Журналист Ольга Волкова подготовила интервью с Кириллом Евсеевым
Для поклонников группы «Алексеевская площадь» есть хорошая новость – во всю идет работа над новым альбомом. Об этом и многом другом рассказал бессменный солист группы Кирилл Евсеев.
– Кирилл, не все знают историю создания группы «Алексеевская площадь» …
– Группу мы создали в 2010 году с барабанщиком The Priest, с ним мы задолго до этого играли в школьно-студенческих группах. Сделано это было специально для записи кавер-версии песни «Взять живым» для трибьют-альбома группы «Скорая помощь». Изначально предполагалось, что это будет разовый проект. Но после выхода трибьюта «Скорой помощи» нам предложили поучаствовать еще и в юбилейном трибьюте группы «Мастер». Мы совместно с музыкантами «Скорой помощи» записали свою версию песни «Храни меня». В ходе работы над этим кавером у нас уже появились мысли о записи своего материала, который накопился у меня за несколько лет. Это были инструментальные композиции и несколько песен, на которые не было текстов.
– И в этот период вы познакомились с Анатолием Жуковым?
– Да, примерно в это же время, благодаря Артуру Беркуту, я познакомился с Анатолием Жуковым.
Артур как раз готовил свой первый сольный мини-альбом: полиграфией для которого занимался я, а написанием текстов песен – Анатолий. И как-то так получилось, что Анатолий взялся за написание текстов для наших песен. В итоге он стал полноценным третьим участником коллектива. В 2013 году мы выпустили альбом «Длиннее века», который тоже изначально задумывался как единственный. Диск был очень тепло принят слушателями, чему я до сих пор удивляюсь: и материал там сыроват, и записано все кривовато. Но это не самое страшное: в финальный мастер-диск ушла версия то ли с неправильным мастерингом, то ли с его отсутствием. Это обнаружили уже после издания диска. Но положительная реакция слушателей сподвигла нас на продолжение творчества, чем мы и занимаемся по сей день.
– Концертов у вас по-прежнему нет?
– Группа не имеет концертного состава. Все номерные альбомы записаны постоянным составом из двух музыкантов и одного поэта (не считая гостевых участников записи). Поэтому о концертах у нас речь по-прежнему не идет и, наверное, в ближайшие годы ситуация не изменится.
– За 2023 год какие новости у группы?
– Текущий год у нас, к сожалению, практически выпал из процесса записи нового материала. Те, кто следят за новостями группы, наверное, знают о некоторых проблемах со здоровьем, настигших нашего барабанщика в конце прошлого года. Поэтому в этом году физически не было возможности записывать барабаны. Кстати, пользуясь случаем, хотел бы от лица группы поблагодарить всех, кто оказал поддержку в лечении. На данный момент основные сложности, я надеюсь, позади, и мы надеемся на скорейший выход The Priest в строй. Но жизнь группы не остановилась. В этом году было завершено написание текстов для нового альбома, еще была написана музыка к нескольким новым песням. Фактически сейчас материал для альбома написан на 80% и записан на 50%. Основные препятствия – это нехватка времени и финансовая составляющая.
– И когда ждать новый альбом?
– Сейчас достаточно тяжело ответить на вопрос о сроках, но я очень надеюсь, что в первой половине следующего года мы дойдем до этапа сведения.
– Еще какие знаковые события произошли?
– За этот год мы продвинулись в работе над небольшим параллельным проектом, о котором сейчас я могу говорить только вскользь. У меня нет уверенности, что проект будет интересен кому-то кроме наших постоянных слушателей, но лично меня он преследовал последние несколько лет как «идея-фикс». Наверное, даже внутри группы это была скорее сугубо моя «хотелка», но в ее реализации меня поддержали The Priest и Анатолий Жуков. На данном этапе не могу раскрывать больше подробностей, поскольку конечный результат пока не очень определен. Могу лишь сказать одно – этот материал записан на 80% и уже сведен на 50%. Пользуясь вынужденной паузой в записи нового альбома, мы занимались сведением уже записанного материала для данного проекта.
– Поклонникам всегда интересно то, как происходит процесс записи песен…
– У нас начало записи практически каждой песни проходит совместно с ее сочинением. Например, ритм-гитары и клавишные, которые я прописываю в домашней студии на первоначальном демо одновременно с сочинением песни, практически полностью переходят в чистовую запись в том же виде. Так повелось, что вокал, чистовые барабаны, бас и соло-гитары записываются нами на последнем этапе непосредственно перед сведением. Согласование музыки, текстов и каких-то нюансов тоже проходит в процессе, сразу «наживую» без каких-то репетиций и вынашиваний мыслей. Бас и соло-гитары я дописываю уже на несколько песен на домашней студии, барабаны – на домашней студии у нашего барабанщика. Чистовой вокал я всегда пишу весь сразу на сторонней студии: мне очень некомфортно записывать самого себя. Затем уже весь материал собирается и отдается звукорежиссеру на реампинг и сведение. Поэтому отделить время записи от времени сочинения песни невозможно – это единый, растянутый во времени процесс. Но это обусловлено отсутствием полноценного состава, а отсутствие полноценного состава – таким процессом. Здесь замкнутый круг, который нам удобен. Думаю, если бы в нашей группе было больше троих участников, мы бы устали и к настоящему дню уже потеряли бы интерес к творчеству в рамках «Алексеевской площади».
– Насколько это длительный процесс?
– Большая часть лучших, на мой взгляд, песен «Алексеевской площади» были сочинены и записаны в виде демо буквально за 1-2 вечера: «Собою закрывая» (она же «Hero»), «Чужие окна», «Когда», «Слова» и другие. Обычно, если песню не удается завершить за такой короткий срок, она «подвисает» на некоторое время. Ее завершение дается уже с некоторым трудом: ты привыкаешь к уже готовой части, а вновь сочиненные кусочки кажутся чужеродными и многократно переписываются.
– И какая судьба у таких недописанных песен?
– С такими недописанными произведениями бывает почти так, как в песне у «Черного обелиска» под названием «Песни о...». Дмитрий Борисенков очень верно некоторые моменты подметил (это понятно для тех, кто «в теме»). Эта недосказанность преследует в повседневной жизни, порой не дает уснуть ночами, и мотает тебе нервы – ты «горишь» этой песней, а завершить ее на уровне демо не можешь в силу отсутствия времени или потому, что тебе не нравится результат. А бросить никак не можешь, тебе во что бы то ни стало нужно ее доделать. Плюс ко всему, я не люблю сочинять песни параллельно. Ведь если бросить сочинение одной песни и взяться за другую, к первой уже вряд ли вернешься, «загоришься» второй песней. Поэтому я больше всего люблю взять готовый текст и за несколько часов выдать на него готовое демо песни.
– Насколько трудоемок процесс записи альбома?
– Самым «скоростным» по сочинению и записи альбомом у нас является «Зона риска»: всю инструментальную часть мы с нуля сочинили и записали буквально за одно лето, после лишь дописывали вокал. Последующие альбомы идут медленнее из-за дефицита времени и по причине того, что ты постоянно сравниваешь результаты со своими прошлыми творениями. Авторский стиль – это одно, а самоповторы, которых бы не хотелось, это другое. И со временем больше внимания уделяется отдельным деталям. Поэтому сейчас альбомы у нас записываются по несколько лет: по сути, происходит накопление записанного песенного материала.
– Как пишется песня?
– Весь первый альбом был написан по схеме, когда текст песни пишется на готовую музыку – «рыбу». Поскольку у нас накопилась музыка для песен, а текстов не было. Практически весь второй альбом (если правильно помню, кроме пары песен) был написан по другой схеме, когда музыка пишется на готовый текст песни. После работы над вторым альбомом я для себя понял, что мне удобнее писать музыку на готовый текст. Полагаю, это происходит потому, что при готовом тексте уже есть тема, о которой будет песня. А при изначальном написании музыки я никогда не определяю тему заранее. Она либо вообще не приходит до самого завершения, либо приходит уже в конце работы над музыкой. Я в этом случае, за редким исключением, полностью доверяю Анатолию выбор темы.
– А вы пишете песни на свою музыку?
– Никогда этим не занимался и, думаю, не буду. Когда-то давно пробовал что-то сочинять, но все заканчивалось буквально парой строк. Видимо, это не мое. Поэтому я считаю, что текстами должны заниматься люди, у которых это получается хорошо. А мне вполне хватает творческого простора в написании музыкальной части композиций и исполнении.
– Насколько близко вам то, о чем поете? Как бы песни сочинил автор и это его восприятие мира.
– Наверное, здесь многие хотели бы услышать, что я все пропускаю через себя, и мне близко каждое слово из каждой нашей песни. Но вынужден буду немного разочаровать. Темы, мировосприятие и содержание текстов Толи Жукова мне близко, и я не стану петь то, с чем я категорически не согласен. Но я не приравниваю мировосприятие свое к мировосприятию автора текста. Я всегда стараюсь ретранслировать мысли и настроение автора текста, не «присваивая» эти эмоции себе, то есть ощущая себя все-таки рассказчиком, а не источником. У Анатолия абсолютно свой стиль, ни на кого не похожий. И свой, порой достаточно витиеватый, способ изложения. Я могу быть не всегда с ним согласен в каких-то частностях и формулировках, но это авторский текст, это творчество Толи. Здесь нет отношений «заказчик – исполнитель», я в данном случае стараюсь выступать в роли инструмента, максимально отражающего то, что хотел сказать автор текста.
– Знаю, что вам нравится Блэйз Бэйли, как он повлиял на вас?
– Тяжело судить о влиянии кого-либо на себя или творчество, так как это влияние, скорее, должно быть видно со стороны. Блэйз нравился мне еще с альбомов «Iron Maiden» с его участием. Диккинсон тоже был хорош, но исполнение Блэйза какое-то более певческое что ли, душевное, надрывное. Блэйзу, что называется, «веришь», когда он поет. Возможно, такое исполнение ближе к нашей культуре и от этого более понятное. Какого-то прямого влияния на себя, наверное, не отмечу, мне просто всегда нравилось его творчество, особенно в рамках группы «Blaze».
– Какие у вас были ощущения и эмоции, когда Блэйз спел песню «Hero»?
– Когда мы записали совместную песню, действительно, эмоции переполняли. Хотелось побыстрее обнародовать ее. Было ощущение, что это вершина нашего творчества. Наши слушатели песню положительно оценили. И англоязычные фанаты Блэйза на форуме его сайта достаточно тепло встретили эту работу. Тогда мне было приятно читать эти отзывы от слушателей из разных стран. Как бы это пафосно ни звучало, но было даже некоторое чувство гордости за свою страну, ведь многие удивлялись, что мы из России!
– Вы посещаете концерты каких-то групп?
– Концерты сейчас получается посещать очень редко, в основном слушаю музыку на стриминговых сервисах.
– Чье творчество из отечественных музыкантов вам близко?
– До сих пор остается близким творчество ветеранов тяжелой сцены (да и не совсем тяжелой тоже). Перечислять можно бесконечно, это «Ария» со всеми вытекающими коллективами, «Автограф», «Легион», «Август», «Скорая помощь» и другие многочисленные коллективы. Я думаю, что в той или иной степени вырос на этой музыке, поэтому она уже является частью моей жизни. С годами замечаю, что отечественные музыканты играли ничуть не хуже западных (а зачастую и получше)! Материал был ничуть не хуже и, несмотря на стремление подражать первопроходцам жанра, во многом оригинальный и самобытный. Творчество Артура Беркута по-прежнему очень близко: он сильно повлиял на мое желание в юности творить собственную музыку. Нравится, что делают Сергей Маврин, Сергей Терентьев…
– А более современные группы?
– Радуюсь, например, успехам «Эпидемии» (несмотря на то, что тематика мне совсем не близка) и «Гран-Куражъ». Эти ребята вышли на очень высокий профессиональный уровень как в написании материала, так и в его исполнении, особенно в рамках концертных программ. Наверное, можно сюда «Catharsis» добавить, хотя я их практически не слушаю. Вот эти три коллектива, пожалуй, уже и сами входят в число ветеранов. Из еще более современного – нравится собственный материал Олега Абрамова («Radio Tapok»). Знаю о нем очень поверхностно, как-то не следил никогда за ним, не особо близко было его кавер-творчество. Но не так давно случайно услышал его собственные песни, и несмотря на вторичность концепции, они оказались очень даже хороши во всех аспектах. Олег нашел свою нишу, которая на нашей сцене фактически пустовала. Я думаю, он делает очень важное дело, пробуждая у слушателей (в первую очередь – у молодежи) интерес к отечественной истории. Неоднократно замечал за собой, что после прослушивания песни хочется «загуглить» тему более подробно.
– Рок-музыкант – это профессия или надо где-то еще работать, чтобы зарабатывать?
– Если рассматривать формат «Алексеевской площади», то этим однозначно не заработаешь, скорее это, наоборот, дополнительная статья расходов. У нас изначально сугубо творческая концепция, и я боюсь, если бы музыка была основным моим видом деятельности, она бы превратилась в рутину, потерялась бы творческая составляющая. Но в этом, я думаю, и есть прелесть выбранного нами формата.
Что касается других отечественных музыкантов, о которых я чуть ранее говорил, думаю, они перешли в стадию, когда рок-музыка стала их основным видом деятельности. Но здесь нет никакой системы, которая даже в СССР существовала. Я говорю о том, когда у музыканта было официальное место работы, трудовая книжка и сопутствующие права и обязанности. Не знаю «кухню» изнутри, но полагаю, что в этом есть определенные проблемы.
– Бывает такое, что близкие, семья не разделяют интересов, не понимают музыку, которую играешь?
– Вся деятельность «Алексеевской площади» – это «планомерная» студийная работа. В нашем случае с этим снова все проще – творчество происходит не в ущерб каким-то семейным интересам, ездить в туры с концертами не приходится. Да и что касается самой музыки –у нас она не экстремальная и не очень тяжелая, поэтому понятна людям разных возрастов. Поэтому здесь у нас, в целом, взаимопонимание. Полагаю, если бы мы проводили всё свободное время не с семьей, а запершись в комнате с гитарой, или исполняли какой-нибудь, например, нецензурный репертуар, то вопросы и недопонимание бы появились.
Беседовала Ольга Волкова