Ни что так не подрывает любовь к человеку,
как его собственное равнодушие!
Проходил я на днях по Лиговскому проспекту, и решил зайти перекусить. По пути мне попалось небольшое заведение, предлагавшее быстрые ланчи, обеды, шаверму, хот-доги, беляши и прочий фастфуд – заведение, каких в Северной столице хоть пруд пруди на каждом шагу, и каких, к слову сказать, в той же Москве гораздо меньше. Только отличался этот ресторанчик от многих других тем, что заправляли в нём не привычные нам гости из Средней Азии, а вполне себе русские ребята, на бейджах которых было написано «Геннадий» и «Николай». Да, за прилавком действительно колдовали два парня славянской внешности: крутили шаверму, жарили сосиски в тесте, разливали разные напитки, и о чём-то между собой горячо беседовали. Вся снедь в их «ресторане» тоже имела русские названия. Например, та же шаверма там называлась просто «шава», хот-дог – это «горячая собака», а гамбургер – «булкот» (булка с котлетой). Короче, сплошные национализация и импортозамещение.
Меня это немало заинтересовало, и я тут же захотел попробовать у ребят одну такую «шавочку», а также попросил горячего чая, чтобы немножко согреться.
Погода в этот день была на улице, скажем так, – не фонтан. В Питер пришла самая настоящая осень, и с неба мерзко моросило. Кроме того дул сильный северный ветер, коварно стремясь сдуть прохожих с тротуара на проезжую часть.
Сделав у ребят заказ, я занял место за столом у окна. Народу в ресторанчике в тот момент было мало, от слова... «никого». То ли из-за погоды, то ли вообще люди это «импортозамещение» не шибко жаловали, но я оказался единственным их посетителем на те полчаса.
Странник
Хотя, нет, не совсем единственным. Когда Гена и Коля принесли мне мой заказ, и я принялся его с аппетитом уплетать, в дверях неожиданно возник некий штрих (его, вероятно, занесло ветром), тоже славянской наружности, но бомжеватого вида. Этому мужчине было лет тридцать-тридцать пять, одет он был в какую-то потёртую, но не очень грязную куртку с капюшоном, и брюки, сильно потрёпанные. На ногах бомж имел видавшие виды кирзовые сапоги, а на голове – сальную рыжую шевелюру. Мужик держал в одной руке пакетик с сухариками, а другой рукой периодически закидывал их себе в рот.
Сначала незваный странник встал прямо в дверях и, увидев меня, аппетитно чавкающего, улыбнулся и сказал извиняющимся тоном:
– Приятного аппетита! Холодно сегодня. Я ща немного отогреюсь и уйду, ладно?
Мне было всё равно, пусть греется себе на здоровье, в конце-концов ведь мухи по нему не ползают. Я кивнул в ответ, несколько озадаченный тем, почему бомж оправдывается передо мной, а не обращается напрямую к сотрудникам заведения. Но тут чувак, окинув пустой ресторанчик своим взглядом, как «терминатор» в полицейском участке, вдруг быстро переметнулся за один из свободных столиков, беспардонно плюхнувшись на сидение. При этом он даже не обратил никакого внимания на пристально следивших за ним из-за прилавка ребят, будто кроме меня и его в помещении больше никого не было.
Убедившись в том, что странник устроился за столом капитально, из-за прилавка наконец вышел Геннадий, и с тряпкой в руке, не спеша пошёл к бомжу. Указав на брошенный им на стол пакетик сухарей, Гена сказал:
– Уважаемый, у нас здесь со своим нельзя!
– С чем со своим? – удивился странник.
– У вас сухари, купленные в другом магазине. Вы пришли в наше заведение, и кушаете здесь этот продукт. Так нельзя.
– Ну и что? Почему нельзя? – стал возмущаться бомж. – Я же не принёс и не распиваю тут спиртные напитки! Где написано, что с сухарями сюда нельзя? А вообще, я замёрз – мне погреться нужно!
– Вот встаньте из-за стола, около входной двери и грейтесь, – не унимался Геннадий, и было видно, что он уже теряет терпение.
– Так, всё, я вынужден настаивать, чтобы вы покинули наше заведение! – вдруг рявкнул он. – Или я вызову полицию!
Бомж чертыхнулся, и нехотя стал вылезать из-за стола. Парень с тряпкой тут же принялся протирать ею стол, за которым сидел странник.
– О, ты чё, за мной и стол сразу вытираешь? – удивился бомж.
– Конечно, я за тобой и стол вытру! – пробубнил Гена.
Русские
Странник презрительно сплюнул на пол, засунул пакет сухарей себе в карман, и, было уже, собирался выходить из ресторанчика, но резко остановился в дверях, словно что-то вспомнил. Потом резко повернулся в зал, и громко выпалил:
– А знаете, что! Вот, таджики и узбеки – лучше вас! Они не выгоняют людей на улицу, как собак! В такую погоду! Я погреться у вас попросил, ведь мне больше ничего не надо! Русские! Тьфу!
Всё это, конечно, сопровождалось градом нецензурных выражений, которые я приводить здесь не стал. В конце-концов бомж в сердцах выскочил на Лиговский проспект, и растворился в беспечно идущей толпе и осенней питерской хляби.
Я, поражённый этой сценой, остался сидеть и дожёвывать свою ароматную «шаву», поглядывая то в след убежавшему страннику, то на Гену с Колей. Ребята же, наоборот, всему этому, казалось, удивлены совершенно не были, словно у них такое происходит здесь нередко.
Аппетита мне никто этим не испортил, ни бомж, ни выгнавший его сотрудник ресторана, но задуматься меня эта история заставила. Ведь я стал очевидцем картины, подобные которой возникают во многих капиталистических странах, где есть богатые, средние и бедные классы людей.
Мнение очевидца
Этот случай каждый может оценить по-своему. С одной стороны, в заведение общепита заглянул очевидно бездомный человек, санитарная составляющая которого имеет большой вопрос. С другой, этот человек всего лишь хотел погреться. Да, может быть, ему не стоило вести себя так бесцеремонно и садиться за стол, однако и Геннадий мог бы поступить иначе. Ведь, кроме меня, больше посетителей в ресторанчике не было, а я дал понять страннику, что мне без разницы.
Как в этом случае поступают с российскими бомжами таджики и узбеки – хозяева похожих заведений, видимо, известно лишь одному этому бомжу, но, судя по всему, не так грубо. И тут я, конечно, с ним согласен – в грубости и равнодушии к своим же соотечественникам нам, русским, нет равных!
Почему так? Почему в нас нет чувства братства? Куда подевалась человечность?
И задумываешься иной раз, от чего нашу русскую братию недолюбливают во всём мире! Так, может быть, нам нужно сначала научиться любить самим?
Что думаете по этому поводу вы?