Оказалось, что про морковку можно писать песни, слагать стихи и оды, её можно любить, ненавидеть, чистить/не чистить, есть прямо на поле... Смеяться над ней и хохотать! Ждали от нас не этого, но мы справлялись и тут, и там.
Как и во всех группах, у нас был свой педагог-куратор, наподобие классного руководителя в школе. Пётр Петрович П. (мир его праху), внештатный сотрудник ЛГИК, откуда-то из ВШЭ, социолог. Ходил по полю, знакомился со всей группой. Я всё пытаюсь вспомнить, даже уверена, что на этом поле всё и началось - то, чего у меня никогда не было, но чего не хватало - общение с умным старшим человеком, также заинтересованном в этом общении. Мне не хватало отца, лишённого недостатков, проявляющихся в семье. Наверное, так.
- Марина, вы, ведь, могли не ехать в колхоз, судя по вашим медицинским ограничениям?
- Ну, да. А что такого? Я сама захотела.
- Почему? Тут же трудно. (Надо сказать, тот сентябрь был дождливым, промозглым и холодным)
- Чтобы потом было, что сравнивать. И, ещё, ребята рассказывают, что всё самое лучшее начинается в колхозе.
И, правда, те, кто в был в колхозе, потом, на занятиях, держались сплочённой группой. У нас уже были общие воспоминания.
Пётр Петрович пытался меня уколоть: "Марина, вы разговариваете как радио, набором штампованных фраз". "Конечно, Пётр Петрович. Все так разговаривают, только набор этих фраз у каждого свой..."
Мог зайти в общую колхозную спальню, человек на 30, присесть, с моего разрешения, на край кровати, и что-то рассказывать или расспрашивать.
Девочки, конечно, потом мне говорили, что Пётр Петрович ко мне "неровно дышит". И что? Он примерный семьянин, у него две дочери. Для меня - абсолютное "табу". Мы не встречаемся нигде, кроме как в аудитории и коридорах института. Конечно, он любит со мной беседовать, но, ведь, и мне интересно. Он на каждого в группе завёл досье, оказывается! Смешно слушать! Он не только социолог, он ещё и тонкий психолог. Тоже так хочу... Думаю, я привлекала его нестандартностью. В группе были все "лидеры", а я "серая мышь", которую он "разглядел". Если он устраивал "мозговой штурм" по предмету, все справлялись, а я бойкотировала. Очень хотела с ним диплом писать по социологии. Не получилось.
Никогда никаких скользких намёков. Ценю-ценю-ценю. Домашние знают, что, если я кого-то сильно уважала, то могла сказать - "как мой куратор".
Когда настали 90-е, и я приезжала в Питер, Пётр Петрович пытался мне помогать: давал для продажи какие-то наручные часы, чтобы я их продавала. Потом я должна была отдать вырученные деньги, и часть взять себе. Две короткие встречи у метро... И всё. Больше я его не видела.