- Пока, малыш! Встала, сыто потянулась, начала быстро одеваться. Игнат из- под ресниц наблюдал, как неспешно, дразня, натягивает трусики, застегивает лифчик на крупной, тяжёлой груди, продевает сильные красивые руки в рукава свободной белой блузы. Легко провела тыльной стороной кисти по его уже шершавой с утра скуле, откинула густые каштановые волосы со лба. Сверкнули крупные кольца на пальцах с острым темно- красным маникюром.
Эти пальцы умели доводить до крика, до сладких судорог. Эти ногти сегодня ночью опять оставили кровавые полосы на его, Игната, спине. Плевать, что Карине за сорок. Таких женщин у него не было, хотя в свои двадцать вниманием барышень обделён не был. Высокий, под два метра, с сильными широкими плечами и крепким телом. Других в военное училище не берут. Девчонки головы сворачивали, глядя как он в синей курсантской форме идёт по летнему городу.
Ловил на себе взгляды и дам постарше, чего уж там. Тоже неплохой вариант, такие ломаться не станут, знают, что нужно мужчине, знают, как получить и доставить удовольствие. Правда, друзьям их не покажешь, засмеют, дескать, со старушками мутишь. Да и плевать!
С Кариной познакомился на пешеходном переходе. Уронила папку с документами, а тут красный свет. Игнат в одно движение поднял папку и сграбастал даму, фактически выдернув из- под колес форда с вконец оборзевшим водителем.
А то, что такая женщина сама должна быть водителем, а не пешеходом, в голову как-то не пришло. Рядом с Кариной в эту буйную, хоть и неглупую голову приходили лишь фантазии, которые заставили бы покраснеть и актеров фильмов для взрослых. Страстная, чувственная, ненасытная и очень изобретательная. Могли идти по парку, а в следующее мгновение бурно слиться где- нибудь за большим деревом. Стыдно сказать, выматывала до кругов перед глазами и трясущихся ног.
Это его- то, помора! Запросто помогал раскатывают старинный прадедов дом по бревну, когда нижние венцы прогнили, и не вспотел.
Хлопнула дверь. Всё, ушла. В ушах ещё звучал низкий хриплый голос, похожий на мурлыканье пантеры. А голова кружилась. Сильна, однако!
Петр Горячев неторопливо курил, следя, как колечки дыма медленно улетают в окно. Хорошая сигара после улетного кекса - самое то.
И Ирма - самое то. Не женщина - ящик Пандоры. И неизвестно, какие сюрпризы ещё на дне этого ящика. Тоненькая, миниатюрная блондинка, нежная, хрупкая, в постели могла быть покорной, как юная девушка, дикой и агрессивной, как амазонка. У него таких ещё не было в неполные сорок лет. Познакомился на выставке. Какая- то новомодная мазня, не вникал. Сопровождал сестрицу в обмен за контакт с очень непростым, но нужным для бизнеса человечком.
Ирму приметил сразу. Стояла у одной особо идиотской картины и ухмылялась:
- Как вам? - подкат банальный, но на что- то более оригинальное времени не было.
- Хрень полная.
Слова так не вязались с элегантным фиалковым костюмом и изящным узлом тяжёлых волос, что Петр прыснул. Через пару секунд хохотали оба. Голос у Ирмы был низкий, рокочущий, похожий на мурлыканье довольной пантеры.
В ней много чего не вязалось: утонченность с грубоватой развратностью, внешняя хрупкость с неутомимостью.
Петр шалел от её бесстыдства. Никаких преград, никаких запретов. Выжимала, как лимон. Стыдно сказать, но начало шалить сердце. А ведь спортзалом не пренебрегал, пил редко. Может, бросить курить? В воздухе ещё витал запах Ирминых духов. Штучный бабец!
Евгений Васильевич страдал. Но ничего не мог с собой поделать. Викуся, она была такая...Воплощение самых смелых, самых стыдных фантазий. Всегда любил Набокова, а " Лолиту" особенно. Девочка с неосознанной чувственностью, естественная, раскрепощённая, без намертво вбитых в сознание гвоздей морали.
Вика была именно такой. Огромные прозрачные глаза, тонкая фигурка с узкими мальчишескими бедрами и большой острой грудью. Сама подошла после лекции, задала какой- то вопрос. Евгений Васильевич не понял, как попали в подсобку, как, задыхаясь от желания и счастья, навалился на хрупкое девичье тело и услышал довольный смех, низкий, как мурлыканье пантеры. И не смог остановиться.
Связь длилась уже месяц. Глотал "виагру", что поделать, 60 лет - не шутка. Стал сдавать: то давление, то артрит прихватит. Вот и сейчас поясница разнылась. Викуся натянула джинсики на стройные ножки, лимонно- жёлтая маечка скрыла молодой задорный бюст:
- Пока, Женечка!
- Пока, милая, -Евгений Васильевич сейчас был рад, что Вика уходит, что- то голова кружилась, таблетку бы.
Девушка закрыла за собой двери, и незадачливый препод не увидел, как полыхнули алым глаза, как лицо смялось, как сырое тесто, пошло рябью, как вода под порывами ветра. Как нежные кисти превратились в сухие лапы.
Скоро старика, юношу и мужчину надо будет менять. Выдохлись, иссякли. Больше нет молодой силы, зрелой страсти и старческой жадности. Больше нет еды. Она - суккуб. Она опять голодна.