Мемориала воинам Ханко к Михайловскому (Инженерному) замку.
🌿Кстати, так любимая мною церковь Святого Пантелеймона была возведена как храм-памятник победам русского флота над шведами при Гангуте и Гренгаме в Северной войне. А Мемориал посвящается защитникам Ханко в 1941 году. Такое логичное соседство, ведь Гангут и Ханко это один и тот же полуостров. 🌿
Минуем Михайловский = Инженерный замок. Рубеж XVIII и XIX веков. Мечта и место смерти Павла I. И на фоне замка другой, более удачливый бронзовый император - Пëтр I - первый конный монумент в истории русского искусства, созданный Растрелли, как сравнение его кумира с Марком Аврелием и дань уважения и восхищения талантом Донателло.
А где-то там, вдали, на том, правом, берегу Фонтанки - дворцы, один краше другого. И красоту этих зданий, этого города можно познавать по-разному. Можно бродить по переулкам и берегам каналов и неустанно восхищаться гением этого места, этой локации. А можно с риском для жизни кочевать по крышам и созерцать эту фантастическую красоту с высоты птичьего полëта.
А на этом, левом, берегу, в доме 11, в квартире на третьем этаже по парадной лестнице в 1900—1904 годах находилась новая редакция журнала "Мир искусства".
1898 - 1917 - годы жизни "Мира искусства" и условные границы того самого Серебряного века. Такое непростое время перелома всей жизни, мира. Всë так смешалось и в мире и в искусстве, но это точно было время буйного цветения русской культуры.
Последний номер журнала вышел в 1904 году. Собственно и кружок товарищей потихоньку распался, а вернее ему на смену пришли другие ниспровергатели основ - молодые, дерзкие, какими раньше были сами мирискусники.
Жизнь продолжается.
