Про одиночество, которое для одних губительно, а для других, как я, например - основа спокойствия. Был у меня друг, то есть, надеюсь, что он и сейчас есть, жив-здоров. Просто, в силу обстоятельств, о которых после, не виделись приличное количество лет. Юрчик еврей, впрочем, я до сих пор не знаю национальность его мамы, которую, в отличие от отца, знал прекрасно. Папа, таки да, откуда и фамилия, созвучная Соросу, которая позволяла нам с Юркой шутить - мол, пора родственнику на хвоста падать. Но, кстати, вряд ли. Юрка из киевских, Дьëрдь Шорош, как известно из мадьярских. Да и фамилию, как я понял, юркин папа, уже переехав на Урал, дважды менял. Сперва последнюю букву, потом первую или наоборот. Народная забава у людей, как я понял.
Юрка, кстати, никогда своего еврейства не подчëркивал, поэтому, на встрече одноклассников другой друг, тоже его соплеменник, очень удивился, когда я приветствовал Юрия Наумовича. Но я не о ближневосточных народах. С Юркой мы учились с первого по десятый класс. Сразу сдружились. Он был маленького роста, ещё чуть ниже и за лилипута бы принимали. Но, главное, он очень дико заикался. При этом, всегда был весëлым и добродушным. Как-то, в начальной школе, училка параллельного класса заболела и нас, на пару дней объединили. Сидели по трое. Я, Юра и Гек (Георгий) из параллельного. Кто-то из нас сделал кляксу, другой пририсовал ножки и ручки, а Гек дал имя - Кулебяка. Судя по всему, Юра, как и я, впервые услышал это слово. Как заржëт: "Ккккууулебякка!" Немного отдохнув, снова. На третий раз выгнали всех троих, потому что ржал уже весь класс. Так мы и дружили, втроëм, всю школу. Я среднего роста, Гек высоченный, Юрка мелкий.
В третьем классе, мы с отличником одним, научили его материться. Вот это получалось без заикания. Именно по причине заикания, неплохо учившийся Юрчик, не пошëл поступать ни в техникум, ни в институт. Даже ГПТУ не окончил. Всю жизнь был разнорабочим на военном заводе, пока один кавалер ордена "За заслуги перед Отечеством" не провëл масштабное сокращение. И всë. Мужику полтарь. Он всю жизнь на одном месте, его там любили и уважали, он больше ничего не делал всю жизнь. Сперва Биржа труда платила полную зарплату, а потом минимум. Предложить толком ничего не могут. Вышел дворником - слетел на больничный с простудой. И так везде. К тому геройскому директору, лично у меня, вопросов вообще много накопилось. Сперва пустил на завод секту сайентологов, организовал даже обучение начальников цехов по их методике. Работал я на том заводе. У всех начальников глаза стеклянные. Разве что, без мата и ора не общавшийся "герой", как бы с живым лицом. Кстати, вот подумал, когда он, однажды, снизошëл до общения со мной, существом, по их понятиям, низшего порядка, говорил без мата и обычным тоном. Это мне повезло или ему? Без вариантов же не стерпел бы, а как матерятся на газопроводе, не всякий выдержит. Кстати, за полгода, примерно, до ордена, директор отчебучил. Задолжал Свердловэнерго за электричество. Те предупреждать устали. И в день 100-летия завода свет вырубили. Зимой. Сразу после торжественного собрания и банкета с Росселем и Клебановым. Вот, как эти двое уехали, так и вырубили. Заморозив всё отопление завода к чëртовой матери! Мы восстанавливали до весны, а работяги, вкалывали на оборону, как в войну - в шубах и валенках. А потом орден, незадолго до смерти, улица его имени. И на кладбище, где я лежать буду, огромный крест. Это обиднее всего, когда крест сайентологу. Но, вернусь к Юрке.
С женским полом у него не сложилось. Не, я встречал мужичков куда страшнее и от баб отбоя не было. Да и заикание сексу не помеха. А вот застенчивость, помноженная на этот изъян, она помешала. Помню, как-то пригласил он девчонок заводских на посидеть, меня позвал. Так обе на меня, тоже далеко не красавца, глаз положили. Аж противно. Главное, чо дурам надо? Мужик рукастый, стихи пишет, двушка после смерти матери осталась. Ваще не понимаю. Кстати, о стихах. Мы с ним и ещё моим братом двоюродным написали рассказ фантастический (может повесть маленькую), когда нам по 12 было, а брату 6. Я, потом, надолго перестал. Написал ещё пародию на Чебурашку и успокоился. А Юрчик продолжил. Он, вообще, в стихах многое стал писать. Мы то, с братом, альбом каверов, через пару лет записали, на Ноту мою. Но так, чтобы впостоянку, это только Юрчик.
Вот, тоже ирония судьбы. Три соавтора. Один, я то есть, русак по крови и по духу, Юрка еврей, всегда суперпатриот страны, смотрел только патриотические передачи и фильмы, да и писал об этом. Игорëха же внук пленного нациста, всю дорогу мечтающий на родину деда переехать и сегодня топит за бандеровцев, сидя в деревне, под ЕКБ. Ирония.
Мы Юрку, с друзьями посещали, соседний дом, с моим, как никак, на Восточной. Потом, всё реже и реже. Хотели издать его сборник стихов и рассказов, не собрались, мои тоже у него остались. ЖЖ или Дзена тогда не было. В последние годы, я один посещал. Юрка сдал сильно, в магазине тëтка нахамила, у него отбило вдохновение. Один, как сыч, с книгой Эфраима Севелы и телевизором. Стал забываться. Бывает приду, дверь на распашку, а его нет. Так у него два кота потерялись. Хорошо, что в квартире нечего брать. А до пенсии долго ещё.
Короче, Алик, старший брат, человек вполне успешный, определил Юру в дом престарелых. А квартиру сдал. А у меня даже малейших координат Алика нет.
Одно утешает - Юра, надеюсь, не одинок. Хотя, издать бы его опусы, пусть жутко наивные и такие же графоманские, как мои. Заодно бы и наши общие.