В представлении большинства знакомых с античной историей людей фракийцы ассоциируются с варварами, полудикими обитателями окраин античной цивилизации. Даже кельты кажутся более цивилизованными. Это свойственно не только любителям, но и профессионалам даже самого высокого уровня. Между тем, фракийцы фракийцам рознь. Действительно, такие племена Фракии, как трибаллы, прославившиеся своими войнами с Филиппом II и Александром Великим, родопские горцы сатры-дии-бессы, чья неукротимость и свободолюбие были воспеты Геродотом и Фукидидом, и которых римские историки заклеймили «разбойниками, которых даже разбойники считают разбойниками», племена Западной Фракии или геты на берегах Нижнего Дуная стояли на том же уровне развития, что и кельты. Это были классические представители племенного мира варварской Европы. Но, уже в конце VI века до н.э., в эпоху персидских завоеваний, в недрах Фракийского мира зародилась государственность, просуществовавшая вплоть до середины I в. н.э. Создателями этого государства были одрисы, и Одрисское или Фракийское царство I в. до н.э. по праву может считаться одним из самых древних европейских государств. Было оно старше и многих восточных государств, существующих на тот момент.
Конечно, лучшие годы этого государства остались в далеком героическом прошлом. Оно переживало два расцвета. Первый приходился на правление царя Ситалка, за поддержку которого боролись Афины и Спарта в начале Пелопоннесской войны, в 431-430 гг. до н.э. Результатом союза стала организация беспримерного по своим масштабам и полностью провальных результатов похода Ситалка в Македонию. Второй расцвет одрисы переживали в 360-х гг. до н.э., когда царь Котис I в шаге от того, чтобы установить полный контроль над черноморскими проливами. Котиса можно считать предтечей Филиппа II и эллинизма вообще. Создатель македонского могущества был младшим современником Котиса и во многом повторял его действия. Ваш покорный слуга на одной из конференций даже высказал предположение, что Котис, «царь-бог» одрисов, мог повлиять на складывание традиции обожествления эллинистических монархов. Но, все это были дела давно минувших дней. Дальнейшие несколько столетий одрисской истории были историей борьбы за выживание. После смерти Котиса его держава, не без помощи афинской дипломатии, развалилась на три части, поделенная между его сыном и наиболее могущественными князьями. Внутренние шкурные интересы фракийских «феодалов» и недальновидность афинских демагогов привели к тому, что балканское равновесие сил было нарушено. Филипп Македонский разгромил по одиночке всех одрисских правителей, а затем подчинил и Элладу. Филипп экспроприировал в пользу себя наиболее стратегически важные земли, а остальные территории поделил между покорившимися ему «феодалами» царского рода. Эти то владения и стали потом зерном, из которого возродилась вновь одрисская государственность. После смерти Александра Великого одрисы боролись с переменным успехом с одним из его диадохов Лисимахом. Потом они столкнулись с кельтским вторжением. Кельты разгромили многих князей и кажется заставили признать свое господство остальных, но их гегемония просуществовала всего лет 70, после чего фракийцы восстали и вырезали всех кельтов, исчезнувших «аки обри».
Варварские племенные гегемонии, к которым некоторые историки стремятся приравнять Одрисское царство, как правило распадались после одного сильного поражения, забиравшего силы племени-гегемона. Выживаемость одрисской монархии демонстрирует уровень развития государственности и общества одрисов, не уступавших Македонии. Другим свидетельством этого является не прекращавшаяся в течении всей одрисской истории чеканка монеты.
Эпоха возвышения Рима была во Фракии эпохой восстановления единого царства одрисов. После разгрома кельтов цари одрисов проводили планомерную политику возвращения прежних владений «от моря до моря». Времена были не те, что прежде. Соседи одрисов тоже на месте не стояли. Был у наследников Ситалка и Котиса и грозный противник в лице Македонского царства Филиппа V. В это время отношения между двумя балканскими монархиями менялись от войны в начале II в. до н.э. к сотрудничеству и династическому союзу в конце правления этого царя. Уже в III Македонскую войну (171-168 гг. до н.э.) одрисский царь Котис II (нумирация одрисских правителей этого времени условна) был главным союзником Персея, сына Филиппа. По мимолетному свидетельству Полибия и Тита Ливия, сохранивших информацию о переговорах римлян с Котисом после поражения Персея, уже предшественники одрисского царя успели завязать сотрудничество с Римом. Котис воспользовался этим сполна и не только сохранил свои владения после падения Македонии, но и укрепил свое положение. Античные авторы, опирающиеся на традицию Полибия, не устают восхвалять достоинства этого типичного эллинистического монарха, образованного и культурного. Котис полностью восстановил суверенитет теперь уже Фракийского царства, перешагнувшего границы одрисов, что выразилось в появлении титула «басилевс» на его монетах.
Характерно, что это якобы малозначительное балканское царство (в литературе можно встретить уничижительные определения одрисско-фракийских правителей типа «царек») продолжало проводить с переменным успехом политику в своих собственных интересах, не менее активную, чем другие эллинистические государства. Преемник Котиса и видимо его сын Терес III, женатый на дочери Филиппа V, не побоялся выступить против римского могущества и поддержал проект восстановления Македонского царства, которое должно было стать буфером между Фракией и Римом. Терес короновал авантюриста Андриска, выдававшего себя за выжившего сына последнего македонского царя и дал ему дружину для вторжения в Македонию. Кроме того, Терес представил этого «Лжедмитрия» фракийским князьям, которые также поддержали «племянника Тереса». Они тоже дали ему воинов, а некоторые даже приняли участие в походе. Хотя проект закончился победой римлян в Четвертой Македонской войне (150-148 гг. до н.э.) и созданием провинции Македония, это также не сказалось, на сколько можно судить, на позициях Фракийского царства. Оно было нужно Риму настолько, насколько одрисам Рим был не нужен. Имели место какие-то договоренности, которые в источниках отражения не получили. Видимо, Фракия должна была стать гарантом стабильности на границах новообразованной римской провинции на Балканах. Во всяком случае, именно эту роль Фракийское царство в последующем будет играть в римской истории.
Вскоре у одрисов и римлян появился общий враг, перед которым пришлось забыть прежние разногласия – Митридат. Балканы играли очень важную роль в стратеги понтийского царя. Греческие города на западном побережье Черного моря, имевшие тесные связи с Понтом со времен его возвышения при дедушке Митридата Фарнаке I, были опорой Черноморской империи царя. Племена Подунавья, включая гетов и бастарнов, объединения Западной Фракии, Эгейского побережья и Пропонтиды – бессы, дентелеты, мезы, сапеи, меды, царь фракийцев – кенов Мостис, равно как и скордиски в Иллирии были верными союзниками Митридата. Мостис даже чеканил монету с датировками по вифинско-понтийской эре, использовавшейся в Понте. В последствии римлянам строило немалых трудов разгромить фракийских союзников Митридата, грабивших чуть ли не ежегодно Македонию и Ахайю.
В этих условиях Фракийское царство одрисов оставалось пусть и большим, но единственным островом враждебности Митридату во фракийском мире. Во многом это было обусловлено тем, что царь Понта посягнул на святая святых. На протяжении всех столетий существования Одрисского государства одним из приоритетных направлений его политики было обеспечение разных форм контроля над эллинскими городами и эмпориями, расположенными на побережье Фракии. Где-то с полисами заключались выгодные торговые и политические союзы, где-то взималась дань в прикрытом или неприкрытом виде, где-то устанавливалось прямое правление. После падения кельтов, когда во Фракии сложилось уже несколько центров силы, проводивших самостоятельную политику, у одрисов остались лишь несколько крупнейших полисов западночерноморского побережья: Месембрия, Аполлония и ряд поселений по меньше. Теперь, Митридат Дионис Эвпатор Великий, объявивший себя освободителем эллинов и защитником их свободы, отжал у одрисов и эти «окна в Европу».
Подробностей противостояния одрисов с Митридатом, к сожалению, в нашем распоряжении нет. Тем не менее, кое-что мы можем установить. Так, после поражения Митридата оказалось, что ряд одрисских городов на западных рубежах оказались под контролем бессов, крупного и воинственного племенного союза родопских горцев. В последствии римляне вернули эти города одрисам, разгромив бессов. Зато на юго-востоке успех был на стороне одрисов и «вассал» Митридата Мостис признал верховную власть царя одрисов Садала. Мостис контролировал стратегически важную приморскую область на фракийском берегу Пропонтиды и по соседству с Византием.