Автор: Роман Коротенко
На левом берегу Дуная, при впадении в него реки Ваг, располагается крепость Комаром (Комарно), когда-то — самая большая и самая мощная крепость во всей Австрийской империи.
Турки в 1594 году безуспешно её осаждали; в 1805 году первый император австрийцев Франц II укрывался в ней от Наполеона, который даже не рискнул приступить к штурму.
В сентябре 1849 года крепость Комаром, занимаемая 18-ти тысячным гарнизоном мятежного генерала Дьёрдя Клапки, оставалась последним бастионом уже проигранной так называемой Венгерской революции.
Впрочем, Клапка не собирался героически погибать в осаде: воспользовавшись двухнедельным перемирием, заключённым с подступившими русскими (Нижегородский 22-й пехотный полк и 4 сотни донских казаков, всего — не более 5 тысяч человек под командой графа Граббе), генерал организовал распродажу по окрестным местечкам годового запаса продовольствия, находящегося в крепости, а сам начал подготовку к капитуляции.
Однако, пораженческие настроения генерала не разделяли некоторые его офицеры, принадлежащие к так называемым «красным республиканцам». «Красные» были готовы обороняться в крепости до последнего — пока, как они рассчитывали, на помощь к ним не придёт британская армия.
Кроме того, они решили арестовать Клапку, и назначить вместо него нового командующего гарнизоном.
Однако, предусмотрительный Клапка заранее создал отряд военной полиции под командованием некоего Яноша Бандьи, который ранним утром 29 сентября и произвёл аресты среди заговорщиков.
Одним из таких арестованных оказался 22-летний артиллерийский капитан Теофил Лапинский, поляк из Галиции.
Впрочем, под арестом Лапинский пробыл совсем недолго: по условиям капитуляции, подписанной Клапкой ещё 27 сентября 1849 года, гарнизон крепости Комаром и все желающие (в том числе и арестованные заговорщики) получили возможность эвакуироваться в Турцию.
А уже к 6-му октябрю опустевшую крепость заняли австрийцы.
И вот спустя пять лет, вскоре после начала Крымской войны, Лапинский опять появляется в Стамбуле — на этот раз вместе с графом Замойским, лидером эмигрантской польской аристократической партии и одновременно генералом британской армии.
Весной 1854 года Лапинский (под новым именем: Тефик-бей) был назначен начальником штаба турецкого 2-го армейского корпуса, дислоцированного на Дунае, а позже в составе бригады Искандер-паши (поляка Илинского) принял участие в боях под Евпаторией.
Так Лапинский впервые отправился в поход против России.
В начале 1856 года Крымская война закончилась, и многие поляки, нанявшиеся за британский кошт в турецкую армию, оказались не у дел. Впрочем, Лапинскому повезло больше: он вербуется на должность главного артиллериста к своему старому знакомому по Комарому — военному полицейскому Яношу Бандьи (теперь носившему имя Мехмед-бей), отряд которого предназначался для отправки в Черкесию.
Организация всей операции проходила под эгидой одного из «отцов» Крымской войны, британского посла Стрэтфорда де Рэдклиффа; финансирование и снаряжение осуществлялись за счёт фондов бывшего англо-польского легиона Замойского.
Вскоре после завершения формирования отряда, 17 февраля 1857 года из Стамбула к российским берегам Кавказа вышли английский пароход «Кэнгэру» (SS Kangaroo/Selamet — водоизмещение 1874 т., 76,5 х 11 м., 160 л.с., 10 уз.) и турецкий парусник «Аслан».
Капитан парохода Нэггс, чтобы не повторить инцидент 1836 года с английской шхуной «Виксен», получил указание перевезти на Кавказ одних только пассажиров, поэтому вооружение и припасы отряда были погружены на буксируемый им же турецкий парусник.
23 февраля этот конвой доставил в Туапсе партию наёмников в составе 75 солдат и 10 офицеров при 5 пушках. В составе отряда, кроме поляков и венгров, было несколько турок, русских, малороссов, три черкеса, один еврей и один американец.
Прибывших встретил натухайский князь Сефер-бей, который тут же объявил Яноша Бандью командующим всеми войсками Черкесии, о чём британская газета «Иллюстрейтед Лондон Ньюс» сообщила своим читателям в номере от 28 марта 1857 года.
Так Лапинский второй раз оказался в походе против России — а на стороне воинственных горцев в зоне ответственности российского Кавказского Корпуса появилось очередное войсковое подразделение из Западной Европы.
В то время Черкесия (а точнее — Западная Черкесия, расположенная в треугольнике между нынешними Краснодаром, Анапой и Гаграми), являлась ареной постоянных столкновений между русской армией, казаками — и горскими народами, из которых самыми многочисленными были абадзехи, натухайцы, шапсуги и убыхи.
Эти незначительные, но постоянные столкновения превратились в настоящую войну после того, как на британском военном корабле в июле 1843 года на Кавказ прибыл Дэвид Аркарт (David Urquhart, 1805-1877), формально занимавший должность советника британской торговой миссии в Константинополе.
Проследовав вдоль всего черноморского побережья Кавказа от Сухума до Анапы, «советник» имел несколько встреч с горцами, на которых призывал их объединиться в независимое государство Черкесия, и начать активно воевать против России. Взамен Аркарт обещал горцам всяческую поддержку британского короля и всех европейских правительств.
В результате в Геленджик, где в то время располагался штаб генерала Вельяминова, явилась делегация шапсугов, натухайцев и убыхов, заявившая об отказе вести мирные переговоры, так как «король английский взял на себя посредничество между ними и русскими».
Кроме того, горцам для их нового государства были переданы уже готовые Декларация независимости и флаг Черкесии. Позже эту декларацию, как подтверждение наличия на Северном Кавказе независимого антирусского государства, опубликовали в британской прессе.
По всей видимости, это было единственным предназначением сего документа, так как больше он нигде не упоминался, и самими черкесами на практике, разумеется, никогда не использовался.
Зато очень даже применялись на практике привозимые британцами оружие и снаряжения: именно в 1830-е резко возросла интенсивность нападений горцев на российские объекты. Причём увеличилось и количество этих нападений, и их эффективность: британские военные советники не только вооружали, но и непосредственно руководили отрядами черкесов.
Вот что сообщает современный исследователь:
Осенью 1837 года на английском двухмачтовом судне, нагружённом военными припасами, к берегам Кавказа прибыли ещё два военных английских разведчика: капитан Морринг и лейтенант Иддо…
На английском судне «Роберт» на Западный Кавказ … срочно была отправлена группа английских военных инженеров…
Позже, в 1839 году, по запросу Белля из Англии на Западный Кавказ были отправлены несколько артиллерийских орудий и группа артиллерийских унтер-офицеров для обучения горцев стрельбе из них…
При осаде Навагинского укрепления в устье р. Сочи в мае 1839 г. Белль сам руководил обстрелом крепости перед началом штурма её убыхами. — Ворошилов В.И., История убыхов. Майкоп, 2006., стр. 172.
С этого времени вплоть до 1864 года на Кавказе уже на постоянной основе находились оплаченные и обеспеченные из Лондона западноевропейские эмиссары, среди которых примерно раз в три года производилась ротация.
Мемуары этих эмиссаров совершенно не секретны. Вот например: Bell J. S., Journal of residence in Russia during the years 1837, 1838 and 1839. London, 1840., или ещё одни, от очередного «корреспондента» газеты «Таймс» — Longworth J. A., A year among the Circassians. London, 1840.
Также можно посмотреть: Фонвилль А., Последний год войны Черкесии за независимость. 1863-1864 гг.: Из записок участника-иностранца. — Краснодар, 1927., 2-е изд. Нальчик, 1991.
Кроме того, рекомендуется для ознакомления очень подробное описание действий британских агентов на Кавказе: Widerszal L., Sprawy kaukaskie w polityce europejskiej w latach 1831-1864. Warszawa, 1934.
Так вот, в одну из подобных ротаций улыбнулась удача попасть на Кавказ уже известному нам революционеру полковнику Лапинскому. Почему именно удача? Потому, что за подобные командировки тогда платили огромные деньги.
Примерную калькуляцию отправки отряда европейских наёмников в Черкесию можно узнать из письма Михаэля Чайковского (он же — Садык-паша, который во время Крымской войны командовал набранными из поляков, русских и малороссов «казаками султана Абдул-Меджида»; в 1873 году из-за разногласий со своим работодателем добровольно сдался русским) от 10 августа 1849 года, которое сохранилось в архиве дворца Топкапы в Стамбуле.
Цены в письме указаны в курушах (турецких пиастрах), но для наглядности мы также переведём их в современные российские рубли, исходя из того, что куруш в 1810 году весил 4,65 г. серебра 486 пробы, и принимая текущую цену серебра, равную 70 рублей за грамм.
Добавим только, что в 1849 году дневная зарплата неквалифицированного работника в Стамбуле составляла примерно 6 курушей.
Итак, примерная смета западноевропейской вооружённой экспедиции на Кавказ:
- Покупка трёх кораблей — 60 000 курушей, или 19,530 миллионов рублей;
- Вооружение их 6-ю корабельными пушками — 6000 курушей, или 1,953 миллиона рублей;
- Покупка 100 винтовок — 15 000 курушей, или 4,883 миллиона рублей;
- Покупка карт, книг и другого снаряжения — около 20 000 курушей, или 6,51 миллиона рублей;
- Оплата 18 морякам — 18 000 курушей, или 5,859 миллиона рублей;
- Оплата трём знатным черкесам — 12 000 курушей, или 3,906 миллиона рублей;
- На расходы людям Сефер-бея (т. е. для найма черкесов) — 100 000 курушей, или 32,550 миллионов рублей;
- Проездные и заработная плата польских офицеров — 180 000 курушей, или 58,590 миллионов рублей.
С учётом ещё ряда статьей, общая сумма сметы составляла 600 000 курушей, или чуть более 195 миллионов рублей в ценах октября 2023 года. Взамен, как сказано в письме:
60 000 черкесов встанут с оружием в руках, чтобы помешать русским осуществить свои планы в отношении Османской империи.
Обратим внимание, что за эту работу сотня европейских наёмников в общей сложности должна была получить примерно в два раза больше денег, чем 60 тысяч черкесских джигитов; а если учесть, что простым турецким матросам за один короткий рейс к берегам Черкесии должны были заплатить по 325,5 тысяч рублей, то надо полагать, что польские офицеры в этой экспедиции себя уж точно не обделили бы.
Кстати сказать, конкретно наш герой даже среди поляков имел особенную репутацию:
К сожалению, Лапинский, при его исключительных способностях, даёт различные доказательства нечистоплотного и легкомысленного отношения к деньгам. — Из письма Владислава Замойского к князю Адаму Чарторыйскому от 5 февраля 1854 года: Widerszal L., Sprawy kaukaskie w polityce europejskiej w latach 1831-1864, Warszawa, 1934., str. 178.
Так вот, одним из главных заданий Лапинского на Кавказе, судя по всему, было обеспечение обороны Геленджика, через который планировалось наладить надёжные поставки оружия и войсковых запасов для горцев.
Дело в том, что российский флот довольно действенно осуществлял блокаду черноморского побережья Кавказа, так что турецкие кочермы зачастую приходилось заводить в устья рек и притапливать, чтобы их не обнаружили и не уничтожили русские крейсера. Поэтому Лапинский
... приказал построить в укр. Геленджике приморскую батарею, вооружил её 6-ю орудиями, вырыл по берегу траншеи и дал слово, что впредь не пустит Русския суда в ту бухту. — Рапорт наказного атамана Черноморского казачьего Войска, генерал-майора Филипсона, командующему войсками Правого Крыла Кавказской Линии, генерал-лейтенанту Козловскому, от 26-го июня 1857 года, № 159.
Однако, 20 июня 1857 года российский пароход «Анапа» высадил в Геленджике десант из трёх сотен солдат под командой майора Левашова, которые вынудили польского полковника нарушить своё слово:
Неприятель, вдесятеро сильнейший, дрогнул пред горстью храбрых и постепенно оставил развалины Геленджика, облитыя его кровью.
Наши храбрецы заняли опять наружный вал крепости. Горцы, отступая густыми массами, попали под выстрелы артиллерии и понесли новую потерю.
Всё время перед ними вертелся какой-то Европеец в куртке и соломенной шляпе; он старался возвратить бегущих, но не успел и сам был убит.
Кстати, среди трофеев оказался собственно патент на чин полковника, выданный Лапинскому на пароходе «Кэнгэру» 15-го февраля 1857 года Мехмед-беем (Яношем Бандьи), называющим себя главнокомандующим Черкесскими армиями.
Убитым европейцем был, очевидно, не Лапинский, так как через некоторое время полковник опять возвращается в Геленджик, чтобы уже при следующем русском десанте 1 сентября 1857 года бросить свою крепость вообще без боя:
Лапинский начал было возобновлять укрепления и вооружил уже их двумя орудиями, но во время раздоров Шапсугов с Натухайцами первые заставили их снять и увезти на северную покатость хребта…
Увидев приближение двух пароходов с семью баркасами, наполненными войсками, горцы, Турки и сволочь разных наций бросились грабить лавки, построенные на берегу, и кочермы, ещё не разгруженные…
— Рапорт наказного атамана Черноморского казачьяго Войска, генерал-майора Филипсона, командующему войсками Правого Крыла Кавказкой Линии, генерал-лейтенанту Козловскому, от 11-го сентября 1857 года, № 323.
Впрочем, во время своей кавказской командировки Лапинский всё-таки добился как минимум одной победы.
Но об этом — в следующей части похождений Лапинского.
___________________________________________________________________________________
Материал предоставлен каналом «Миростолкновение» — подписывайтесь, чтобы вовремя узнавать интересное.