В автобиографии музыканта «Sonic Life», в которой он упоминает Уильяма Берроуза и Игги Попа, рассказывается о его долгих отношениях с Ким Гордон и жизни в авангарде американского инди-рока
Шон О'Хаган, The Observer
В самом начале своих мемуаров Тёрстон Мур рассказывает о беспокойных днях своей юности, когда все могло пойти из рук вон плохо. Не раздумывая, он повелся за старшим товарищем с криминальными наклонностями и вступил в короткую, но впечатляющую дорожку подростковой преступности, включавшую гонки на скоростных автомобилях по улицам его сонного городка Бетел, штат Коннектикут, и завершившуюся взломом соседского дома и его ограблением. Он отделался небольшим испытательным сроком, но, как он пишет, «мое имя связанное с уголовным преступлением появилось в местной газете, и это было унизитильно для моей матери».
Сейчас в беседе с 65-летним Муром в формате Zoom, его спокойная, вдумчивая манера поведения придает ему почти профессорский вид, трудно представить себе такое дикое безрассудство со стороны человека, выросшего в респектабельной, благополучной семье. На короткий миг, отмечаю я, он был панком не только в одном смысле.
«В некотором смысле я не хотел писать об этом в книге», — говорит он, глядя на меня с сожалением даже спустя столько лет. — «Даже мой редактор сказал, что это плохой образ, поэтому мы немного смягчили его». Оглядываясь назад, можно сказать, что, по его мнению, происходило в его голове в то время? «Я что-то искал, но не понимал, что именно», — тихо говорит он. — «Мой отец умер, старший брат был в армии, сестра ушла в свой мир, а я просто попал в компанию каких-то нехороших людей. Но я считал их довольно панковскими: кожаные куртки, мотоциклы, нарушители правил. В этом была определенная привлекательность, но реальность такова, что если ты туда попадаешь, то у тебя начинаются неприятности».
Достигнув пенсионного возраста и оставив далеко позади свои бурные дни бунтаря-подростка, Тёрстон Мур официально стал великим старцем американского инди-рока, хотя, как свидетельствует «Sonic Life», его юношеский энтузиазм по отношению ко всему рок-н-ролльному остался относительно непоколебимым. Состоящая из 77 глав, которые разворачиваются на почти 500 страницах, книга представляет собой эпическое и детально проработанное воссоздание его личной одиссеи от одержимого музыкой подростка в маленьком городке Бетел до внезапного распада его группы Sonic Youth в 2011 году.
«Изначально она была раза в четыре длиннее», — говорит он о первом варианте, который он представил своему редактору. — «Огромный, неотредактированный массив материала, страница за страницей о каждой значимой для меня пластинке панковских и постпанковских лет. В общем, я просто писал и изложил все это».
Даже в сокращенном виде «Sonic Life» представляет собой исчерпывающий рассказ инсайдера об американской альтернативной рок-музыке 1970-80-х годов, в котором принимают участие все — от Курта Кобейна до Нила Янга, от Уильяма Берроуза до Игги Попа, — все, кто находился или был втянут в орбиту Sonic Youth. На протяжении более чем трех десятилетий с момента своего образования в 1981 г. группа занимала особое место в рок-культуре, не достигнув при этом мейнстримного успеха, как REM или Nirvana. Вместо этого их репутация основывается на том, что они являются, пожалуй, самой влиятельной и иконоборческой рок-группой своего времени, возникшей на яркой постпанк-ноу-вейв сцене в центре Нью-Йорка в начале 80-х годов и каким-то образом сохранившей ощущение искусной крутизны, определявшее ту эпоху, на протяжении всей своей творческой жизни.
«Они источали ту нью-йоркскую суперкрутизну, которая началась с Velvet Underground», — говорит Саймон Рейнольдс, автор книги «Rip It Up and Start Again: Postpunk 1978-1984». — «Когда они начинали, центр Манхэттена все еще оставался беспокойным и опасным местом. В те времена, чтобы зайти в закусочную в Нижнем Ист-Сайде, нужно было взять ключ у персонала, чтобы воспользоваться туалетом, потому что они не хотели, чтобы там околачивались наркоманы. Поэтому, слушая такие альбомы Sonic Youth, как "Sister" или "Daydream Nation", можно представить группу в виде призрачных фигур, бродящих по Нижнему Ист-Сайду, блуждающих в диссоциативном тумане. Некоторые из песен похожи на встречи с психопатами на улицах».
В своих мемуарах Мур рисует яркую картину своих первых дней в Нью-Йорке, когда он жил в «обшарпанной и грязной» квартире в Альфабет Сити, где уличная преступность и наркомания были настолько распространены, что «каждый раз, когда я подходил к углу Авеню А и 13-й улицы, я вприпрыжку бежал к своему подъезду».
В те времена в ныне джентрифицированном Нижнем Ист-Сайде также проживали мутные художники и музыканты, которых привлекали доступные квартиры и студии, однако холодные, мрачные и лишенные элементарных удобств. Приехав туда, Мур нашел творческое сообщество, которого он жаждал с тех пор, как был одержим музыкой в Бетеле, который находился менее чем в двух часах езды.
«Одно время, будучи подростком, я хотел стать хиппи и путешествовать автостопом по стране, но мне не очень нравилась их музыка. Когда же в начале 1970-х годов мне было 16 лет, и я впервые увидел фотографию Игги Попа, стоящего на руках у людей, его тело было покрыто серебряной краской и устремлено в небо, я подумал: "Что это такое? Мне нужно было услышать, как звучит этот имидж"».
Будучи долгое время синонимом нью-йоркской независимой музыкальной сцены, Мур последние 12 лет живет в Лондоне вместе со своей партнершей, Евой Принц, редактором книг. Недавно они поженились и переехали из Сток-Ньюингтона на северо-востоке Лондона куда-то на юг, «за Брикстон», хотя он отказывается сообщить, куда именно.
«В общем, мы в "пригороде"», — уточняет он. — «Здесь я чувствую себя гораздо более незаметным, чем в восточной части Лондона, и это меня вполне устраивает. Мы с Евой счастливы в браке, и у нас все хорошо, но если бы кто-нибудь сказал мне 30 лет назад, что я буду жить в Лондоне, я бы подумал, что он свихнулся. Наверное, нужно где-то бросить якорь, и мне это место стало очень нравиться. Я нашел здесь своё».
В настоящее время, в перерывах между записью сольных альбомов, гастролями со своей одноименной группой, погружением в небольшое, но энергичное лондонское сообщество свободной импровизации и управлением собственным звукозаписывающим лейблом Ecstatic Peace, Мур живет оседлой, но все еще культурной жизнью. «Единственные места, которые я регулярно посещаю, — это магазины звукозаписи и книжные магазины», — говорит он мне в какой-то момент, слегка смущаясь. — «Мне 65 лет, и это даже как-то неловко. Раньше я делал это тайком, потому что все мои знакомые занимались более взрослыми вещами, а теперь я просто иду туда».
К сожалению, Мур не собирается поступать так в плане продвижения своих мемуаров. Несколько недель назад в своем Instagram он объявил об отмене предстоящего книжного турне по США, сославшись на неясную проблему со здоровьем, которая, «поскольку в этом году мне исполнилось 65 лет, стала весьма и весьма изнурительной». По совету врача он не будет «летать никуда и ни при каких обстоятельствах» до тех пор, пока проблема не будет решена. Он не стал уточнять характер своего заболевания.
В книге «Sonic Life» ясно показано, что жизненный путь Мура был предначертан с самого начала. Первая глава называется «Прозрение» и начинается летом 1963 г., когда Муру было всего пять лет и его старший брат Джин проиграл ему загадочный виниловый сингл группы Kingsmen. «Louie Louie» — это короткий, жестоко повторяющийся взрыв гитарного шума, который положил начало американской сцене гаражных групп середины и конца 1960-х годов, а затем сформировал панковское звучание 70-х годов. Пока Джин не принес ее домой, единственной музыкой в семье Муров были классические пластинки его отца, но внезапно, пишет он, «когда "Louie Louie" зазвучала многократно... энергия нашего существования изменилась».
Все последующее в его творческой жизни вытекает из этого момента. В 13 лет он мечтал о нетронутой электрогитаре старшего брата и втайне яростно терзал её, пока не порвались струны. В 16 лет у него была своя собственная «безумно красивая стратокастер санбёрст», он подыгрывал Stooges и был настолько очарован фотографией Игги Попа на обложке Raw Power, что отнес альбом в местную парикмахерскую и сказал ей: «Вот на кого я хочу быть похожим». В марте 1976 года, за несколько месяцев до своего 18-летия, он прозрел, увидев группу Патти Смит в одном из заведений близлежащего Вестпорта. «Это то, чего я ждал», — пишет он, все еще с придыханием, — «трансценденция рок-н-ролла... Обратной дороги не было».
Переехав в Нью-Йорк в 1978 г., очарованный панк-сценой, Мур зарабатывал на жизнь как начинающий музыкант со своей первой группой Coachmen, тратя те небольшие деньги, которые он получал на случайных подработках в художественных галереях, на пластинки, фэнзины и концерты. В 1980 г. он встретил Ким Гордон, женщину, которая стала его романтическим и музыкальным партнером на следующие 30 лет. Книга неизбежно представляет собой хронику их длительных отношений. Они начали играть музыку вместе вскоре после того, как стали парой, собрав мимолетный парад единомышленников и называя себя разными необычными именами, включая Red Milk и Male Bonding, а затем остановились на Sonic Youth. В ретроспективе это было не что иное, как заявление о намерениях. Когда вскоре после этого к группе присоединился второй гитарист Ли Ранальдо, фирменное звучание группы начало обретать форму: они с Муром использовали странные настройки для создания гулких звуковых ландшафтов, на которых строились их песни.
«Для меня в ранней музыке Sonic Youth присутствовал зловещий элемент», - говорит Бобби Гиллеспи, вокалист Primal Scream и в то время барабанщик шотландской инди-группы Jesus and Mary Chain, которая в начале 80-х годов разделяла схожие взгляды. «Многие из их ранних песен, таких как "Death Valley '69", были в первую очередь направлены на создание настроения и атмосферы, использование абстрактных мелодий и текстур, которые звучали ново и захватывающе».
Гордон, уроженка Калифорнии, изначально тяготела к Нью-Йорку, чтобы заняться искусством, и завязала дружбу с такими художниками, как Майк Келли и Дэн Грэм. В значительной степени благодаря своей осведомленности в мире искусства и многочисленным связям Sonic Youth, как никакой другой группе со времен Velvet Underground в конце 60-х годов, удалось каким-то образом объединить идеи концептуального искусства и уличный авторитет. Свою первоначальную энергию они черпали в подпольной американской хардкор-панк-сцене, а свою визуальную эстетику — у таких разных художников, как Герхард Рихтер, чья картина «Kerze» (Свеча) была использована на обложке их альбома 1988 года «Daydream Nation», и Раймон Петтибон, чья работа украсила обложку альбома 1990 года «Goo».
Я сказал Муру, что в их образе всегда был осознанный, тщательно продуманный элемент, который был одновременно художественным и острым. «Ну, когда мы собрались вместе, мы хотели быть всем, потому что наши уши и глаза были повсюду», — отвечает он. — «Вопрос был в том, как все это объединить? И мы ответили: "давайте просто делать то, что мы делаем, и посмотрим, что получится". До панка ты не чувствовал, что можешь это сделать».
Мур скрупулезно описывает долгую траекторию группы на протяжении трех десятилетий и 16 альбомов, за которые она прошла путь от любимцев музыкальной прессы до грани мейнстримового успеха. «Daydream Nation» сегодня считается их величайшим альбомом и оказал большое влияние на последующее поколение, в первую очередь на группу Nirvana. Попутно они выпустили «Into the Groove(y)», кавер-версию песни Мадонны под названием «Ciccone Youth», сотрудничали с рэпером Chuck D из группы Public Enemy в создании сингла «Kool Thing» и были высоко оценены Нилом Янгом, который пригласил их в турне с ним в 1991 году. Всегда немного опережая события, они также наняли молодого и неизвестного Спайка Джонза для создания видеоклипа на свою песню «100%», и эта особенная марка крутости центра Нью-Йорка каким-то образом сохранилась, даже когда они подписали крупный контракт с Geffen Records в 1990 году.
На протяжении всей книги музыкальные репортажи приправлены биографическими отрывками, которые дают нам представление о внутренней жизни Мура за пределами музыки, включая его формирующуюся, но чреватую опасностями дружбу с ярким молодым геем Гарольдом Парисом, который обиделся на то, что, по его мнению, было претензиями Мура, когда тот начал общаться с музыкальной и художественной тусовкой в центре города.
«Я думаю, Гарольду было хорошо с группой, но он просто немного разозлился из-за того, что его больше не было с нами», — говорит Мур, — «и из-за того, что я купился на эту настоящую саркастичность в центре Нью-Йорка, которая была такой наигранной. Сейчас я вижу свои клипы и думаю: "Боже, я бы ударил себя по лицу". Итак, я понимаю, но там была еще и неразделенная любовь. Он признался в этом гораздо позже, но тогда я на самом деле не хотел говорить об этом в своей собственной испуганной гетеросексуальной манере».
Временами, говорю я, мне казалось, что где-то в этом обширном панорамном отчете о его музыкальной жизни спрятаны еще одни, более глубоко личные мемуары. «На самом деле я чувствовал, что мог бы расширить эту сторону гораздо больше», — отвечает он. — «Я имею в виду "Просто дети", мемуары Патти Смит, по сути, о ее отношениях с Робертом Мэпплторпом. Вот причина, по которой она это написала, и то, что заставляет это работать, — эти очень простые отношения один на один. В какой-то момент я сделал шаг назад и подумал, что это то, о чем я должен писать, но люди хотят знать о другом материале, о группе, о сцене, поэтому я поместил все это туда, и это было потрясающе».
Однако для того, чтобы применить этот более интимный подход, ему пришлось бы подробно рассказать о разрыве своих многолетних отношений с Гордон, который произошел в 2011 г. после 30 лет жизни самой крутой пары рок-музыки, 27 из которых они были мужем и женой. Объявление об их расставании вызвало шоковую волну разочарования и недоверия в инди-рок-культуре, в которой они приобрели почитаемый статус. Журналист Дориан Лински однажды описал их отношения, которые казались «настолько же прочными, насколько бурной была их музыка».
В то время как Гордон изложила свою обиду и чувство предательства в мемуарах 2015 года «Девушка в группе», Мур помалкивает на эту тему. В «Sonic Life» он в значительной степени хранит это молчание, за исключением признания, что они «безрезультатно» посещали консультантов по вопросам брака, сосредоточившись вместо этого на расцвете своего романа с Принц. Когда я упоминаю об этом и вспоминаю, как много поклонники вкладывали в Гордон и его самого как в некую идеальную современную творческую пару, он кивает, но выглядит неловко.
«Я думаю, что да, и в какой-то степени понимаю это. Я понимаю, что в то, что было воспринято публикой, было вложено много эмоций, но я действительно не имел к этому никакого отношения, и это на самом деле ничего не определяет в творческом плане». Он делает небольшую паузу, а затем резко отвечает: «Обычно, когда люди спрашивают меня о подобных вещах, я отвечаю: "Я вас знаю?". Или: "Почему это вас так интересует?". У меня, конечно, не было никакого интереса писать об этом или действительно чувствовать, что это тема, которой стоит поделиться отдельно от семьи или близких людей. Конечно, не публично, но, конечно, это было трудно. Каждый, у кого есть трещина в отношениях, неважно, насколько длительная или короткая, просто никому не доставляет удовольствия».
ВВо многих отношениях «Sonic Life» — это элегия не только Sonic Youth, но и утраченному времени, когда панк и постпанк заряжали энергией целое поколение и отражались в музыке, которую создавала его группа и другие после них. «Панк был ограничен, но он не мог исчезнуть», — говорит Мур, — «потому что никто не хотел видеть, как он исчезает. Для меня он просто то, что заставило почувствовать, что все возможно».
Ощущение освобождающих возможностей и общего тайного знания, которое когда-то создала андеграундная рок-культура, кажется невероятно далеким в наш глобально связанный век информационной перегрузки. Мур кивает в знак согласия, но остается вечным — и звучащим по–юношески — оптимистом. «Произошла смена парадигмы в том, как мы получаем доступ к вещам, и рок-музыка стала товаром до такой степени, что в ней уже почти нет шокирующей ценности», — говорит он, — «но всегда создается невероятная музыка, от авангардного джаза и рока до панка. Все в бассейне, плавают вокруг. Это всегда будет происходить. Ничто не умирает».
Книга Терстона Мура «Sonic Life» выпущена издательством Faber
