Великая (шипит): После этого – нет! Теперь он должен сделать что-то очень хорошее, чтобы искупить свою вину!
Кристиан: А если он сделает что-то хорошее?
Великая: Тогда отстану! Но сначала он должен во всем признаться! Хватит играть роль, Балаболкин! Ты распространял слухи! Но всё-таки построй четвертую стену! Вас здесь двое – ты и Кристиан!
Кристиан: Забудем об этой глупой истории, Коттар. Я бы на твоем месте чувствовал то же самое. И главный вопрос, с которого и начинаются конкретные пути решения проблемы: что тебе хотелось бы изменить прямо сейчас? Ты можешь пожелать даже чего-нибудь невероятного, и мы вместе найдем выход! Это мой главный принцип!
Коттар: Я хочу в тюрьму. Я же виноват в «шевелёвщине»! Больше ничего… Когда отсижу срок, сделаю что-то хорошее, и тогда Великая от меня отстанет!
Кристиан: Что ж, это возможно. Но по какой статье тебя посадить? Думаю, такой нет… Блюстителям закона придется что-то выдумать.
Балаболкин: Это куча убийств. С одной стороны, я сам никого не убивал, с другой – столько последствий моих действий… Этого не посчитать, но во сне, к моему очень большому сожалению, нет пожизненного заключения. Посадите на десять тысяч лет, потом я выйду на один день, потом опять сяду на десять тысяч лет… И так до конца сна. Да, я знаю, что все аресты возможны только после соревнований и это правило почему-то распространяется даже на болельщиков. Но вы же можете это изменить, Кристиан? Я, допустим, могу отказаться от соревнований… Эй, организаторы! Что для этого нужно?
Кристиан: Ты будешь приятно удивлен, Коттар, но один из организаторов вторых театральных соревнований – я. Я разрешаю всем отказываться по любым причинам. Конечно же, тебя можно будет отвести в тюрьму, если ты так этого хочешь. Даже без суда. И мы расскажем об этом всему миру! Никто больше не будет страдать от Сабины Шевелёвой! Но финт не выйдет… Отсидишь десять тысяч лет, а потом, к сожалению, к Великой…
Великая: Нет! Ко мне не надо будет, если он после тюрьмы сделает доброе дело!
Кристиан: Отведи, Август!
Август оказался именно тем человеком, который когда-то, в самом начале сна, принял решение в течение года не выпускать Ватрушкина из Копенгагена… Август поднялся на сцену, но вдруг наши друзья узнали голос Корнеля…
Корнель: Тогда я не понимаю, кого нужно посадить: Коттара или мою жену! Она тоже обвиняет себя в начале шевелёвщины!
Кристиан: Пусть сядет за компанию: это будет ей полезно. Она здесь? Август, отведи и ее заодно!
Корнель: Нет, она в Рио. У нее маленький ребенок, поэтому она не поехала на соревнования.
Август: Значит, всё произойдет в Рио.
Диана: А я ведь тоже виновата! Я очень хотела, чтобы отменились все спортивные мероприятия…
Олег: А я – чтобы отменилась Олимпиада в Одессе!
Кристиан: Стоп! Август, отставить! Виноватые, на сцену! Товиль, и ты тоже, ведь нам нужен человек, который, в отличие от всяких пилотов, умеет читать мысли! Да, Йенс на самом деле никакой не экстрасенс! Он это выдумал, когда поддерживал Маву Итшидо… Кстати, вы знаете, что в течение последнего сезона Йенс тоже был школьным разведчиком? Правда, ему не очень понравилось, а Итшидо готов при необходимости повторить… (в связи с некоторыми дальнейшими событиями Кристиан стал ругать себя за эту фразу) Товиль, Коттар распускал слухи о Сабине Шевелёвой?
Товиль: Нет, но он чувствует себя виноватым.
Кристиан: Это мы и слышали! А у актера и певца Ватрушкина просто последствия болезни… Тяжелые последствия. Это значит, что мы всё-таки не должны оставлять шевелёвщину без внимания!
Товиль: Об обвинениях этого Балаболкина слышал весь мир! Ватрушкина нужно посадить за клевету!
Лев: Я согласен! Прости меня, Коттар!
Кристиан: Да нет, логика есть… Коттар в какой-то степени виноват. Это главная мысль Льва Ватрушкина, а не то, каким образом Коттар стал виноватым. Но виноватых много, и мне кажется, что решение шевелёвской проблемы есть. Но сначала нужно дать занавес…
Олег и Лев единогласно назначили Кристиана и Коттара победителями и дали им свои автографы. Как же психолог думает разобраться с проблемой?
- Очень просто, - улыбнулся Кристиан. – Каждый виноватый должен смоделировать ту ситуацию, которую он не принял, и показать, что теперь он может справиться с ней, не отменяя ее. Но давайте определимся… Кто у нас – команда виноватых? Коттар, Олег, Диана и Джулия…
- Я! – закричал Леша. – Я хотел, чтоб было легче учиться! Но как я должен приспособиться к трудной учебе, если официально окончил школу?
- Легко! – воскликнул психолог. – Учи датский! Официально проходи программу! Но нормальный режим не подойдет, подойдет сокращенный! Нам же нужно, чтобы это всё закончилось быстрее!
И Леша снялся с соревнований… Он хотел учиться у Кристиана, но психолог улыбнулся и сказал, что преподавать датский в такой ситуации может только женщина, похожая на Наймарк…
- А моя проблема уже не актуальна! – решил Олег. – Олимпиада в Одессе уже прошла без Дианы!
- Да, но ты сможешь сделать так, чтобы Олимпийские Игры снова состоялись в Одессе! А вы, гимнастка Блисталова, проходите квалификацию! Теперь вас обязательно возьмут!
- Да, - согласилась Диана. – К тому же все соревнования были запрещены на срок, превышающий срок моей дисквалификации, но теперь это прошло! (неграмотное предложение, непонятно, что прошло)
- Ну, а я согласен на переобучение! – воскликнул Коттар. – Пусть оно заменит мне тюремный срок! Вы обязаны наказать меня, Марина Валентиновна!
И Великая согласилась… Но и для участников, и для болельщиков все сроки были назначены на время после соревнований. Джулия, узнав о команде виноватых, на следующий день связалась с Кристианом по видеосвязи и сказала:
- Получается, я должна каким-то образом пережить черную полосу в полном объеме… Но как? Ты, вероятно, знаешь, как из нее выйти, а вот как в нее войти…
- Скорее всего, делать всё наоборот, - улыбнулся психолог. – Но на самом деле достаточно просто об этом подумать… Черная полоса почему-то, в отличие от белой, приходит всегда, когда о ней думают. Так что запрограммировать себя очень легко. Но нужно ещё воссоздать ее в точности так, как она проявлялась.
- В точности? Значит, Диана опять не выступит в Одессе?
- Тебе же объясняли, что ты никак не связана с той квалификацией. Но победитель может заказать Олимпиаду в Одессе не в этом году, а через четыре года…
- Нет! Олимпиада в Одессе… ах, да, она уже была в один год с театральными соревнованиями, поэтому можно экспериментировать. В общем, я поняла! Пока, любимый Кристианинью!
- Понимаю твой намёк, но всё в точности всё-таки не получится: ты не знала меня, у тебя не было Фимы. Значит, я был неправ и важен сам факт черной полосы… В точности ничего воспроизводить не надо… К тому же тебе на первом этапе первых театральных соревнований «Дельты» и «Золотой рыбки» снова разрешили создавать дома… Разве ты захочешь вновь отнять у себя такое право? И работу ты, конечно, терять не должна…
За четыре дня до показа Олег Блисталов и Лев Ватрушкин пришли в гости к Йенсу Йохансену и Ханне Глюксбург и впервые увидели маленькую Алвилду. Она еще ничего не понимала на астральном языке. А ведь Леша скоро сможет разговаривать с ней, не пользуясь помощью переводчика в лице Йенса! Значит ли это, что скоро Олег и Ирина тоже выучат датский язык, потому что именно так получилось с астральным? Нет! Опять сдавать всякие зачеты и экзамены? Ни за что!
А Алвилда, несмотря на трёхлетний возраст, рвалась в школу. Она в силу возраста мечтала стать лучшей ученицей. Способности она действительно демонстрировала: написала эссе на тему воровства; объясняла более старшим детям, как поступать в трудной жизненной ситуации; каждый день что-то учила и читала; сочиняла сказки с совсем не детской моралью; никогда не сомневалась в существовании Магисы, в отличие от остальных обитателей сна на миллион лет (у каждого появлялись сомнения уже в два года); да и самолетами она интересовалась – вся в отца! Йенс говорил, что совсем скоро обязательно возьмет девочку в тренировочный полет.
- И она даже попробует управлять! – воскликнул он. – Нет, конечно, в Одессу она не полетит… Лев, прости. На этот раз мы поменялись: Кристиан за тебя, а я за Олега!
- Но почему? – удивился Ватрушкин. – Ты же должен всегда болеть за меня! Мы были товарищами по несчастью!
- Именно поэтому, Лев… Тот этап, который пройдет в Рио-де-Жанейро, я пропущу. Но у меня есть регистрация на второй (вернее, на первый) этап, и я надеюсь, что он пройдет в Одессе.
- Глупости какие! – воскликнула Ханне. – Во-первых, из-за всяких глупостей застрять сейчас можно где угодно. Во-вторых, нас это не касается: мы – официально зарегистрированные болельщики!
- Да, но у меня аллергия на Рио-де-Жанейро! Помнишь, каким злым я был на первых соревнованиях? Так что в Рио я только на основной показ…
- А мне тогда что делать? – засмеялся Лев. – Я же не нарушал никаких законов, поэтому для меня всё продлилось гораздо дольше!
- Это проблема, - согласился Йенс. – Более того, это проблема очень низких баллов!
- Нет, не думаю. У меня нет никакой аллергии на Рио-де-Жанейро. Да, ты всё-таки Йенс-экстрасенс: ты предсказал нынешний взгляд датчан на Шевелёву. Но я понимаю, что всё это было нужно…
Алвилда, услышав слово «Рио-де-Жанейро», сказала, рассчитывая на услуги переводчика:
- Папа нас с мамой почему-то не отпускает в Рио-де-Жанейро, а я хочу! К тому же я болею за вас, актёр Блисталов! Я не хочу ничего пропустить! Я очень люблю театр и хочу в будущем стать актрисой!
- Временная помощь! – обрадовался Олег, когда ему всё перевели. – Будешь в нашей команде?
- Да! – обрадовалась девочка.
- Но это неправильно, - нахмурился Йенс. – Девочка не выдержит взрослый режим! Я слышал, сейчас в реальной жизни происходит какой-то абсурд, связанный как раз с этим чудовищным намерением…
- Выдержит, - успокоил его Олег. – Для нее будут созданы особые условия. Она также может повышать квалификацию в детской театральной студии. Ей будут доставаться только роли, соответствующие возрасту!
- В детской театральной студии? – смутился Йенс. – Не получится… Они еще не восстановились. Запрета нет, но никто не думает о студиях…
- Зато я подумаю! Но тогда надо будет провести отбор для детей из студии. Может оказаться, что по итогам четырехдневного отбора в команду попадет не Алвилда… (Дело в том, что на разминке можно было выступать с любым количеством актеров, а потом их число надо было уравнять. Всех детей из студии было невозможно взять, а их деление на разные команды выглядело бы абсурдным.) Она к этому готова?