Иномарка появлялась в посёлке всё чаще и чаще, днём, вечерами, Сергей не боялся местных «авторитетов», выхватил разок, в другой раз приехал со своими приятелями, накостыляли деревенским кастетами и бейсбольными битами. Родители вызывали милицию, пострадавших просили написать заявления, но пацанам стыдно, они гордые, заявлений не было. Сергей спокойно приезжал к самой красивой девушке в посёлке, пожалуй, даже в районе, слишком хороша. Такой надо в Москве по Красной площади прогуливаться модельной походкой, или музой быть для авторитета столичного, а она коз гоняет, да за детьми мамкиными присматривает.
Городского франта Наташа сторонилась, днём ещё выходила, на несколько минут, разговаривала, вечером, просила сказать её нет дома. С ней перестали общаться даже местные девчата: «подстилка для городского», «повелась на машину» и прочее шипение слышала она ото всюду. Взрослые женщины замолкали, стоило ей появиться в магазине или на почте.
- Кто бы мог подумать…хоть одна из этого выводка в люди выбьется, - откровенно завидуя, симпатичной девушке, бормотали они только Наташа за порог.
- Парень наверняка не в курсе, сколько она ему нарожает -наследственность. Гены не вырубить топором.
Сергей продолжал настойчиво возить дешёвые коробки конфет, цветы, детворе охапками отдавал мелочь, жвачки, леденцы и прочее, все были на его стороне, Оля грызла дочку за её тупость.
- Вот когда Петька приезжал после своей Ленки только со смазливым лицом и глазами навыкате, ты бежала, спотыкаясь на мать с отцом, плевала, а тут… Человек не уезжает из Нского, мотается через день, подарками заваливает, не шатается по ночам украдкой как к ..., а приезжает днём, как положено. Сначала через родителей, потом и к самой девушке.
- Это неправда, Петя не ходил с Леной.
- Ага, бегал! Всё село знает, сколько лет он уже к ней таскается, одной тебе глаза заволокло и было бы чем, а то так… Будешь у его матери в приживалках, она женщина деятельная, сама пашет как лошадь и в семье все такие, так что это не здесь прохлаждаться у тёти Вали и прятаться в саду с сигаретами.
Наташа вздыхала, не желая слушать маму, откуда ей знать, какая мама у Пети, она же со всеми перессорилась в посёлке, остались только те, кто мог выносить её бесконечное враньё о загубленной жизни ради детей. Старшая дочка собирала вещи, втихаря, чтобы мама не знала, когда и куда она поедет, а то и там достанет со своей Машей. Денег отец дал на первое время, ох и натерпелся Митя от жены, когда сказал, что за мясо деньги не отдадут – уволились и уехали мужики! Про долг забыли. Так, он сказал жене.
- Это твои деньги Наташа, твои и Колькины. Ты, главное — не кидайся на лёгкие деньги, живи по совести, я в городе помогать буду, деньгами не обещаю, но продукты привозить смогу.
- Спасибо пап, вкалывать на продукты мелким придётся. Я в область поеду. Ты только девочек береги, особенно Вику, смотрю я как мама с ней обращается и себя вижу: принеси, подай, сходи туда, покачай Машу, умой, постирай, присмотри, как к служке обращается, а у неё сердце. Спасибо никогда не скажет, все обязаны Маше, она же младшая, болеет.
- Она маленькая, мама опекает так, потому что еле выносила, иммунитета не было и Маше не досталось. Ручки слабые, зубы ломаются, худенькая как щепка, аж коленки вовнутрь заворачиваются.
- Не буду переубеждать, но Вика следующая, у Тани характер, она отпор сможет дать, а на Викульке мама будет ездить, вот увидишь.
- Я присмотрю, - устало, безучастно отвечал отец. Ему давно всё опостылело. Детвора пока тянулась к нему, одна Маша сторонилась, повторяла иной раз мамины слова, беззлобно, как ребёнок повторяет за старшими всё подряд, папа не реагировал, мама приходила в восторг: какой смышлёный ребёнок, даже она понимает, отец у них тряпка.
Коля со Славиком радовали всех письмами, мама хранила хладнокровие, они и так достаточно для них сделала.
«Здравствуйте, мама и папа, я уже учусь, группа большая – 36 ребят, много практики и мне это нравится. Так интересно, металл оказывается такой мягкий, послушный, с ним увлекательнее работать, чем с деревом. Но я успеваю и с деревяшками, с дедом делаем калитку, как у нас.
Езжу каждый день автобусом туда и обратно, так дешевле, чем квартиру или комнату снимать, экономлю, бабушка бутерброды даёт с собой.
Когда Славка поступит учиться, снимем комнату – так выгоднее. Денег я не прошу у бабушки с дедушкой, дают на дорогу, бывает, зайцем проскочу в городском автобусе, а бывает в своём, так что на карман всегда есть.
Отучусь, приеду, такие ворота поставлю перед нашим домом, высокие, с элементами ковки. Я договорился, со следующего года буду подрабатывать в одном цеху помощником, я сейчас хотел, сказали, меня железякой придавит – мал совсем, они же не знают, сколько мне лет на самом деле, хотя я им студенческий билет показал.
Жаль, электрички не ходят в деревню, какая бы экономия была, ездил бы по форме.
Передавайте всем привет. Славка хорошо учится, за это не волнуйтесь, за ним присматриваю».
Вот такие письма писал пятнадцатилетний пацан домой, ни одной жалобы, не одной просьбы, мысли только о том, как бы устроиться, где сэкономить, только благодарность даже родителям за своё суровое детство.
- Видишь, уехал, учится, а не цепляется за других, чтобы поскорее детьми своими обвешаться. Думаешь, я не знаю, чего ты сидишь тут? – злилась мама на Наташу. – Бери пример, - стучала она по письму, - о будущем думает, о семье не забывает, о нас. Не артачилась бы и не пряталась от своего Сергея, на руках носил бы, другую жизнь показал.
- Он не мой.
Однажды утром, пока мама с Машей ещё спали, прикрыв плотнее дверь в свою комнату, чтобы шум с кухни им не мешал, Наташа собрала младших братьев и сестёр в школу, Диму и Лёшу просто поцеловала, в садик они уже не ходили – закрыли на ремонт летом, поле не открыли, денег на содержание дошкольного учреждения нет. Взяв одну большую сумку с вещами, старый Колькин рюкзак Наташа ушла вместе со всеми, проводила детей до школы и пошла на станцию. Не прощалась с тётей Валей – очень уж она сентиментальная, расплачется, утром могла прибежать проводить, не навсегда же уезжает Наташа, приедет всё расскажет.
Волновалась она: мама проснётся и допытается у Лёши, куда она ушла, раньше, чем она сядет в электричку, но сонная улица пуста, домашняя птица копошилась у дороги. На противоположном низком перроне уже дважды собирались односельчане и их увозила электричка в ближайший районный город. В другую сторону, в сторону областного центра электрички ходили строго по расписанию, желающих трястись три часа в вагоне часа сегодня не было, она стояла одна на бетонной плите, с опаской поднимаясь на носочки, поглядывая на улицы посёлка.
Петин трактор подъехал к дому Лены, она что-то вынесла ему, какую-то одежду, и он уехал на работу – значит это правда, они вместе. Наташе даже не больно, как было ещё вчера, пусть Лена будет счастлива! Тихая Лена почти не выходила на улицу, а сплетни про неё распускали, Петя сам иногда, рассказывал, какую-нибудь гадость, а вот теперь заезжает. Пусть у них всё сложится – думала Наташа, поднимаясь в вагон с низкого перрончика, с тяжёлой сумкой в руке. Тамбур пустой – помочь некому, в вагоне тоже негусто, мест достаточно занимай хоть все. Она села к окошку на первую лавку от двери, без сожаления наблюдала в окно, как пропадает за лысыми холмами её родной посёлок, дом, Петя, мама.
- Билеты, пожалуйста, - толкнула её в плечо высокая женщина-контролёр, такая красивая в форме, в белой рубашечке. Макияж броский на зрелом лице, но всего в меру. Такие не ходили в электричках бегающих в район.
- Да, конечно, - сонно копалась Наташа в кармане, она уснула, просто провалилась и забылась, едва скрылись за горизонтом лысые холмы и потянулась унылая степь.
Билетик ей надорвали, контролёр внимательно посмотрела на неё, чтобы запомнить и не приставать больше – едет до конечной и пошла дальше. А за окном уже пестрил другой ландшафт, деревья, кусты, лесополосы, заросли ежевики у одиноких полустанков, глубокие колеи от тракторов вдоль железной дороги, хутора, одинокие домишки на станциях.
Город встретил её шумом, нескончаемым потоком людей, равнодушием и безличием ко всему живому. Здесь никому не интересно, откуда ты и кто такой. Девицы прямо на привокзальной площади в ярких, ультрамодных шмотках с высокими чёлками, трепались с наглыми таксистами, которые набрасывались на всех с предложением подвезти. Молодых девушек разглядывали, словно ощупывали, перебирая чётки волосатыми руками в перстнях, спрашивали золото на продажу, интересовались: работа не нужна? Наташа еле вырвалась от них, пришлось даже поругаться, самым нахальным с лоснящимся лицом и необъятным брюхом, хватал её большую сумку, обещал бесплатно довезти.
Ехать Наташе некуда, поэтому в извозчиках не нуждалась, она толкалась среди людей как слепой щенок, увязалась за мамой с тремя детьми, они наверняка идут на остановку общественного транспорта. Оглядывалась по сторонам, пытаясь запомнить дорогу обратно, особые приметы местности, но всё кружилось, мелькало, путалось в голове. На остановке тоже многолюдно, людишки как ненастоящие, партиями усаживались в автобусы, маршрутки с разными номерами, безрадостно смотрели в окна, ругались, толкались. Одна Наталья никуда не спешила, села на грязную лавку под козырёк, посмотрела на вокзал - ещё можно вернуться и помириться с Петей, она отвернулась. Слева, на грязной бетонной стене, чешуёй налеплены разномастные объявления. Она поднялась со скамейки и принялась искать хоть что-нибудь: комнату, работу, помощь приезжим – и такое ей попалось на глаза. Она переступала от одного объявления к другому, отрывала ярлычки с номерами телефонов, зачитывалась особо интересными, - обернулась – сумки с вещами нет. Она только мелькнула в маршрутке, которая уже тронулась от автобусной остановки. Жирная, пожилая тётка, с непоколебимым лицом держала за ручки Наташину сумку, как родную. Переполненная газель не остановилась машущей руками, догоняющей её девице, некуда уже вталкивать пассажиров.
Наташа чуть не расплакалась, пощупала рюкзак брата за спиной – на месте, слава богу! Хотя бы документы и деньги при ней, самые необходимые вещи. Она побрела пешком по Привокзальной улице, старые одноэтажные дома-бараки, вперемежку с многоэтажками, стихийные рынки, магазины, кафе из которых грохала музыка, цыгане, армяне, и другая публика предлагали свои услуги от гадания и приворотов до скупки/продажи золота, долларов. На каждом магазине, кафешке, пирожковой, закусочной объявление: "требуются сотрудницы". Официантки, уборщицы, посудницы.
Наташа остановилась у овощной лавки на углу, мужик с жутким акцентом, обещает не обижать, но сколько платить будет, не говорит. Следом была пельменная, фотоателье – требовалась уборщица – уже взяли, объявление снять забыли. Наташа специально не отходила от вокзала далеко, чтобы можно было переночевать в случае чего в зале ожидания. Наконец, тихая, уютная столовая, приятно пахнет домашней едой, обычные люди заходят, женщины с детьми. Маленькая картонка в большом окне перед входом: "требуется официантка, оплата посменно". Наташа вошла, опять мужчина с акцентом, только он разговаривать не стал, пригласил женщину постарше, с пышной причёской и высоко начёсанной чёлкой. Она неприятно жевала жвачку, чавкала, но говорила без акцента, вполне дружелюбно, только о работе.
- Работаем круглосуточно, обычно сутки через двое, но последние две красотули уволились в один день сразу вдвоём, дуры деревенские. Так что пока сутки через сутки.
- А можно без выходных, мне пока не надо.
- Чё, только приехала? Жить негде? – широко раскрыв рот, почесала женщина подбородок, как мужик бороду.
- Есть, я у тёти остановилась, - выпучив глаза, врала Наташа.
- Ага, всё понятно, - смерила её оценивающим взглядом тётка, - меня Ниной зовут, можешь работать без выходных, я хоть отосплюсь днями. Но учти, вечером самое интересное начинается, будешь задницей вилять, вылетишь без зарплаты! Были тут такие. После часа все расходятся, так что до утра только залётные или таксисты на кофе заглядывают, время покемарить найдётся. Куришь?
- Не-е-ет!
- Ой, да все вы святые. Завтра можешь приступать.
- Могу сегодня…
Нина неодобрительно посмотрела на симпатичную девчонку, не в бегах ли от сутенёров местных? Да вроде не затасканная, не размалёванная - не похоже.
- Можно, - вытянула она лицо и приложила палец к широкому подбородку, - только оплата неполная.
- Меня устроит.
Так, Наташа устроилась на первую работу, зато на вокзале ночевать не придётся и денег заработает, завтра, может, и найдёт ночлег, подскажут. Нина быстро показала кухню, грязную, залипшую жиром, пахнущую пережаренным маслом, рассказала, что надо делать, показала «бар», объяснила, когда подавать напитки как есть, а когда разбавлять.
- Учти, излишки делятся на всех в смене. Недостача только с тебя.
Страшно, но что делать, Наташа принялась натирать столы на улице и внутри закусочной. Днём было всего несколько посетителей, и те заказывали сосиску в лаваше или пирожки, а вот к вечеру вся привокзальная площадь и всё вокруг оживилось, загорелось огнями, музыка гремела из каждой забегаловки, из проезжающих машин. Их закусочная тоже преобразилась: музыка не орала, но играла достаточно громко, светомузыка под потолком, гирлянды промасленные зажглись на подоконниках. Потянулся народ. Нина внимательно наблюдала за новой сотрудницей, подсказывала. До 2 часов ночи, новенькая официантка даже не присела. Зато потом, всё стихло и страшно потянуло в сон с непривычки.
- Эй, ты что вздумала спать на прямо за столом, в зале? - толкнула её Нина. - Иди хоть в подсобку, я тебя сменю, только недолго.
Наташа проспала час или два не больше. Проснулась, вокзал неподалёку уже серел в предрассветной мгле, площадь пустая, вся в мусоре, скрюченный, пожилой дворник вяло махал метлой, пытаясь разгрести остатки весёлой ночи. Зал в закусочной пуст, по-осеннему прохладно с улицы, музыка не играет, зато разноцветные огоньки под потолком крутятся без остановки. Нина уснула прямо за барной стойкой, аккуратно положив голову на пухлую руку, чтобы не помять сложносконструированную чёлку.
Официантка надраила столы, полы, вынесла мешки с мусором через заднюю дверь, заглянула к повару – спит, прибрала и на кухне.
Нина проснулась, когда Наташа закончила наводить порядок, зевая, начала сводить кассу, скоро хозяин приедет принимать выручку. Наташа в этом ничего не понимала, а Нина несколько раз пересчитала деньги, тыкала на калькуляторе пальцами быстро, ловко, не глядя. Пересчитала несколько раз – недостача.
- Ну вот, с почином тебя! – подперев бока, вышла она из-за барной стойки, сонная, - кто-то не расплатился по счёту, пока ты им улыбалась. Наверное, те гопники, зубы тебе заговорили, а ты и не пересчитала деньги.
Нина рассказала хозяину, вчерашнему мужчине с жутким акцентом, он уехал ничего не сказав, она по-хозяйски вынесла вердикт: сегодня без зарплаты.
- Тебе повезло ещё, недостача маленькая. Остаёшься, отрабатывать? Или расплатишься и пойдёшь к тётке? - усмехнулась она.
- Останусь, конечно, - потупившись, ответила Наташа.
- Ну тогда я поехала спать, днём народу немного справишься, приеду вечером. Надумаешь сбежать или обворовать Гурген тебя везде найдёт, он такой, его весь город знает. Паспорт покажи.
Со странным чувством передала Наташа паспорт едва знакомой женщине, думала, не вернёт. Отдала, но фамилию, имя и другие данные записала.
Так Наташу встретил большой, незнакомый город, но возвращаться она не собиралась.
Продолжение _____________
Присоединяйтесь к моему каналу, рада видеть Вас в Телеграм
Моя книга У меня так никогда не будет на всех ресурсах:
Литрес Amazon WB Оzon . Печатная версия по предзаказу на Ридеро