После войны схроны УПА искали по вони отхожих мест. Запах стелился по горной местности, и его невозможно было спрятать. Точно так же нельзя спрятать идейную начинку спецслужб, которые сегодня работают против нас — на словах это патриотизм, но всегда — с душком.
По мере того, как бывшие советские республики получали суверенитет, остро вставал вопрос, на что должны ориентироваться их силовые структуры вместо упавшего московского центра. На практике обычно получалось слияние коррупции с местным национализмом. Настоящими хозяевами жизни тех лет были ОПГ, которые концентрировали огромные средства, и легко ставили на довольствие местный силовой блок.
Если в стране побеждали «коррупционеры» — формировалась бандитская олигархия, которая контролировала банки, ключевые предприятия, транзит грузов и постепенно переводила капитал в легальные формы. Если же к власти (обычно временно) приходили «националисты» — это означало войну и сепаратизм, как в Югославии, постоянное углубление этнических конфликтов, резню, чистки. Под мафиозным и националистическим управлением Восточная и Центральная Европа буквально горела до начала 2000-х годов.
После Югославских войн начинается период стабилизации, и Россия попыталась вернуть хоть какое-то утраченное влияние. Это встречает резкое противодействие НАТО, антироссийская повестка снова становится актуальной, а на борьбу с русскими начинают ориентировать силовые структуры Прибалтики, Грузии, Украины, Польши, Румынии, Чехии — таким образом вокруг России и Беларуси замыкают новый пояс недружественных государств из числа бывших советских стран.
Оформляется и идеология нового «санитарного кордона» — это преемственность к межвоенным диктатурам, героизация антисоветского подполья, отрицание военных преступлений национальных формирований. Для пересмотра истории создаются Институты национальной памяти, куда передаются архивы спецслужб до 1991 года, и с этого момента начинаются удивительные вещи.
Управляемая резня
Нужно сказать, что во времена народной демократии никакой особой любви друг к другу в странах Варшавского договора не было. Русские, как могли, сглаживали национальные противоречия, но те имели многолетние корни.
Например, по итогам Второй мировой войны встал вопрос, что делать с национальной враждой между поляками и украинцами. Обычно принято говорить об украинских операциях, типа Волынской резни УПА, но поляки занимались тем же самым — бандитизмом в отношении украинцев и православных священников. Польский элемент в основном был городским и местечковым, а украинский — сельским. На протяжении столетий в Речи Посполитой поляки держали украинцев за холопов, потом внутри Австрийской империи центральная власть стала непольской, чем воспользовались украинцы для сведения счетов, а затем поляки начали брать реванш в межвоенное время.
Как и везде в Европе, на пограничных территориях складывался конфликт национальности, языка, религии, были противоречия между городским и сельским населением. Что стало подарком для немцев: там, где жило много поляков, они ставили управлять украинских полицаев, где было много украинцев — польских. При этом немцы закрывали глаза на мародерство и городские погромы. Еврейское население было связано с Польшей в основном Краковом, Варшавой, Лодзью. И немцы активно натравливали на евреев как местных поляков, так и УПА. Как следствие, внутри УПА сложилось две большие группы: те, кто действовал в лесах против польских сел, и те, кто грабил евреев и поляков в городах. Из последних выросла система украинских шуцманшафт-батальонов, задачей которых был городской террор и казни. С 1942 практику украинских батальонов немцы начали активно применять и на территории Беларуси.
Правильные репрессии
После 1945 все эти давние национальные обиды стали проблемой советской власти. Решали вопрос радикально — была проведена операция «Висла», где украинцев и поляков физически расселяли, чтобы они перестали убивать друг друга. Из УССР и БССР поляков вывозили в Польшу, как они сегодня говорят сами, были «изгнаны» более миллиона человек. А из Польши в СССР переселили 500 тысяч западных украинцев. Потому что убрать население — означало убрать социальную базу для бандеровщины и польских банд (т.н. «проклятых солдат»).
Чистка привела к тому, что оставшиеся в Польше бойцы УПА начали проводить рейды на территории Словакии, где пытались освободить из лагерей военнопленных и подбивать местное население на бунт против советской чехословацкой власти. Однако УПА вытесняли обратно в Польшу, старались раздробить движение и ликвидировать его опорные точки. Разумеется, все это сегодня считается «советскими репрессиями».
В таких случаях всегда отрицается, что в стране была местная советская власть, которая искренне поддерживала русских и боролась с бандами. Отсюда важная тема «советской оккупации», то есть внешнего контроля. Институты национальной памяти однозначно указывают на «преступления», которые совершали власти ПНР, ЧССР, УССР, советской Прибалтики, но с другой стороны обязательно подчеркивают, что преступления на самом деле совершали русские. Если их спросить, почему в таком случае УПА жгли польские села и при чем тут Россия, то последует примерный ответ: «Чтобы дома не достались русским после переселения».
Отсюда очень специфический культ героизма и национализма в Восточной Европе: застрелиться, но не попасть к русским, умереть, как мученики. При этом есть «плохие» — советские украинцы, поляки, белорусы — это предатели, «кацапаская биомасса», а есть «хорошие», которые идут путем мучеников и героев, не имеют имен, а только клички, и сидят в ямах в лесу ради потомков, зато умирают свободными на свободной земле. Как можно догадаться, эту идеологию придумали и внедряли немцы, чтобы оставить подполье против советских тылов.
Обратный шаг к нацизму
Не имея возможности закрепиться в Словакии, банды шли на прорыв в Австрию, а оттуда выходили в немецкую Баварию, суммарно проходя около 800 километров по горной местности. В западной зоне оккупации они сдавались американцам и британцам, а оттуда попадали в США, Канаду, Австралию и Латинскую Америку вместе с другими бывшими нацистскими формированиями. То есть уничтожена была в лучшем случае половина бандеровского подполья — остальные ушли сами, получив приказ. Вероятно, союзники в какой-то момент решили, что бандеровское ядро нужно сохранить, иначе на советской территории их бы рано или поздно ликвидировали.
Собственно, сохранить кадры удалось, и в 1990-е идеологию бывших лесных банд решили сделать государственной. Для Украины времен Ющенко внедрялось несколько ключевых тем — Голодомор, «преступное» убийство Бандеры, отбеливание Романа Шухевича и дивизии СС «Галичина» (то есть немецкого крыла националистов), а также независимый от «москалей» религиозный центр — героизация униатского митрополита Андрея Шептицкого. Последний был назначен своего рода украинским «Моисеем», «духовным строителем украинской нации».
Изначально набор таких героев предлагался обществу в мягкой форме кино, пьес и книг — было еще живо советское поколение, которое хорошо помнило настоящих бандеровцев. Поэтому при Ющенко активно продвигали тему примирения, снимали агитационные ролики, когда советский ветеран братается с отсидевшим в лагерях боевиком УПА. Однако доля советского старшего поколения все время падала, и уже через 10 лет, к 2014 году, никакого «примирения» быть не могло. Так постепенно происходил переход от национализма к нацизму. Пока общество не попробовало крови, национализм имел относительно мягкие формы, в основном в культуре. Однако вся массовая культура того времени: кино, искусство, музыка, литература, — толкали человека сделать шаг к убийству противника. Сначала убийство нужно осмыслить в голове, затем мысленно применить его к «врагам нации», а затем повторить в реальности.
Но то были сытые времена Порошенко, когда готовились к победоносной войне на Донбассе и в Крыму. Сегодня работает уже другая логика, чисто бандеровская: с фронта идут гробы, впереди маячит военное поражение, а военком толкает в яму-блиндаж, откуда воняет смертью и нечистотами. Последний привет от родины — это намек, что хорошо бы предпочесть смерть русскому плену, и что все военные преступления авансом простят потомки. Так колесо истории сделало круг и вернулось на 80 лет назад. Как и тогда, зло на государственном уровне объявлено добром, а борьба со злом — «репрессиями» и «оккупацией».
Автор: Андрей Лазуткин