1978 Год, СССР. Мама моя работала поваром. И как-то у себя в столовой встретила одноклассницу. В детстве они крепко дружили, не виделись со школы, и очень обрадовались. Разговорились, выяснилось, что подруга работает в горкоме комсомола. Ну и по дружбе предложила отправить меня в Артек. Я учился тогда в пятом классе, учился хорошо, но отличником не был. А в Артек в СССР посылали выдающихся детей. Кто спас кого-то на пожаре. Или собрал больше всех хлопка в школе. Или пробежал быстрее всех на всесоюзных соревнованиях. Я говорил:Мама, за что меня-то посылать в Артек?". Но мама с подругой не слушали детские вопли. И вот уже я с чемоданом и пятью рублями, зашитыми в трусы, поехал на железнодорожный вокзал. Посадили нас, 30 школьников из Уфы, в плацкартный вагон, и повезли на юг, в Крым. Трое суток пролетели незаметно, в дороге мы даже немного подружились. И просились в один отряд. Но это никого не волновало, нас выгрузили в Ялте, посадили в автобусы и развезли по разным местам в Артеке. Я попал в дружину "Лазурная". Нас переодели в белые рубашки и в шорты цвета морской волны. И поселили в двухэтажных корпусах, человек по десять в палатах. Палаты были просторные и очень комфортные. Помню огромные витражные окна во всю стену и раздвижные двери на роликах. В первый день, когда кто-то открывал дверь, и она с грохотом катилась по роликам, мне казалось, что я снова еду в вагоне. И слышу вот это:Тыг-дык, тыг-дык. Тыг-дык, тыг-дык". Но потом глюки прошли. Лагерная жизнь захватила с первых минут. Целый день мы проводили на разных мероприятиях, свободного времени не было совсем. Отлучился в туалет - считай опоздал на соревнование и не получил очередную медаль. Медали были шикарные. Сделанные из металла и залитые цветной стеклянной эмалью. Трех цветов. За первое место давали красную, за второе - синюю, а за третье - зеленую. Понятное дело, мы соревновались, кто больше соберет медалей. К концу смены ходили с "грудью в орденах", немного напоминая нашего бессменного генсека Леонида Ильича. Пять рублей мои очень быстро кончились. Сейчас уже и не помню, на что я их потратил, скорее всего на мороженное и газировку в наших поездках в Ялту. Отправиться домой совсем без денег было страшновато, и я нашел выход из ситуации. Продал почти все свои медали мальчику из Грузии. Он заплатил мне за них значительную по тем временам сумму - три рубля. Помню, я спросил его: - Гиви, ну зачем тебе чужие медали? Неужели тебе не будет стыдно их носить, зная, что они тобой не заработаны? - Немножко стыдно будет, да. Но, понимаешь, у нас все дети из Артека приезжают с медалями. Родные просто меня не поймут, если я приеду без наград. Это будет страшный позор для семьи. И Гиви пошел и купил себе еще медалей. Талантов у него было не много, но денег хватало. На самой первой встрече вожатые нас попросили: - Ну, дети, расскажите, за что вас послали в Артек. И дети рассказывали о своих подвигах и званиях. Помню, среди них был даже руководитель пионерской дружины школы. Я с ужасом дождался, когда очередь дойдет до меня. И, сгорая от стыда, промямлил: - А я командир пионерской звездочки. Но даже это было неправдой, но хоть что-то же я должен был сказать. - Ну вот и хорошо. А ты, Гиви? Почему тебя решили послать в Артек? - Мой дядя работает в горкоме партии. Он большой человек. Он сказал мне:Гиви, ты хороший мальчик. Поезжай в Артек". Я и поехал. Вожатые переглянулись, и смущенно закашлялись. А еще в то время в Артек на отдых ездили дети руководителей компартий из-за рубежа. И в нашем отряде тоже была иностранка. Француженка. Мы, никогда не видевшие иностранцев, в первый день просто не отходили от нее. Задавали разные вопросы и старались подружиться. Но она совсем не знала русского и только улыбалась. Потом нашли девочку, изучавшую в школе французский, и кое-как наладили контакт. Но уже через пару дней языковой барьер дал себя знать, и с француженкой никто не общался, кроме девочки-переводчика. На которую такое общение полужестами и отдельными словами легло тяжким грузом, и здорово испортило весь отдых. Видел, что она в конце смены часто ругалась со своей подопечной. Если уж речь зашла об иностранцах. Там же, в Артеке, я впервые увидел негра. Знаете такое выражение "как с гуся вода"? Да, это про них, про негров. Один вылез из моря рядом со мной. Совсем черный, блестящий и сухой. Ну, может, пара капель воды была на нем. А мы лежали на мокрых полотенцах и завидовали таким свойствам негритянской кожи. Кроме спортивных мероприятий в Артеке проходили масштабные политические и патриотические шоу. На них собирали весь Артек на открытых стадионах. Там я впервые услышал песню, которую полюбил на всю жизнь: Куба — любовь моя! Остров зари багровой… Песня летит, над планетой звеня: «Куба — любовь моя! Слышишь чеканный шаг? Это идут барбудас. Небо над ними — как огненный стяг… Слышишь чеканный шаг? Мужество знает цель. Стала легендой Куба… Вновь говорит вдохновенно Фидель, — Мужество знает цель! Родина или смерть! — Это бесстрашных клятва. Солнцу свободы над Кубой гореть! Родина или смерть! Куба — любовь моя! Остров зари багровой… Песня летит, над планетой звеня: «Куба — любовь моя! Из мероприятий запомнился "день мальчиков и девочек". Мы должны были что-то подарить друг другу, сделанное из подручных материалов. Собрались мы с мальчиками думать, что дарить. И Сашка, наш художник, предложил подарить девочкам большие самодельные бумажные значки. На каждом значке решили нарисовать шарж. Девочки у нас были разные - и красивые, и не очень. Нормальные, толстые и худые. Сашка постарался сделать шаржи похожими на их будущих обладательниц. В итоге у нас были значки, с которых на тебя смотрели и страшные толстухи, и бесподобные красотки, и сестры Кащея бессмертного. Не знаю, как это дело проглядели пионервожатые, но вечером, после обмена подарками, половина девочек покатывались от смеха, а половина рыдала. Дети могут быть очень жестокими, да. А еще у меня в Артеке появились друзья. Одного из них запомнил на всю жизнь. Валерка Гусев, если ты вдруг прочитаешь этот пост, отзовись. Валера был очень веселым мальчиком с хорошим чувством юмора. Таких учителя называют клоунами. Он меня страшно смешил. Стоило ему только посмотреть на меня и сказать пару слов, как я начинал ржать и падать под стул. Все это не очень нравилось нашим пионервожатым. Сперва они пытались говорить с Валерой. Но Валера только делал удивленные глаза - он, мол, ничего такого не сделал и не сказал. Тогда одна из вожатых взялась за меня. Позвала с собой в вожатскую и провела беседу. После которой я уже не мог смеяться. Ни над Валерой, ни вообще. Суровые советские вожатые, воспитанные на книгах Макаренко, они могли, да. А в последний день мы собрались на остановке, в ожидании автобуса, который отвезет нас на вокзал. Вожатый взял гитару и запел песню Визбора: А все кончается, кончается, кончается Едва качаются перрон и фонари Глаза прощаются, надолго изучаются И так все ясно, слов не говори. А голова моя полна бессонницы Полна тревоги голова моя И как расти не может дерево без солнца Так не могу я жить без вас, мои друзья. Спасибо вам, не подвели, не дрогнули И каждый был открыт таким как был Ах, дни короткие, за сердце тронули Спасибо вам, прощайте до Курил. А все кончается, кончается, кончается Едва качаются перрон и фонари Глаза прощаются, надолго изучаются И так все ясно, слов не говори. И мы, и дети, и взрослые, плакали и обнимались. Это был лучший пионерский лагерь в моей жизни. Артек, люблю тебя всем сердцем. Уверен, что сейчас, когда Крым с нами, ты так же радуешь девчонок и мальчишек нашей великой страны.