XXXI.
Настрой ваш Берест поначалу,
Меня, признаюсь, взволновал.
Затем, однако, мал-по-малу,
Всех слушая, я увидал,
Что следствие иного ждало,
И версию не разделяло,
Ту, что для них вы предложили;
И тем нам очень удружили.
Им слушать было интересно,
Ваш увлекательный рассказ,
И много нового о нас,
Они узнали, но уместно,
Заметить мне, что всю побаску,
Они восприняли, как сказку.
XXXII.
Серьёзно к ней не отнеслись.
Для них в ней множество мороки,
И для себя на том сошлись,
Припомнив практики уроки,
Не смея в том себе признаться,
Что смысла вовсе нет гоняться,
За Орденом, пускай и славным,
Но, всё ж, мифическим, забавным.
Но в вашей речи что-то было!
Я был приятно удивлён,
Да, что там, даже восхищён,
Что вы не блекло и уныло,
А гордо, ярко говорили,
Про Орден! Где вы раздобыли,
XXXIII.
Ту информацию о нас?
Её мы не распространяем.
Любой присечь пытаясь глас,
От мира тщательно скрываем."
"Поймите, что я не красуюсь...
Я, уж, давно интересуюсь...
Об Ордене я материал,
Довольно долго собирал:
То, кто-то там проговорился,
То, кто-то здесь на свой манер,
Привёл какой-нибудь пример,
Так потихоньку накопился,
Пусть хоть и скудный, всё ж багаж.
Мечтаю Орден древний ваш,
XXXIV.
Я, книгу написав, прославить."
Сказал Владимир вдохновенно.
"Прошу вас это всё оставить.
Живём мы тихо, потаенно,
И лишнее людей вниманье,
Ни благом, а, как наказанье,
Для нас окажется сейчас.
Для нас пока не пробил час,
Россие-матушке служить.
Надеюсь, вскоре всё случится.
Наш Орден в яви возродится.
Пока ж смиренно будем жить;
Богатства новые копить,
Да, старые от всех хранить.
XXXV.
Так я на ваш вопрос ответил,
Тот, что задали прежде вы?
Что ж вас никто не обезвредил?
Что ж не были устранены?"
"Да-да, я понял всё. Спасибо.
Меня вы устранить могли бы,
Но я сперва полезен был,
Затем себя я проявил,
Пред вами в том, что с уваженьем,
Про Орден древний говорил;
И исподволь его хвалил;
Не осуждал с пренебреженьем."
"Так точно. Орден наш ценя,
Вы верно поняли меня."
XXXVI.
Владимир Берест шелохнулся,
Устав недвижимым сидеть,
В той прежней позе; развернулся,
Продолжив пристально глядеть,
На гостя тёмный силуэт,
Который блёклый лунный свет,
Из тьмы немного выделял,
Хотя лицо его скрывал;
Присел удобней на кровати,
Спиной (в ней боли начались),
На изголовье опершись,
Что было очень даже кстати;
Надеясь, поздний гость незваный,
Продолжит разговор желанный.
XXXVII.
Но орденский магистр верховный,
Иное, видимо, в уме,
Держал, и диалог их скромный,
Уже уверившись вполне,
В том, что Владимир промолчит;
О них опять не сообщит,
Решил немедля завершить:
"Уж, скоро три должно пробить," -
Сказал он Бересту негромко,
Взглянув на циферблат часов.
Он удалиться был готов;
Едва привстав, добавил ёмко:
"Что б горести не повторились,
Надеюсь, мы договорились?!"
XXXVIII.
Владимир головой кивнул:
"Об Ордене молчу, ни слова..."
Магистр же к двери шагнул,
Чуть слышно повторяя снова:
"Ну, вот уже грядёт рассвет.
Так не забудьте ж свой ответ.
Язык держите за зубами,
Не то... Уж, поняли вы сами...
Мне б не хотелось к крайним мерам,
В ваш адрес, верьте, прибегать..."
"Я понял. Смысла нет пугать,
Стращая пагубным примером."
С тем гость незваный удалился.
За дверью в коридоре скрылся.
XXXIX.
Владимир наш довольно долго,
Сидел в кровати недвижим.
Им чувства смутные: восторга,
От встречи нынешней с самим,
Магистром Ордена, и страха,
Как Феникс, возродясь из праха,
Владели сердцем и душой,
Вселяя трепет не большой,
И ум пытливый затмевали,
Сомненья сизой пеленой:
А то порою, встав стеной,
Соблазном сильным развращали:
Нарушить слово или нет?
Друзьям поведать ли секрет?
XL.
Хоть искушение огромно,
Но всё же Берест так решил:
Хранить секрет, при этом скромно,
Что б внешний вид не подводил,
О всём, что слышал, знал - молчать;
Ни чем себя не выдавать;
Уж, если слово дал, держись;
Перед соблазнами - крепись.
Иначе, чистый идеал,
Что в голове его сложился,
С ним никогда бы не ужился,
Хоть его ярко представлял.
Сам идеал бы был разрушен;
Покой и мир в душе нарушен.
XLI.
Уж, времени прошло ни мало.
Взошла багряная заря.
Уж, утро. За окном светало,
И солнце ярче янтаря,
Опять по небу покатилось,
И небо всё в лазурь покрылось,
Всем благоденствуя любезно;
Даря при этом безвозмездно,
Тепло и лучезарный свет,
Не спрашивая: кто пристоин?
Достоин кто иль не достоин?
Кто плод благой? Кто пустоцвет?
И одаряя вся и всех,
Сгоняло с них и спесь, и грех.
XLII.
Владимир с верными друзьями,
Уж, восвояси собрались.
Они увидеться с семьЯми,
Уже мечтали. Дождались,
Под утро ясно - дозволенья,
Дворца покинуть помещенья.
Он в беспокойною душой,
Храня в себе секрет чужой,
Дворец огромный оставляя,
Был грустен и меланоличен,
К всему, казалось, безразличен.
Степан с Максимом, уезжая,
Событья бурно обсуждал.
Владимир лишь один молчал.
Послесловие.
Повествованье завершая,
Как и обычно - эпилогом;
Героев наших оставляя,
С печальным тягостным итогом,
Скажу, что Берест скрежетал,
Но слово данное сдержал;
Хотя... Пожалуй, я б слукавил,
Сказав, что Орден он оставил,
Иль вовсе он о нём забыл.
Нет, не таков Владимир наш:
Он - не простецкий персонаж.
Он где-то карту раздобыл.
В поход однажды с ней собрался,
Где с Орденом вновь повстречался.
03.06.2023. 14:34