Летний жаркий воздух пронизывал нашу хрущевку, превращая ее в гигантский парник. Как раз в такое время к нам приехала свекровь Роза, мать Антона. Она притянула за собой тучу беспокойства и архаичных заблуждений.
Наша ванная комната быстро заполнилась турецкими полотенцами и резиновыми тапками, в холодильнике разместились банки с домашними заготовками, вытесняя мои любимые йогурты. Мама Роза усердно заботилась о своем сыне, убежденная, что без ее попечения мы оба умрем с голода или попадем под трамвай.
В доме воцарился хаос. Роза была примером истинно русской женщины с огромным чувством ответственности за благополучие всех окружающих. Она установила в ванной комнате шнур для сушки простыней на решетке отопления и принялась управлять делами на кухне. Ее борщ, приготовленный с гусиным жиром "по правилам", оставлял незабываемое послевкусие. В доме везде чувствовалась ее рука - внимательная и умелая, но, увы, безразличная к личным границам. Она стирала носки Антона и готовила борщ, каждый раз демонстрируя это как свое маленькое протестное действие против наших новых взглядов на жизнь.
Мы оба знали, что решение конфликта лежит на нас, и любое неправильное движение может только усугубить ситуацию.
Мы пробовали разные подходы, начиная от составления списка правил, напечатанных на ярком листе бумаги, и вывешивания его прямо на холодильнике. Или с утра до вечера блуждали по городу в надежде, что к вечеру Роза устанет и уйдет к себе. Но ничего не работало. Роза по-прежнему ходила по дому, перебрасывая вещи и меняя расстановку мебели так, как ей нравилось. Бывали периоды, когда мы пытались беседовать с Розой мягко и понятно, стараясь объяснить ей ситуацию в стиле так называемого "осознанного родительства". Но все наши попытки улаживать отношения, казалось, не приносили никакого результата. Приготовив для Розы чай и сладости, мы посадили ее у окна в надежде на лучшее и начали беседу о взаимопонимании. Но наши убедительные слова показались ей слабыми и незначительными.
Постепенно мы пришли к решению о необходимости построения более строгих границ: "Мама, нам очень нужна наша личная жизнь. Пожалуйста, когда мы в нашей спальне, считай это нашим личным пространством," - пытался объяснять Антон, но Роза, принимая участие в общем домашнем быте и деля с нами одну крышу, воспринимала это как свое право.
После очередного нежданного визита в спальню начался конфликт, который уже нельзя было замести под ковер.
"Роза, вы не можете жить нашей жизнью, как будто это ваша", - сказала я в ответ.
"Вы ошибаетесь, Вера. Это также моя жизнь. Я живу для своего сына", - ответила она твердо и без колебаний. Я думаю, что мои попытки объяснить, что это наша жизнь и наше будущее, возымели эффект замедленной бомбы. Роза перестала со мной общаться.
Все запуталось еще больше, когда я узнала о беременности. Сердце стучало тревожными ударами, а уши заполнил гул от внезапного притока крови. Развалившись на диване с положительным тестом в руках, я попыталась взять себя в руки и осмыслить новость. Из-за штор на противоположном конце комнаты пробивались солнечные лучи, пышно танцуя в тихой, наполненной ароматом лета комнате.
Я решила пока никому не говорить о беременности, спрятала тест в кухонный шкаф, за шоколадку «Аленка», которая стояла там вечность. Роза действовала как диктатор, упрямо навязывая свое мнение о воспитании. Ее попытки переломить мое сопротивление становились все более частыми и настойчивыми. Мне крайне не хотелось услышать ее мнение о том, как мне вести себя во время беременности, когда итак было тяжело из-за смешанных эмоций.
Антон стал замечать мою чрезмерную усталость и то, что я стала часто гулять без него по вечерам. Ответ был прост, я хотела отдохнуть от двойной нагрузки: ожидание ребенка и Роза- это было слишком тяжело для меня. Я понимала, что ему сложно. Он угодил меж двух огней и постоянно разрывался между нами.
Критика со стороны свекрови стала очевидной, когда случился второй конфликт. Казалось бы, обычный день ничем не должен был мне запомниться. Я делала всякие мелочи по хозяйству, Роза смотрела телевизор, а Антон был на работе. На обед я приготовила картофельное пюре с курицей.
- Как ты могла так приготовить? Где соль, где приправа? - Роза была в ярости, она практически кидала ложку на стол.
Я смотрела на нее, стараясь сохранить спокойствие, но что-то во мне сорвалось. Мое терпение было на исходе, я больше не могла выносить ее недовольство, ее критику, ее вечные наставления. Дрожащим от негодования голосом я сказала:
- Я не могу больше это терпеть! Мы справляемся с Антоном, и вообще-то это наш дом, никто не просил никаких советов! - Я говорила все громче и громче, мои слова переливались через край.
Роза смотрела на меня, как будто не веря, что я осмелилась так с ней говорить. Наступило молчание, которое подняло нашу ссору на новый уровень. Ее глаза наполнились слезами, она встала и вышла из комнаты, бросив все без объяснения.
Когда Антон вернулся с работы, я видела, как он был озадачен всем этим. Я ощутила огромное количество вопросов, которые он хотел мне задать, но он промолчал, просто обняв меня и уткнувшись лицом в мои волосы, и предложил вместо ужина съесть что-нибудь вредное и сладкое.
Он почему-то выбрал "Аленку". Быстро заметив результат теста, он подошел ко мне, пока я прибирала стол.
Увидев его ошарашенные глаза, я поняла, что сначала должна была рассказать ему все. Но не смогла произнести ни слова. Он осторожно положил тест на стол передо мной и в тишине подошел к окну. Его молчание рвало мне душу. Я скрывала от него то, что должно было стать нашей общей радостью. Зная его как никто другой, я понимала, что это его способ обрабатывать эмоции.
Преувеличенная осторожность, головокружительная усталость - вдруг все встало на свои места.
"Что?" - услышала я тихий вопрос. Белый от испуга, Антон внимательно смотрел на меня, словно я собиралась прыгнуть с крыши.
"Поздравляю, Антон, у нас будет ребенок".
Тогда в тишине нашей кухни раздался мой смех. Если бы в окнах были приоткрыты шторы, то любой сосед мог подумать, что мы сошли с ума. Но это был только смех, смех и снова смех. Антон смотрел на меня словно на безумную, а я смеялась все громче. Тогда он тоже начал смеяться. Это стало прекрасным моментом, закрепленным в нашей памяти.
"Но что нам теперь делать с Розой?" – прервал общий смех Антон. И внезапно наша небольшая непринужденная беседа на кухне утонула в тяжелой тишине.
Одно решение как по щучьему велению прояснило нашу плотно затянувшуюся путаницу - замешательство и постоянную неразбериху. Решение принял мой муж, Антон: пора отправить его любимую маму домой, циклон "Роза" скоро закончится.
Обычно Роза выделялась громким смехом, оглушительным, как звон безумной матрешки, и сияющим волевым взглядом. Она была птицей с блестящими перьями, защитником в борьбе за своего сына Антона. Но именно сегодня ее лицо обрело невиданный мной ранее оттенок меланхолии.
Антон сидел напротив Розы, готовый к дискуссии. Его взгляд разгорался мягким светом, когда он начал говорить.
"Мама, ты замечательная женщина. Но ты не можешь каждый день критиковать Веру за то, как она готовит борщ или стирает носки," сказал он, - "Ты слишком навязчива, мама. Нам пора найти свой путь в этом мире, а ты стоишь у нас на пути." Его голос звучал мягко и уверенно, и я не могла не испытать облегчения, слушая, как он объяснял Розе, что нам нужно пространство и время. Тихо прозвучал вздох свекрови. Ее глаза были пронзительно синими и грустными, и я впервые увидела в них отражение моих собственных чувств.
"Я действительно вмешивалась слишком много," — призналась она, впервые признавая перед нами свою ошибку. Голос был мягким, словно звук ветерка.
"Я виновата. Прости меня, Вера. Прости, Антон."
Ее слова были настолько искренними, что мы лишь кивнули в ответ. Вот так, среди сумеречного вечера, уставшие от всего, мы, наша молодая семья, нашли свою настоящую силу. Устанавливаем границы, расставляем акценты, делаем выводы из нашего нового жизненного урока. Забота о себе действительно не есть эгоизм.
Антон специально для знаменательного прощального вечера приготовил ужин. Такого ужина я не ожидала ни от него, ни от кого-либо другого. Салат в форме собора, тушеная индейка по-провански с ароматными травами и лимонный пудинг в качестве десерта - все было выполнено моим мужем с любовью для двух его драгоценных женщин.
Торжественная обстановка соответствовала, и обеденный стол превратился в сцену для объявления главного повода сегодняшнего вечера. Моя гостья, Роза, едва удерживалась от радостного плача и была готова броситься в объятия своему счастью. Успев собраться с мыслями, Роза произнесла: "Я буду бабушкой?!" – и по ее лицу разлилась румяная улыбка. Роза разразилась слезами.
Тем не менее, мы знали, что она счастлива. Мы пообещали приглашать ее и присылать ей фотографии нашего появившегося на свет малыша. Понимая, что независимо от ситуации, мы остаемся семьей, и именно в этом и заключается наша сила.
На следующий день мы с Антоном отвезли Розу на вокзал и действительно тепло попрощались. После этого мы с Антоном жили, как два пассажира в путешествии по жизни: душа в душу, наслаждаясь каждым прожитым днем. Мы растили свое счастье, его маленькие ножки уже били меня по животу, а Антон своими сильными руками обнимал нас обоих.
