При въезде в Дербент испытываешь странное волнение. Очень боишься разочарования. Об этом морском городе столько разговоров! Он удостаивается стольких эпитетов! Самый древний город в России. О нем писал еще Геродот. А что, если его превратили в пошлый туристический аттракцион? Или в банальный морской курорт – как-никак это не только самый древний, но и самый южный город в нашей стране, море тут должно быть теплым и ласковым.
Текст: Марина Ярдаева
Дербент, однако, быстро рассеивает все опасения встревоженного путешественника. Здесь понимаешь: история города не в камне, не в музеях, не в преданиях и легендах, она разлита в воздухе.
ВЕКА И КАМНИ
Впрочем, о камне стоит тоже замолвить слово. Ведь именно он делает атмосферу города такой неповторимой. Причем с первых минут. Сразу за вокзалом город расплетается маленькими узкими улочками, на какой из них вы ни окажетесь, вас окружат невысокие желтые дома, очень похожие один на другой. Если вы специально не готовились, вы не сможете определить их возраст: то ли им двадцать лет, то ли двести, а может быть, чем черт не шутит, – 2 тысячи. Везде веет стариной. Это магия дербентского камня.
Почти все в Дербенте построено из добываемого только здесь натурального ракушечника. Камень этот отличается сразу несколькими замечательными свойствами. Во-первых, он удивительно прочен: построенные из него здания действительно могут простоять не одно тысячелетие. Во-вторых, он очень красив: пористый, с уникальным природным рисунком, теплого желтоватого цвета, он даже самой простой постройке придает благородные черты. В-третьих, в нем нет недостатка, и это естественным образом делает городское пространство невероятно гармоничным. Особенно после Махачкалы. Если столица Дагестана город хаотичный, пестрый, крикливый, стремительный, город, где все смешано со всем, то Дербент тих и преисполнен достоинства.
И в этой тишине, в этой охристой, золотистой и светло-розовой палитре город по-настоящему похож на те восточные города, о которых мы читали в арабских сказках. Это словно город-фантазия, чья-то вылепленная из песка мечта. Только это не мираж, явившийся вдруг в знойной пустыне, в Дербенте кипит жизнь. Только что шли по пустой из-за жары улице – и вдруг откуда ни возьмись под навесами, перекинутыми между домами, образовался базар, где вместе с арбузами, дынями и персиками идет бойкая торговля медными кувшинами и коврами. Или забрели вроде бы в тихий дворик, а он развернулся в огромную площадь с фонтанами, качелями, электрокарами, уличными музыкантами. Или уже стемнело, и город, и без того тягуче-сонный, погрузившись во тьму, опустел, но вот вы прошли еще буквально 50 метров и вдруг – огни, шум. Это вы оказались на оживленном пешеходном проспекте, где вокруг кафе, рестораны, беседки.
Такова и история Дербента. Она так же, как архитектура, выдержанная в одной цветовой гамме, представляется монолитной, внушительной, но стоит лишь чуть-чуть углубиться, биография города поражает противоречиями и сюрпризами. Да вот взять хотя бы возраст. Повсюду, в том числе на стенах дербентских строений, можно прочитать, что Дербенту 5 тысяч лет, однако, в 2015 году отпраздновали все же 2000-летие. И до сих пор идут споры, какую же дату основания города считать верной и стоит ли демонтировать надписи о более древней датировке.
Впрочем, пока исследователи сошлись на том, что 5 тысяч лет прошло со времени возникновения первого поселения в этих местах, однако оно не было стабильным и не разрасталось в заметный центр какой-либо цивилизации. Если же говорить об упоминании Дербента в исторических источниках, то первое из них, довольно неопределенное, относится к VI веку до н.э. Затем, через столетие, небольшое описание «дербентских ворот» дал Геродот. Вскоре упоминание закрытого прохода и крепости на Каспии стало мелькать в исторической хронике гораздо чаще. Дербент благодаря своему выгодному географическому положению на пересечении важных торговых путей не раз становился эпицентром сражений сначала античных, а потом и средневековых завоевателей.
Стройно описать всю эту военную хронику былых веков неспециалисту не представляется возможным, настолько эта история насыщенная и запутанная. Римляне, персы, албанцы, гунны – кого тут только не носило! Крепость разрушалась и вновь отстраивалась. В VII веке страсти не то чтобы поутихли, но появился какой-то, что ли, внятный контур: в городе прочно обосновались арабы, началась усиленная исламизация региона. В VIII веке в Дербенте была построена Джума-мечеть. Она и сейчас стоит в Старом городе, хотя ее, как и крепость, много раз перестраивали и реставрировали. Когда в середине IX века в Арабском халифате, под властью которого находился Дербент, вспыхнули мятежи, местные жители объявили о независимости, провозгласив эмиром Хашима ибн Сурака. Он же стал основателем династии Хашимидов – правителей Дербентского эмирата.
Около двух столетий свободные дербентцы как-то отбивались то от хазар, то от сельджуков. Потом последние взяли верх, но ненадолго. Вскоре пришли монголы – установилась власть Золотой Орды. В конце XIV века Дербент ожесточенно делили между собой бывшие союзники – Тохтамыш и Тамерлан. Последствия борьбы привели к разорению города, этот упадок зафиксировал в своих записках купец Афанасий Никитин, проезжавший вдоль Каспия. Стоило только Дербенту немного окрепнуть, как за него вновь развернулась ожесточенная битва – на этот раз между персидскими и турецкими властителями. И первые преуспели.
В XVII веке дербентская история все теснее стала сплетаться с российской. В 1668 году крепость на Каспии взял штурмом Степан Разин. А в 1722 году известный Персидский поход совершил Петр I. И эта история куда как интереснее всех остальных перипетий многострадального Дербента.
БЕЛЫЙ ПАДИШАХ
Петр I – личность в Дербенте, да и во всем Дагестане, глубоко почитаемая. И в столице республики, и в ее самом южном городе русскому императору установлены памятники. В Национальном музее Дагестана Петру Великому посвящен отдельный зал, в Дербенте открыт для посещения культурно-исторический комплекс на месте бывшей землянки Петра I, в которой он провел несколько ночей во время своего похода.
К Каспийскому морю Петр Алексеевич отправился после победы в Северной войне. В его планах было развитие активной торговли с восточными странами, Дербент все еще, как и много столетий назад, оставался важной остановкой на пути купеческих караванов. К городу-крепости русская флотилия прибыла 15 августа 1722 года, через неделю армия заняла весь город. Обошлось без боев. Дербентцы во главе с наибом Имамом Кули-беком встречали русского царя или, как его называли здесь, белого падишаха с воодушевлением. Жители города к тому времени порядком устали как от иранских и турецких притеснений, так и от раздоров между ближайшими соседями. Русский император благодаря своим достижениям и распространившейся славе о них виделся местному люду правителем, который не просто коллекционирует земли, но и умеет ими распоряжаться всем на благо. Другим важным аргументом стало то, что сопротивление было попросту невозможно. Ресурсов для отпора у дербентских властей не было, а пример неудачной атаки на Русскую армию со стороны кумыков и чеченцев подсказывал, что лучше договориться миром.
В общем, приняли Петра I со всеми почестями. Имам Кули-бек, торжественно вручив гостю ключи от города, предложил ему и свой дом. Известный своей непритязательностью в быту император заверил принимающую сторону, что не хотел бы доставлять излишних неудобств хозяевам, и квартировать остался в землянке у моря. Может, опасался восточного коварства. Зато от обзора крепости Нарын-кала он, конечно же, отказываться не стал – цитадель переходила под управление русских военачальников и требовала отдельного изучения. С интересом осмотрел царь-реформатор и жилую часть города. Особое внимание уделил он историческим памятникам, дав поручение князю Дмитрию Кантемиру, географу Иоганну Герберу и астраханскому губернатору Леонтию Соймонову описать как следует все достопримечательности и положить начало научному изучению истории и культуры Дербента.
Город было приказано не только изучать, но и всячески благоустраивать. Петр I распорядился построить здесь гавань, лазареты, склады, купеческие фактории, развить виноградарство и шелкопрядство, обеспечить безопасность всем жителям города, какого бы роду-племени они ни были, и приезжающим в него торговцам и ремесленникам. Оставив такой наказ и часть армии для поддержания порядка, а также обрив полностью голову «от великих жаров», император двинулся дальше – в Баку. Вот только в пути флотилию настигла буря, потерпели крушение суда с провиантом, а также начался падеж лошадей. Было решено повернуть назад.
Вторая персидская кампания случилась уже весной 1723 года. Петр Алексеевич управлял ею дистанционно, но не безуспешно. Уже в сентябре с Персией был заключен мир, и согласно мирному договору Дербент и Баку отошли России. Удержать эти завоевания, однако, не получилось. После смерти императора страну, как известно, захлестнули дворцовые перевороты – не до Кавказа было. В 1735 году русские войска покинули территорию Дагестана, где вновь обострилась междоусобица среди отдельных ханств. Усмирять этот раздор опять принялся Иран.
Следующее недолгое сближение России с Дербентом произошло в 1796 году. Причем развернулось оно практически по петровским лекалам. Крепость была быстро занята Русской армией, правда, на этот раз все же после штурма. В городе восстановилось спокойствие, наметилось какое-то развитие территории, но снова в империи поменялась власть, взошедший на престол Павел I отозвал войска из Дагестана.
В ЛАВИНЕ СТРАСТЕЙ
Новая страница российской истории Дербента открылась в 1813 году. Вопрос налаживания отношений и установления порядка в регионе вновь стал актуальным после присоединения к России сначала Картли-Кахетинского царства, попросившего защиты от иранских набегов еще у Екатерины II, а позже Мегрелии и Имеретии. Для обеспечения безопасности новых территорий и их дальнейшего развития нужно было вновь установить контроль на Каспии. Разразилась девятилетняя Русско-персидская война. Несмотря на то, что Россия в это время вела также войну с Францией, Турцией, Швецией и Англией, очередная восточная кампания оказалась удачной. В 1813 году с Персией был подписан мирный договор, по которому за Россией признавались земли Дагестана, раздробленной Грузии, Восточной Армении, большей части современного Азербайджана. И главное – Россия получила право держать военный флот на Каспийском море.
Дербент, как морской и торговый город, от этого вновь только выиграл. С 20-х годов XIX века Дербент активно застраивался: появлялись русские храмы, армянская церковь, новые мечети, повсюду открывались новые торговые лавки, ремесленные мастерские, больницы, бани. Скоро в Старом городе, огражденном двумя опускающимися к самому морю крепостными стенами, уже попросту не осталось места. К тому же новый план города, разработанный генералом Ермоловым, предполагал расширение улиц и площадей, сохранение ханского сада и появление новых зеленых парков. Все это было, конечно, трудно реализовать в тесном азиатском городе. Кривые улочки расходились от центра крепости, повинуясь рельефу, оплетая серпантинами пологий спуск к морю. Потому город стал разрастаться вширь, обрастая предместьями. В старом же центре появились только две по-настоящему широкие прямые улицы – Ермоловская и Базарная. С высшей точки крепости и сейчас можно видеть, как они крест-накрест рассекают хаотичное нагромождение жмущихся одна к другой красно-зеленых крыш, иногда вспарываемое минаретами или крестами церквей.
Впрочем, хотя топографическая история Дербента и любопытна, но куда любопытнее, какая в изменяющемся пространстве города протекала жизнь. А она кипела. В многонациональном и мультикультурном городе не могло быть иначе. Жизнь эта, однако, по-прежнему нуждалась в защите. Вокруг было неспокойно. Если дербентцы были лояльны к русскому царю, вполне понимая выгоду мирной жизни, то аварцы, кумыки, чеченцы, ингуши, жившие выше в горах, не хотели мириться с новым подданством. А если мирились порой, то потому, что между собой не могли договориться. Большого русского медведя, случалось, погружали в битвы кланов, привлекая, по сути, для кровной мести. Даже и непонятно, что было хуже: открытое сопротивление или внезапные бунты, вспыхивающие из-за интриг местных князей. Интриги эти вполне живописно описаны, как мы знаем, Львом Толстым в повести «Хаджи-Мурат». Но еще раньше вулкан кавказских страстей описал Александр Бестужев-Марлинский. А наблюдал он их непосредственно из Дербента.
Как поэт и писатель оказался на Кавказе? Отправили в ссылку. Александра Бестужева, как и его брата Михаила, должны были казнить за участие в декабристском восстании. Казнь, однако, заменили двадцатилетней каторгой в Сибири. А уже из Сибири литератора отправили на Кавказ простым рядовым. Здесь, в перерывах между сражениями, он писал романтические повести в байроническом духе. Пожалуй, самым известным его произведением стала повесть-быль «Аммалат-бек» о трагической любви тарковского шамхала и дочери аварского хана Султан-Ахмета. Тут переплелось все, конфликт между долгом и чувством проявился в предательстве и привел к ужасной развязке.
Позже за эту историю ухватился и путешествующий по Кавказу Александр Дюма. При подъезде к Дербенту сопровождающий француза князь Иван Багратион (племянник знаменитого полководца Петра Багратиона. – Прим. ред.) указал на могилу возлюбленной Аммалат-бека и пересказал эту невероятную историю, запечатленную декабристом Бестужевым. Дюма воскликнул, что и сам хотел бы написать об этом книгу. А когда князь усомнился в том, что парижских читателей заинтересует любовь аварской ханши и татарского бека, писатель объяснил, что сердце везде сердце. «Да, но страсти проявляются разно, – уточнил Багратион. – Аммалат-бек – любовник Селтанеты, – убивший полковника Верховского, который спас его от виселицы, вырывший труп Верховского из земли, чтобы отрубить голову, и принесший эту голову Ахмет-Хану, своему тестю, который лишь за такую цену отдал ему руку дочери – вряд ли все это будет понято графинями Сен-Жерменского предместья, банкирами Монбланской улицы и княгинями улицы Бреда». Дюма ответил, что это будет как минимум ново.
Впрочем, еще больше парижского путешественника захватила личная драма самого Бестужева-Марлинского. Он посвятил ей несколько глав в своей книге о Кавказе. История и правда печальная.
В Дербенте Александр Бестужев влюбился в молодую белошвейку Ольгу Нестерцову. Девушка отвечала взаимностью. Счастливая история оборвалась выстрелом. И выстрел этот раздался за закрытыми дверями, когда Ольга была в гостях у поэта. Версии случившегося были разные. По одной из них, всему виной ревность. Якобы девушку скомпрометировали гарнизонные товарищи литератора и он не справился с чувствами. По другой – Бестужев хотел убить себя, а возлюбленная пыталась вырвать из его рук оружие. Как бы то ни было, все подозрения от писателя отвела сама Нестерцова: умирая, она смогла уверить священника, что происшедшее – роковая случайность. Александр Бестужев пережил Ольгу на четыре года, в 1837-м он погиб в одном из сражений с горцами...
Сегодня в Дербенте работает Музей Бестужева-Марлинского – это дом, где писатель прожил четыре года. Помимо предметов быта здесь экспонируется надгробная плита с могилы Ольги Нестерцовой. Хотя это и довольно странно – все же для иных предметов привязка к месту и времени в нашем сознании остается довольно определенной.
ДРЕВНОСТЬ ИСХОДИТ ИЗ НАСТОЯЩЕГО
Но мы забежали вперед вместе со стремительным и неутомимым Александром Дюма. Итак, он прибыл в Дербент в 1858 году. И это уже следующая глава из биографии города. И глава весьма увлекательная. Дербент конца 50-х годов XIX века – это уже не тот объятый любовными и политическими страстями город. Это снова котел, в котором разность всех элементов органично соединилась, хотя ничто себя не потеряло. Здесь, в этом месте наслоения культур и цивилизаций, снова можно было жить простой земной жизнью.
Вот как описал свои впечатления знаменитый француз: «Это был поистине пограничный город, выстроенный между Европой и Азией, одновременно полуевропейский и полуазиатский. В верхней его части находятся мечети, базары, дома с плоскими кровлями, крутые лестницы, ведущие в крепость. Внизу же располагались дома с зелеными кровлями, казармы, дрожки, телеги. Толпа на улицах представляла смесь персидских, татарских, черкесских, армянских, грузинских костюмов. И посреди всего этого ленивая, отрешенная ото всех, ледяная, белая, как привидение в саване, армянка под длинным покрывалом, словно древняя весталка. И как же это было восхитительно!»
Можно заметить, что Дербент и сейчас таков. И, наверное, он таков всегда в спокойные времена, когда вокруг него не бушуют бури, неизбежные, впрочем, при его положении. Дербент и сегодня многолик, многонационален, многоголос, но все это странным образом приглушается какой-то сонной неторопливостью, умиротворенностью, странной гармонией.
Но вернемся к Дюма. Город он описывал не только поэтически, восхищаясь «весталками» и «древним морем Иркании», но и с присущей ему иронией, фиксируя разные забавные случаи. Вот один из них. Когда Дюма и Багратион находились в мечети, их вдруг окружили двадцать человек. Оказалось, это почитатели таланта писателя. Правда, большинство из них ознакомились с произведениями француза непосредственно перед его приездом и в кратком устном пересказе. Этого оказалось достаточно, чтобы прийти к знаменитому путешественнику и выразить благодарность от всего дербентского населения. Дюма был в замешательстве. Чем ответить на такое пышное приветствие? Багратион подсказал пригласить главного оратора на обед. А дальше развернулся удивительный диалог.
«– Куда же мне пригласить его на обед? В парижскую кофейню?
– Нет, в свой дом.
– Но я не у себя дома, я в доме генерала Асеева, дербентского губернатора.
– Нет. Вы у себя дома. Слушайте и не забывайте того, что я скажу: знайте, всюду на Кавказе вы можете войти в любой дом и сказать: «Я иностранец и прошу гостеприимства». Тот, кого вы осчастливите, уступит вам свой дом, а сам со всем семейством удалится в самую маленькую из комнат. Он будет заботиться непрестанно, чтоб у вас ни в чем не было недостатка. И когда через неделю, две недели, через месяц, вы будете покидать его дом, хозяин станет у порога и скажет: «Продлите еще хотя бы на день оказанную мне честь, поезжайте завтра».
Главы Дюма о Дербенте почти полностью состоят из описания таких эпизодов и ироничных пересказов древних легенд. А как же почтение к истинной древности, серьезное и внимательное отношение к свидетельствам былых времен? Но что, если по-настоящему великую историю может обеспечить себе только город, полно и ярко живущий настоящим? Собственно, история – это и есть растянутое во времени настоящее. И, кажется, люди, цепляющиеся за те самые камни (да, мы опять вернулись к камням) – аутентичные, обтесанные строителями, жившими 2 тысячи лет назад, – люди, которых разочаровывает любая реконструкция, потому что все становится сразу «уже не тем», эти люди, кажется, упускают что-то важное. Саму жизнь. Жизнь, которая на самом деле только и имеет смысл. Дюма этот смысл и пытался ухватить. И если он выражает скепсис по поводу возраста крепостных стен Дербента (кстати, вслед за Бестужевым, писавшим, что «достоверного про Кавказскую стену можно сказать одно: она существовала»), то лишь потому, что понимает: камень – ничто, самые внушительные творения из него, даже «призванные презирать века», могут быть разрушены сотни раз. Истинное величие не в камне, а в человеке, творящем историю, вновь и вновь восстанавливая руины.
Крепость Нарын-кала сегодня вновь сверкает после реконструкции. И внутри нее – жизнь. С развалинами древних ханских бань, со средневековыми водохранилищами соседствуют летние кафе, павильоны с выставками современных художников. Жизнь кипит и снаружи. Вдоль северной стены по обе стороны раскинулись два современных парка с велодорожками, мультимедийным фонтаном, детскими площадками. Еще дальше – городской пляж. Тоже со всей современной инфраструктурой. Исторический город пытается все же пробовать себя и в роли курорта. И это прекрасно. Это вызывает человеческий интерес. А он всему продлевает жизнь.
Что же до вечности, так за нее отвечает тут все то же, что и раньше: море, горы, солнце и сама земля.