Марк и горшочек с цветком отправились к Людмиле Филипповне. Они любили Людмилу Филипповну, ей было около пятидесяти, она была умная женщина, знала много историй и в жизни у нее было всякое. Знала португальский и умела носить разные вещи на голове, например, тарелки с едой, выпивку и зубочистки. У Людмилы Филипповны не было мужа, но с ней жили гусятки, цыплятки и Виктор – теплый клетчатый плед с большой надписью ’Виктор’. Виктор любил рассказывать про Оливера Кромвеля и бруснику в лимонном соусе, которую Людмила Филипповна делала со всей любовью для Виктора иногда по вечерам, когда слушала блэкметал в старом кассетном плеере.
Людмила Филипповна любила рассуждать о Канте и Гегеле, люстрах и первых понедельниках в месяце.” Это ведь самое начало!” - Говорила она, смотря на пустую бутылку тэкилы. Чтобы не спиться, она не пила алкоголь, ей и так было не скучно, но часто разговаривала с бутылками, когда хотела выпить. Бутылки ей отвечали редко, но почти всегда то, что ей было нужно, за это она их и любила. С Виктором разговор не получался, хоть он и был хороший рассказчик, зато тепло грел и обнимал.
Марк никогда в своей жизни не видел мать, его воспитывал дядя, который был военным. Отца посадили на долгий срок, когда Марку было семь лет, за употребление и распространение наркотиков, где он скончался спустя год после вынесения приговора. С отцом они жили очень бедно, помогал им дядя и дедушка, который жил очень далеко, и Марк знал его только по фотографиям. Самыми яркими воспоминания из детства были диаметрально разные по своей эмоциональной насыщенности события. Обколотый неадекватный отец, разговаривающий после прихода со стенами или подергивающийся в грязной одежде и пускающий слюни на пол, и Алехандро – стул, у которого большие болты на спинке напоминали глаза, а уродливые царапины на ней же были похожи на улыбки. Улыбок было много, они улыбались по-разному и Марк знал, что все будет хорошо у него в жизни, поэтому, когда отец попытался его избить в очередной раз, он взял нож и воткнул ему в лицо три раза, распоров обе щеки, и сильно покалечив нос. Крови было так много, что она залила почти весь пол в коридоре. В крови были стены, потолок, двери, разные вещи и он сам. В больнице его спасли, но лицо было страшно изуродовано после этого. Марк провел четыре года в психиатрической лечебнице и вышел в реальный мир, когда ему было 9 лет.
Началась новая жизнь, он переехал к дяде в новую квартиру, взяв с собой Алехандро, учебники по математике и квантовой механики, плюшевого мишку Кузю и поварешку Настю. Настю ему подарила Наталья Ильинична, повар в больнице, к которой Марк испытывал необъяснимые чувства неразделенной материнской любви. Иногда, когда он оставался один дома вместо того, чтобы плакать, он шел и варил какой-нибудь суп, если это можно было так назвать... Он часто разговаривал с Настей, вспоминая Наталью Ильиничну, представляя, что примерно так и выглядела, разговаривала и смеялась его мать.
По дороге к Людмиле Филипповне, Марк, не забыв про пшенку и творог для цыплят и гусят, как обычно купил одну белую розу и ее любимые печенюшки к чаю. Она всегда заваривала очень вкусный чай, добавляя туда шиповник и всякие разные травки. Людмила Филипповна жила в сталинке в центре города на третьем этаже в большой двухкомнатной квартире, кухня и зал которой выходили на одну из очень оживленных улиц, а из окна спальни был виден тихий, уютный двор, где всегда каждым поздним вечером и ночью горел большой желтый фонарь. Он располагался близко от окна спальни, и ночью, когда свет во всей квартире был выключен, примерно половина комнаты была залита необыкновенно красивым глубоким светом от него. Стены и потолок были наполовину черными, наполовину желтыми, и было в этом желтом свете что-то таинственное и мистическое, что-то, что невозможно передать словами.
Они сели пить чай, и Марк как обычно попросил земляничное варенье.
- В холодильнике, Маркуша, за огурцами, - сказала Людмила Филипповна. - Там еще одна банка есть, можешь себе забрать!
- Спасибо, Людмила Филипповна, у меня еще прошлая не начатая.
Он открыл холодильник, достал варенье, положил его в тарелочку и они начали пить чай.
- Как там Герасим Петрович?
- Все хорошо, последнее время спит под столом в зале и очень много разговаривает во сне. Мы с Кузей пару раз подслушивали, они обсуждают начальство, психоанализ и лекции по физической и коллоидной химии.
- Слушай, я хочу телевизор купить. – Сказала Людмила Филипповна, сделав глоток.
- Я все организую, вам доставят, - сказал Марк.
- Спасибо, Маркуша.
- Для вас ничего не жалко, вы же знаете. Я оставлю цветочек у вас на пару дней, мне надо по делам съездить.
- Опять? Ты ж вот, недавно ездил!
- Ну, надо, дела у меня, так сказать.
- Ну, ладно, ладно, конечно, оставляй. Будешь жить в гостинице или у Тральки Вальки?
- В отеле! Как-то мне у Тральки Вальки не понравилось в последний раз.
- А есть разница между гостиницей и отелем?
- Ну, конечно, в отеле есть такие удобства как бассейны, СПА-салоны, спортивные залы. Бары и рестораны, которые обслуживают номера и гарантируют качественное питание. Можно познакомиться с интересными людьми, иностранцами.
- А что у Тральки Вальки не так было?
- Ну, у Тральки Вальки как-то, ну, как у Тральки Вальки, понимаешь?
- Понимаешь, понимаешь! Пропил все, да с бабами прокутил, вот и остался у нее, так было?
- Именно так, - Марк посмотрел куда-то вверх и в сторону, изо всех сил пытаясь не улыбнуться.
- Ах, ты, сука! Ты что это, того с ней? Ну ка признавайся! Было?
Марк понял, что все равно рано или поздно все всё узнают, поэтому засмеялся и сказал:
- Ну, конечно, было! – Крикнул он, довольно улыбаясь по весь рот и провел правой рукой, слегка почесывая, по подбородку и щеке, чувствуя небольшую неловкость!
- Еп твою, да она ж старше тебя!
- На сколько? На десять лет всего лишь! А мне Двадцать семь!
- Ну, еп же ж твою! И довольный какой сидит, а? – стала дразнить, улыбаясь Людмила Филипповна.
- Да, а что? Хорошо было, она красивая баба.
- Конечно красивая, да она ж сейчас тебя просто заебет.
- Я сразу телефон сменил, кстати…
- Ну, вот же ты сученышь какой, и не стыдно тебе, как подросток, ну, ей Богу, а? – улыбаясь, ухмылялась Людмила Филипповна.
Марк тоже улыбался в ответ, но вдруг лицо его стало напряженным и серьезным, а затем он сказал:
- Людмила Филипповна, я что зашел-то?! Мне надо задать вам вопрос кое о чем.
Она тоже поменялась в лице, увидев в Марке некоторую тревожность и сосредоточенность.
- Людмила Филипповна, мы когда бухали с Козимычем и Лехой последний раз, то разбили аквариум. А заметили, что это произошло только на утро, когда девушек провожали. Так это, двое рыбок скончались и Козимыч их в туалет смыл. – испуганно посмотрел Марк на Людмилу Филипповну.
- И что? – удивилась она, недоумевая.
- А они, это…? Ну …
- Что?
- А они это, … за попу не укусят, или … когда я в туалет ходить буду, из чувства мести? – серьезно спросил Марк.
- Нет, Марк, не укусят, они не вернутся, оттуда никто не возвращается.
- Правда, правда?
- Да.
- Я думаю надо было похоронить по-человечески, а то как-то…
- Что значит по-человечески, в землю что ли? Они же рыбы, жили в воде, туда их тела и отправились.
- Ну, не совсем в воду они отпра…
- Фу, перестань, - перебила она, - А, они, кстати, были плохими!
- Кто? Рыбки?
- Ну, да. Убивали всех, кого к ним подсаживали, за пальцы кусали и друг друга тоже, дурные какие-то. Вы их мертвых опустили в туалет в чистую воду?
- Ну да.
- Ну, вот, считай все сделали правильно. Говори номер новый!
Они закончили чаевничать, Марк продиктовал свой телефон и пошел кормить гусяток пшенкой, а Людмила Филипповна наклонившись над столом решила подрезать розу и поставить ее в вазу.
- Так, а это, что за дела то у тебя, почему снова уезжаешь?
- Нашел место, где продают деревенские натуральные продукты, сыр, молоко, сметана! Кстати, может и вам привезти?
- Ты что, опять к ней собрался? – резко выпрямилась она.
- К кому?
- Ты понял о ком я!
- Да я забыл у нее вещи свои, забрать надо.
- Марк, она моя хорошая знакомая, смотри не обостряй!
- Я не, не, не. Что вы!
- У нее и так не складывается с мужиками, а еще ты, сучок молодой!
- Все хорошо будет, все хорошо, не переживайте.
- Вернешься, я спрошу у нее. А вообще, мы, кстати, давно не общались, я ей, наверное, сама позвоню! – и она посмотрела прямо ему в глаза.
- Да, она спрашивала про вас, - почесал он быстро и нервно затылок.
- Ну, вот и славно.
- Ну, вот и чудненько, я тогда собираться буду.
- Хорошо.
- Да не переживай ты, буду поливать я его и кормить как надо.
- Только вы это, на ночь…
- Да знаю я что он боится, буду закрывать окна, не переживай за свой цветок, езжай спокойно.
- Ну, все! Я позвоню, - Он обнял Людмилу Филипповну у входной двери и поцеловал ее в щеку.
- Ступай, Маркуша, ступай! – сказала она и закрыла за ним дверь.