5 октября. Четверг
Позвонил в Москву, чтобы узнать насчёт похорон моего друга Игоря Крылова, ушедшего из жизни после продолжительной болезни. Его раковая опухоль расправилась с организмом гораздо быстрее, чем предполагал его владелец. В завещании Крылов написал, что он противник похоронных маршей, предания земле и фальшивых слёз, поэтому наказал его тело кремировать.
О выставке живописи «Первый на Волге», открывшейся в Выставочном зале 6 октября, сдал дежурный материал, который, скорее всего, некоторым художникам не понравится. Прежде всего – из-за болезненного самолюбия, сверх меры развитого у творческих людей. Не постесняюсь повториться: Юрия Кокшарову следует более тщательно продумывать свои композиции, а не гнаться за их количеством – как и Игорю Рослякову, который привозит их полный автомобиль.
6 октября. Пятница
По приглашению ВЗ посетил новую экспозицию. Критика пошла на пользу – правда, реплики остались за бортом, что не слишком огорчило, поскольку к ним следует долго привыкать. Ночью пришла идея посвятить январскую персоналию именно репликам. К Пабло Пикассо и Сальвадору Дали прибавится Виктор Распопов – член Союза художников, этакий экспрессионист родом из Белоруссии с питерским образованием, после окончания вуза осевший в городе на Неве. Он приобрёл феноменальную популярность в России и за рубежом, благодаря свободным, раскованным композициям, возведённым в превосходную степень.
Позвонил в Нелидово, поблагодарил за оригинальный подарок Марину Комиссарову, которая выступила в роли художника. На пластине из камня помещена авторская работа в окружении нелидовских достопримечательностей, которые загромождают пространство настолько, что пейзаж становится смешным и нелепым. А камень на поверку оказался прессованным каменным углем, выкрашенным в алюминиевый цвет. На моё замечание дама обиделась, обвинив в чёрной неблагодарности.
Купил «АН» в киоске, не дождавшись, когда газета придёт по почте в субботу. На первой полосе под рубрикой «Подробности» – статья главного редактора Андрей Угланова «Чёрные лебеди» летят в Киев из США» с портретами двух видных американских разведчиков в отставке, которые дают свои комментарий к происходящему. В частности, они напомнили, что в бюджете на будущий год не оказалось статьи расходов о помощи Украине. Упомянули и скандал в канадском парламенте, где аплодисментами встречали 98-летнего ветерана 14-й добровольческой пехотной дивизии СС «Галиция» Ярослава Гунько. Эта история возмутила весь мир и даже поляков, пострадавших от рук эсесовцев. В Канаде живёт самая большая украинская диаспора, где ненависть к России воспитывается с малых лет, и первый тост, поднимаемый во время застолья, звучит так: «Смерть москалям!».
Восторг Зеленского по поводу выступления Гунько перевернул всё с ног на голову, поэтому в Америке началось соревнование, кто точнее угадает судьбу Украины. Даже появились фразы о том, что на Западе, кажется, «начали понимать мотивацию Путина». В США десятки лет граждане не видели ничего плохого в фашизме, более того – даже восхищались атрибутикой гитлеровских времён. Поэтому призрак прошлого в образе Гунько разворошил гигантский муравейник, заставив западный мир вновь заглянуть в историю. Например, в Эстонии, поддавшись канадскому угару в лице пресловутого эсэсовца, предложили переименовать Калининград в Кёнигсберг (как было до войны). Но тогда и Таллин, на мой взгляд, следует назвать чисто по-русски – Колывань, как в XII веке.
На последней полосе – небольшая заметка «У Зеленского пропало желание шутить» и его грустный портрет. Всё из-за того, что объём денежных траншей заметно снизилась, а без них бряцать оружием бесполезно. Как пишут украинские газеты, «Зеленский в последние дни стал менее эмоционален. Ходит по офису молча, тем более что Вашингтон всё чаще советует обращаться к своему «обкому» через официальные органы». В Киеве многие понимают, что это только начало, самое страшное – ещё впереди.
Разворот в середине газеты посвящён событиям 30-летней давности, когда Ельцин отдал приказ стрелять по зданию Верховного Совета. Это событие стало кульминацией в противоборстве президентом и прокоммунистического Верховного Совета, когда строительство социализма было отменено, а капитализм ещё не наступил. В этот период демократы действовали, как хунта, а от консерваторов пахло репрессиями и гражданской войной. После октября 1993 года в России появился новый россиянин, не следующий слепо за идеологией, а формирующий собственное мировоззрение. Чтобы больше не было, как у Исаака Бабеля: «Где начинается полиция, – вопил он, – и где кончается Беня?». –«Полиция кончается там, где начинается Беня...».
7 октября. Суббота
В восемь утра сходил на почту, отправил письмо в Новосибирск Рофику Яхину. Это второй мозговой центр после Владимира Стадника в мастерской, которой руководил в течение 12 лет. Теперь ему семьдесят, он весь в болячках, ходит по больницам, но голос бодрый. Всегда ценил в нём удивительную доброту и цельность характера – не то что у его приятеля Соцкого, который вдруг заявил, что монета из Ольвии на Украине (поселение Древней Греции IV в. до н.э.), подаренная мной полсотни лет назад, – не серебряная, а бронзовая. Когда Соцкий мне это сообщил, от такого наглого вранья я пережил настоящий шок. А потом понял, почему он это сделал. Чтобы не отдавать монету в музей, тем более что его директор предложила показать загадочную монету нумизматам-любителям, а после – в торжественной обстановке подарить городу.
Рассказ о Соцком в своё время был опубликован в «РП» и напечатан в самиздатовской книжке двухлетней давности. Коротко повторюсь. Молодой моряк Дальневосточного флота волею судьбы оказался в маленьком городке Ленске, а потом в силу склонности к рисованию, – в оформительской мастерской по наглядной агитации, которая в советское время ценилась довольно высоко. Женился на смешливой девушке из «органов», проще говоря, из КГБ, которая так и не родила ему детей. Зато показала приёмы самбо, джиу-джитсу и каратэ-до, с помощью которых можно запросто уложить на землю здоровенного мужика.
С жёнами Соцкому не везло. После кэгэбэшницы он женился на другой, родившей ему сына и вскоре после этого ушедшей из жизни. И тут в художественную мастерскую прибыла выпускница училища, бурятка Дулма – девушка небольшого росточка с толстой косой до пят. Она поразила мужское воображение грациозностью форм, лицом с низким лбом, чёрными густыми бровями и приплюснутым носом. Все бросились за ней ухаживать, но дружно получили отпор, хотя к Соцкому Дулма была более снисходительна, что и вылилось в минутную близость. Всё вышло, как в анекдоте: «По вечерам мы готовились к экзаменам, в результате чего я должна стать матерью». Дулма родила сына, не сообщив об этом даже его отцу. Видимо, было стыдно, что опустилась до безвестного художника. Соцкий не возражал против того, чтобы о его внебрачном сыне никто не знал, тем более финорганы, дабы не платить алименты.
И вот такому человеку, вернувшись однажды из археологической экспедиции, я подарил редкую монету, хотя был обязан сдать во время раскопок. Ибо рассуждал совершенно по-дилетантски – в питерском Эрмитаже её не оценят.
8 октября. Воскресенье
Окончание истории довольно банально, хотя и не типично. Гордая дочь бурятского народа исполнила свою девичью мечту – родить сына и самостоятельно его вырастить. Сейчас парню около 40 лет, отцу – чуть больше 70-ти, они живут в одном городе, но друг друга даже не знают.
Музей Ленска, благодаря таланту его директора Елены Платоновой, превратился в весьма популярное и посещаемое место. Соцкий, выдвинув гипотезу о том, что монета ценности не представляет, сам в неё поверил – лишь бы никому не отдавать. Всё, согласно народной поговорке: «Сам не ам и другим не дам», о чём можно лишь сожалеть.
9 октября. Понедельник
Закончил серию реплик из альбома Виктора Распопова – художника из Санкт-Петербурга, интересного тем, что его картины необычны изображением стихий: лодки, парусники, корабли, ураганы – всё, что проносится над планетой вообще и над Петербургом, в частности. Автор не избегает и показа обнажённой натуры, но не сидящей в кресле, как у Пабло Пикассо, и не лежащей на какой-то льдине, как у Сальвадора Дали, а в окружении перевёрнутых, опрокинутых сосудов и ветров, дующих неизвестно откуда. Творчество Распопова не укладывается в привычные рамки абстракционизма, а переносится в бурную экспрессию простора, не теряя при этом академического рисунка.
Выбрал всадницу, но не как у Карла Брюллова – с вздыбившимся конём, а в спокойном состоянии, с грациозной спиной, в сопровождении дождя и ветра, закрученного в спираль. За 300 лет существования Петербург претерпел более трёхсот наводнений. Историки писали о них многократно, горожане вспоминали с ужасом, поэты воспевали. Как у Александра Пушкина в «Медном всаднике»:
Погода пуще свирепела,
Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь остервенясь,
На город кинулась. Пред нею
Всё побежало, всё вокруг
Вдруг опустело – воды вдруг
Втекли в подземные подвалы,
К решёткам хлынули каналы,
И всплыл Петрополь, как тритон,
По пояс в воду погружён.
Облюбовал ещё одну работу, изображающую обнажённую фигуру с амфорой и утончённым профилем. Голова запрокинута, волосы с потоками водопада создают удивительную цветовую гармонию, подчёркивая божественное строение тела, закручивая композицию в единое целое со «Стихией», как и называется произведение. Думается, читателям будет интересно её лицезреть.
Павел ФЕФИЛОВ
На снимках: реплики автора с картин Виктора Распопова.