В ходе бурного обустройства города можно было сохранить ее хотя бы в качестве рыбного ресторана под названием «Пристань». Ведь из-за отсутствия железной дороги пристань была в Мамадыше единственным оживленным местом города, где навечно прикрепленный к колхозу беспаспортный крестьянин мог помечтать о свободе.
Где-то в 1938 году два пятиклассника из нашей Нижнеошминской деревенской семилетки, начитавшись «Мои университеты» Горького, отплыли с этой пристани на пароходе по горьковским местам, чтобы стать писателями. По сравнению с Горьким им не повезло и они, скитавшись много лет по тюрьмам и лагерям, сгинули в уголовном мире.
Осенью 1945 года с дипломом педучилища я, как и остальные, отплыл с Мамадышской пристани на рейсовом пароходе в Казань для сдачи вступительных экзаменов в пединститут. Он, монотонно шлёпая колесами, шёл до Казани более суток. Тогда еще рейсовых автобусов не было, хотя по булыжной екатерининской дороге, построенной для этапирования арестантов в Сибирь, ходили грузовые автомобили. Когда наш тихоходный колесный пароход, гордо подавая своеобразные гудки встречным собратьям, благополучно шел по расписанию, вдруг перестали шлёпать колеса и он встал посереди реки. Оказывается, кончились дрова и пришлось кочегарам вместе с пассажирами ловить мимо плавающие бревна (их было много), чтобы доплыть до следующей пристани. В те годы не только пароходы, но и трактора и автомобили ездили на дровах. Колхозникам даже ввели налог на заготовку определенного количества высушенных чурок для тракторов. Кое-как мы доплыли до Казани, но в институт я не попал, завалив сочинение по литературе. Не сумел я смачно похвалить методом соцреализма маму Павла Власова Пелагею Ниловну из романа Горького «Мать», ибо, живя среди бесплатно работающих с утра до ночи колхозников, я понял лживость строительства коммунизма с малых лет. Чтобы вырваться из крепостного сталинского колхоза, девочки моего поколения выходили замуж за горожанина, а ребята оставались в армии. Я тоже пошел по такому пути.
Лукман Закиров. Казань – Нижняя Ошма