– Николай Максимович, есть вещи, которым можно научиться, которые не требуют огромного потенциала на входе. И очень часто недостаток какого-то раннего развития, недостаток образования, недостаток таланта компенсируется работоспособностью. А в балете вы не видите такого, что приходит девочка, бог не дал, но она будет пахать и будет лучшей?
– Никогда.
– И вы вот прямо с легким сердцем говорите – идите.
– Нет, я не могу вам сказать, что с легким. Мне очень неудобно это говорить. Но я все время объясняю и привожу в пример себя – я не танцевал «Спартак», я не танцевал «Дон Кихот».
– А почему кстати Спартака нет? Мне кажется, было бы классно.
– Нет-нет. Есть вещи, где ты либо попадаешь в десятку, когда ты Николай Цискаридзе, либо ты не целься, потому что зачем это надо? Нет, я только могу взяться за то, где я знаю точно, что я доставлю людям удовольствие. А если я буду мучиться, то и зритель будет смотря на меня мучиться. Это профессия, когда открылся занавес и ты должен подарить зрителю эмоцию положительную. Даже в трагедии. Положительную в чем – вы сопереживание должны из него вынуть.
Почему я больше всего люблю Моэма, я постоянно и его привожу в пример. Он гениально описал это в романе «Театр» – структуру психики человека, артиста, когда происходит диалог с сыном, когда она ему говорит: на сцене слезы будут глупы, неужели ты полагаешь, что умирая, я буду думать, в какой позе я умираю.
Понимаете, это совсем другое. Если ты смеешься вместе со зрителем над ситуацией тогда будет то, что надо. Ведь комедию сыграть сложнее всего. Клоун самая высшая, я считаю, степень.. Одно дело стендап – это все не то, хотя и это тоже нелегко. Но когда ты клоун, а при этом ты еще, допустим, должен играть Мольера, где любая произнесенная тобой фраза, должна быть произнесена так, что ты сам над этой ситуацией, над собой в этой ситуации смеешься – и тогда всем смешно. А когда ты смешон на сцене – ты жалок. Это разные вещи.
Вы понимаете, мне никогда не хотелось быть просто артистом. Я бы никогда не работал ни в каком другом коллективе, кроме Большого театра. Никогда. Это мой театр, мое пространство, 500 кв.м. сцена – это гигантский зал. Я предназначен для «прокачки» этого гигантского пространства.