«Иуда Всероссийский. (Протопопов в крепости)». Открытка периода Февральской революции 1917 года
27 октября 1918 года в Москве был расстрелян последний министр внутренних дел Российской империи Александр Протопопов (1866—1918).
Рассматривая открытки дней Февральской революции с изображением этого министра, можно задаться вопросом: а почему, собственно, его называли «Иудой Всероссийским»? Ведь Иуда известен предательством. Кого же Протопопов, по мысли авторов этих открыток, предал? Но дело в том, что накануне своего назначения министром октябрист (сиречь праволиберал, леволибералами считались кадеты) Протопопов был в Государственной Думе товарищем (заместителем) её председателя и тоже октябриста Родзянко. То есть одним из лидеров фрондёрской парламентской оппозиции. И вот этой внезапной перебежки на сторону самодержавия вчерашние коллеги по оппозиции ему не простили...
1916. Министр внутренних дел России А.Д. Протопопов
Михаил Владимирович Родзянко (1859—1924)
Родзянко вспоминал, что на дворцовом приёме отказался подавать Протопопову руку:
«1 января, как всегда, во дворце был приём. Я знал, что увижу там Протопопова, и решил не подавать ему руки. Войдя, я просил церемониймейстеров барона Корфа и Толстого предупредить Протопопова, чтобы он ко мне не подходил... Тем не менее Протопопов пошёл напролом, приблизился вплотную и с радостным приветствием протянул руку. Я ему ответил:
— Нигде и никогда.
Смущённый Протопопов, не зная, как выйти из положения, дружески взял меня за локоть и сказал:
— Родной мой, ведь мы можем столковаться...
— Оставьте меня, вы мне гадки, — сказал я.
Это происшествие, хотя и не во всех подробностях, появилось в газетах: писали также, что Протопопов намерен вызвать меня на дуэль, но никакого вызова не последовало».
Любопытно, что этот эпизод Родзянко потом чуть ли не с гордостью рассказал на приёме у императора Николая II.
«На докладе у государя я прежде всего принёс свои извинения, что позволил себе во дворце так поступить с гостем государя. На это царь сказал:
— Да, это было нехорошо — во дворце…
Я заметил, что Протопопов, вероятно, не очень оскорбился, так как не прислал вызова.
— Как, он не прислал вызова? — удивился царь.
— Нет, ваше величество… Так как Протопопов не умеет защищать своей чести, то в следующий раз я его побью палкой.
Государь засмеялся».
Но на самом деле Николая II уязвляла эта ненависть к его министру, которого теперь Родзянко и другие называли психически больным и сумасшедшим. Царь с иронией спрашивал: «С какого же времени он стал сумасшедшим? Вероятно, с того момента, когда я назначил его министром…»
Александр Керенский вспоминал: «26 февраля [1917 года] один из высших сановников, помощник обер-прокурора Синода, в величайшей тревоге по телефону спросил министра внутренних дел А. Протопопова, что происходит в Петербурге и не грозит ли бунт великими потрясениями, Протопопов ответил: «Не беспокойтесь; если в России и случится революция, то не раньше как через пятьдесят лет!»
И вот Февраль арестовал ненавистного министра (впрочем, как и других его коллег по правительству). Открытки тех дней торжествовали:
Ну, а Октябрьская революция вначале великодушно освободила бывших царских министров из заключения, Протопопова перевели из Петропавловской крепости в больницу, где он находился без охраны. Там он встречался с освобождённым из-под ареста бывшим шефом жандармов генералом Александром Герасимовым, которому откровенно рассказывал историю своего министерства. По его словам, он хотел заключить сепаратный мир с Германией на очень выгодных для России условиях. Но Николай II, выслушав германские условия, сказал: «Я согласен, при нынешнем положении те условия, которые вы передали, для России были бы идеальными условиями. Но разве может Россия заключать сепаратный мир? А как отнеслась бы к этому армия? А Государственная Дума?». Что же касается Думы, то там настроения были таковы, что Протопопов даже не решился излагать германские условия. «Наши политики, говорил Протопопов, оказались невероятными идеалистами, совершенно не понимающими интересов страны. А ведь только заключив такой мир, мы могли спасти страну от революции».
Александр Герасимов, передавший в мемуарах этот рассказ Протопопова, продолжал: «Вскоре после этой нашей беседы отношение большевиков, до того очень снисходительное к нам, «сановникам старого режима», начало заметно меняться. В это время произошло восстание Краснова на Дону, переворот Скоропадского на Украине, началось восстание чехословаков на Волге. Атмосфера становилась всё более и более тревожной...» Иначе говоря, гражданскую войну против большевиков возглавили те самые «сановники старого режима» и царские генералы, которых революционеры считали дискредитированными и навсегда утратившими влияние. Из этого были сделаны выводы...
Карикатура из советской печати 1918-1919 годов. «Времена меняются. По приказу чрезвычайной комиссии расстреляны контр-революционеры: бывшие губернаторы, генералы, чиновники особых поручений и пр.» (Из газет).
1. Прежде их вешали на стенку!
2. А теперь их просто приставляют к стенке!»