ВСЁ БУДЕТ ТА, КАК НАДО
ТЕТРАДЬ ПЕРВАЯ
ВСЁ БУДЕТ ТАК, КАК НАДО
7 октября 1987 года
Несмотря на то, что сегодня праздник, я дежурю в школе. Вчера были у меня. Феерическая близость, она как сон, хотя, быть может, я всё преувеличиваю, так как у меня до неё было немало женщин. Впрочем, я давно с ними расстался и в том числе с бывшей женой Еленой, о которой говорилось не раз на протяжении этого повествования. И потому мне хочется думать, что Алёна самая-самая…
Она должна была приехать и сегодня, о чём мы договаривались вчера, и вот сегодня с утра, когда созванивался с ней, и уточнял время её приезда, не передумает ли она, а если что-то было не так, тогда я приносил ей свои извинения.
И вот когда она приехала, а я вовремя не вышел к остановке, она походила по аллее, усыпанной жёлтыми листьями липы, не увидела меня, развернулась и, терзаемая думами, почему я так поступаю, с преспокойным со стороны видом ушла на остановку троллейбуса. Неужели она испытывала моё железное терпение? Хотя в душе, видимо, и впрямь скребли кошки, и мучила досада на меня. Кстати, я угадал, но о чём узнал после, когда Алёна позвонила, не успел я войти в школьную канцелярию, как телефон, стоявший на столе секретарши, звал меня своими звонкими трелями...
Я так ждал её, так ждал, весь смысл жизни был в нашей встрече и в ожидании её. И вот сегодня я не увидел её, упустил, и будто для меня всё было навсегда потеряно. И без неё для меня нет ни цели, ни смысла жизни. Хотя мы не виделись с ней только со вчерашнего дня. Вокруг стало пусто, безнадёжно, а в душе неудовлетворённость и одно досадное разочарование. За это время я точно оброс высокой шерстью тоски. И чтобы не думать о ней, писал и дома, и на работе разные вещи. И весь смысл писания сводился к тому, что она обязательно приедет. И вот, испытав горечь разочарования, я сел снова писать, чтобы опять уйти от тоски и как-то скоротать время.
Последние дни живу как в полуяви. Жизнь не оставляет яркого следа, всё знакомо, всё без изменений и оттого страшно скучно и тоска снедает душу. Не знаю, есть ли такая книга, способная встряхнуть меня так, чтобы мне некогда было опомниться, чтобы жил с большей отдачей мыслительной энергии. Думаю, что такой книги для меня нет. Все великие я прочитал, ну, не все, так большинство, и то меньшее, что намеченное, не повлияет на большее количество прочитанных.
Остаётся самому засесть и написать великую книгу, перебрав все закоулки памяти… Впрочем, из закоулок такие книги не пишутся, их надо пережить и выносить, как женщина ребёнка…
Кажется, чтобы хорошо жить и ладить вдвоём как того требует здравый смысл нелегко. Для этого нужно немного –– просто надо знать житейские правила и тогда вы сможете жить друг для друга привлекательно, а значит, и легко. И ещё непременно никогда не забывать о древней мудрости: «Спешите делать добро, ибо зло вас опередит…»
8 октября 1987 г.
Моральное состояние отвратительное, я как никогда остро недоволен собой и тем, как жил и что делал. Утром вспомнилось прошлое и стало даже как-то страшно… Зачем оно мне пришло на память, зачем вообще существует прошлое, то гадкое прошлое, из которого я вырвался в настоящее. И сколько бы его, настоящего, не проходило и становилось прошлым, то гадкое вечно будет тебя преследовать как наяву, так и во сне? Мы живём в бандитском мире и когда надо, идём с ним на сделку, чтобы жить дальше, то есть не боремся, надеясь на милицию. Но она одна с ним не сладит, а кому хочется быть в «стукачах», вот и пасуем, думаем, что так требует высший смысл морали. А на самом деле самообманываемся.
Неужели эту каторгу нести до конца? Ужас берёт, охватывает и заковывает, точно в стальные цепи при мысли, что существует асоциальный мир со своими звериными законами. И я тоже, как и большинство, живу с обывательскими представлениями и по принципу: моя хата с краю. Вот и получается, человек сам себя наказывает, не борясь со злом, уходя от него в тень…
Вчера было пасмурно. Сегодня –– солнечно, вчерашнее одиночество приняло другую фазу. Я пока не тоскую, но что-то неприятно думалось о будущем. Будто его у меня больше никогда не будет, того будущего, когда семейные отношения складываются гармонично в полном согласии с той женщиной, которая будет рядом. А как хочется начать жизнь сначала! Верить и надеяться, что всё сложится, по-твоему. Если бы она знала, как я хочу ей желать счастья…
Но одного хотения, увы, мало, для этого нужно стремление и деньги. Ведь одного замечательного отношения недостаточно. Она как-то спросила, не собираюсь ли я всю жизнь работать в школе по хозяйственной части?
Разумеется, я пытался стать штатным журналистом и профессиональным писателем, о чём, правда, ей не говорил. Да и нужно ли сеять в её душу иллюзии, которые могут не состояться? Стать постоянным внештатным или штатным журналистом –– это ли не стремление к борьбе со злом?.. В своё время мне предоставлялась счастливая возможность стать дипломированным журналистом. Мне нужно было написать заявление о переводе на очное обучение. Я мог бы два курса (4 и 5) отучиться и получил бы диплом. И тогда моя жизнь приобрела совсем другое качество. Но тёща мне категорически заявила: «Надо было не жениться, а учиться»!
И я остался ни с чем, а надо было бы уйти из мещанско-купеческой семьи и жить отдельно на стипендию и какой-нибудь подработкой. Да и мать меня бы поняла и как-нибудь поддерживала материально. Я же, увы, проявив малодушие, спасовал себе же в ущерб....
9 октября 1987 г.
Снова с утра пасмурно, лишь над горизонтом светлеет полоска. Сегодня заметно холодней, чем было вчера и позавчера. Но я ещё хожу в кожаной курточке, так сказать, налегке.
Я, наверное, больше ничему не удивлюсь, так как лимит удивления весь исчерпан. Я в возрасте совершенно зрелом, а мне кажется, жизнь воспринимаю по-молодому. На своих сверстников смотрю так, точно они возрастом ушли вперёд, а я остался молодым. Это я помолодел благодаря ей, и вместе с ней. Как не наивно так думать, но именно так я себя и представляю, строя иллюзии и в этом заключена доля истинности моих чувств.
В октябре ещё не было дождей и это отрадно, и хочется думать, что будущее обнадёживает. Пусть подольше стоит сухая погода и длится тепло. Наступление зимы омрачает всю душу. Не хочется думать о зиме. Кажется, недавно был май, в жизнь входили летние надежды. И вот лето миновало. Прохладное и дождливое, в общем-то, было лето. Виделись вчера. У меня была. Букетом цветов встретил. Она сказала, что ничего не хочет, в смысле не желает выходить замуж. Её отец отзывается обо мне отнюдь не лестно, я бы сказал, не любезно. Это, наверное, в том смысле, что он знает о моём женатом положении. Но ведь я уже почти разведён, осталось дождаться получения документа, подтверждающего развод. Хотя Елена, по сообщениям брата, затягивает процесс с разводом. Суд часто переносится. Но я уверен, всё равно разведут. А ведь дражайший папаша Алёны совсем не знает меня. Собственно, в этом я не нашёл ничего плохого.
Другого отношения в моём положении и не нужно было ожидать. Хотя на сей счёт я не питал ни каких иллюзий. Но для неё проблема состоит в том, что замужество нарушит её привычный с детства уклад жизни. И об этом она жалеет и печётся. Я понимаю её, потому что этот период в моей жизни прошёл. Вот и не хочет она неизбежных изменений, которые рано или поздно в её жизни произойдут, если не со мной, так с другим. Таков ход жизни, о чём я толковал ей не раз…
У родителей все права влиять на неё. И плохо если она поддастся этому влиянию, а не чувствам своим.
10 октября 1987 г.
День удивительно тёплый. Как ни наивно пробую смотреть на мир её глазами я будто и впрямь не чувствую своего опыта и как бы только живу её понятиями и представлениями о жизни и об отношениях между людей.
Виделись всего один час. Это было вчера. А сегодня встреча ожидается вечером. Был в городской бане, где занимался стиркой своего белья. Кстати, когда нахожусь в бане, то невольно вспоминается тот далёкий 1978 год, когда три месяца работал в бане. И вот подумываю что-то написать о тех событиях. Правда, тем летом я пробовал изложить увиденное и пережитое в исповедальном жанре. Но получилось не о людях бани, а о личных похождениях, в которых была замешана молодая женщина не лучшего поведения, к тому же я описал всё слишком откровенно, о чём с тех пор письменно упоминаю впервые. И я сжёг рукопись вместе с первым романом, повестью и рассказами, о чём немного теперь жалею. Правда, бывшая жена прочитала записки о бане и не поверила, что тогда могло такое происходить со мной. Но я сильно увлёкся о прошлом, о котором пока лучше не упоминать…
Письмо из дому пришло давно, а именно второго числа, значит, неделю назад. Н. сказала, мол, вчера видела меня с девушкой, значит, ждать приглашения на свадьбу. Нет, никакой свадьбы не состоится, говорил я. Мы в будущем расстанемся. Как холодом обжигает это слово. И мне не хочется думать о разлуке. Правда, мне польстило то, как Н. сказала, что мы подходим друг другу и разница в возрасте почти не заметна. Этим она меня только и успокоила, зачем тогда расстраиваться, лучше продолжать отношения с Алёной. А там всё выясниться само о том, быть ли нам с ней вместе или предстоит оборвать свидания.
Снимал длинной ловушкой яблоки хозяйке с маковок антоновок и штрифелей. Затем писал домой письмо.
Позвонил Алёне, а через полчаса поехал к ней. За это время она должна была переодеться для улицы. И вот пешком пришли ко мне, были у меня часа два. Она как всегда восхищает или это я всё преувеличиваю, не желая её обидеть, говоря, что она самая лучшая из тех девушек и женщин, какие у меня были до неё. Главное, я сам в это верю и не хочу, чтобы выходило иначе. Впрочем, действительно так оно и есть, ведь ни одной таких слов, как ей, я не говорил. И как хотелось, чтобы я остался для неё единственным, в дальнейшем это исключит наш разрыв. Она должна мне верить…
А что выходит в действительности, наши отношения такие странные, что я не могу утверждать о возможности заключения брака. Она всё шутит: «Давай расстанемся, ты будешь себе, я –– себе». Что это всё значит? Её дипломатический ход для перехода от меня к другому?
Проверка моей реакции, но так поступать совсем несерьёзно. Мне кажется, что мы топчемся на месте. Единственное чему я завидую, так это её молодости. Она –– главный для неё козырь и позволяет думать и надеяться, что приобретая со мной опыт близких отношений, в будущем ей будет легче знакомиться с молодыми людьми. Те её слова и подсказывают, в каком направлении могут развиваться наши с ней отношения и подойдут к фазе их завершения перед перспективой новых её знакомств…
В таком настроении приехал домой, когда проводил её домой, перед глазами ещё долго стояла её лукавая улыбка после сказанного ею: «Давай расстанемся: ты будешь себе, я –– себе». Это ли не доказывает то, о чём я невольно сейчас думал. Но я успокоился, когда подумал, что Алёна уже не раз проверяла мою реакцию…
Приехал домой к окончанию телевизионной программы «Время».
11 октября 1987 г.
И сегодня сухо, тепло. Помогал хозяйке. Вскопал клочок земли в саду. Снимал опять яблоки. Стирал свои вещи. Позвонил и поехал к ней. Были в кино. «Вспышка» –– американский фильм, но такие фильмы она не любит. И вот пришлось ради моего удовольствия смотреть. Это её хорошая черта –– жертвенность. Но мне нельзя эгоистически ею злоупотреблять.
После кино даже не погуляли. Она захотела уйти домой. Что мне оставалось думать: «Значит, не любит». Я люблю, я хочу с ней быть, она же, как можно скорей спешит расстаться. И при этом невольно приходит опять догадка, может, она спешит на свидание к тому ночному попутчику?
Эта мысль так меня обожгла, что я хотел сойти из троллейбуса и бежать к ней домой. Но потом я остудил свой порыв, зачем мне унижаться перед ней, зачем я ей не доверяю, когда к этому ещё нет веских оснований…
О, если бы мы были ровесники, или я хотя бы был старше Алёны года на три или от силы на пять, это куда бы ни шло, а то ведь почти на пятнадцать. С ума сойти! Вот ей и надоедает быть со мной, она, словно опомнилась и не знает, как исправить свою ошибку. Хотя я уверен она думает иначе. И причина того, что наши настроения не совпадают, в разности моего и её мировоззрений.
12 октября 1987 г.
Пожалуй, этот день войдёт в историю моей жизни как один из тех, который можно назвать так: как ни горька правда, а выслушай её. И я выслушал, когда она рассказала суть разговора с женщиной-сотрудницей насчёт наших с ней отношений. Её учили, ей раскрывали глаза, и усилиями всех –– раскрыли. Она прозрела, она осознала ошибку? Она мне говорила, что лучше бы уехать в другой город, чтобы никого не видеть из тех, кто тут нас знает.
За сегодняшний день я приходил к ней в отдел несколько раз. Это усилило внимание окружающих ко мне. Они увидели меня и стали предостерегать её, чтобы не сделала глупости, то есть не выходила за меня замуж. Да, я намного старше её, но что они могут знать обо мне?
Наверное, они считают, что меня бросила жена. А ведь это совершенно не так. Я сам от неё ушёл, когда понял, что нам больше нет смысла жить вместе, так как кардинально расходимся во взглядах на жизнь. Её сотрудницы не знают всех перипетий моих отношений с бывшей женой, с которой, кроме сына, нас ничто больше не связывало и что вытекало из всего этого повествования. Нужно ли ворошить моё прошлое, чтобы установить истину? Мне оно до чрезвычайности неприятно
13 октября 1987 г.
До этого дня я жил более или менее уверенным, что она, в конце концов, даст твёрдое согласие выйти за меня замуж. Но вот стоило к её личным сомнениям присоединиться чужим предостережениям, как она заколебалась. И теперь, наверное, не знает, какой найти повод расстаться? А нужно ли его искать? О, нисколько! Я могу всё перечеркнуть одним словом, когда скажу, что больше к ней не приду. И для неё всё решится само собой. Но буду ли я доволен таким исходом? Это очень сложный вопрос. А как воспримет она моё решение? На первых порах повздыхает и забудет. Но если для неё прошлое не имеет никакого значения, это облегчит ей наше расставание. Если я занимаю в её сердце не прочное место, то оно со временем вытиснится, и она станет жить новыми надеждами. Я дал ей опыт отношений с мужчиной. Мудрено ли это? Отнюдь нет. Встретить (без печали обо мне) другого, отвечающего мало-мальски запросам её души и таким образом разрешится вся проблема её заблуждений относительно меня.
А я буду жить и мучиться сознанием, что она где-то живёт на улице, на которую столько дней я её провожал. Если бы только быть уверенным, что ей повезёт, она встретит хорошего парня, я бы сейчас же, не раздумывая, от неё отступился. Вчера как раз я сказал ей об этом и увидел на её лице огорчение, она задумалась. Я ушёл, надеясь, что она станет обо мне думать иначе того, что обо мне ей наговаривают сотрудницы.
Сегодня я не пришёл к проходной, пускай делает свои дела, раз так хочет, поскольку таковые всегда у неё почему-то находятся. Я позвонил Алёне в шесть. Она только что приехала из триста одиннадцатого квартала. Мы договорились, что в семь я к ней приеду.
Всё-таки она не любит делиться своими заботами. Погуляли совсем немного. И она ушла приглядывать за племянником. У неё в семье между родителями, наверное, что-то произошло. Наверное, домашняя ссора. Мать легла рано спать, отец –– себе.
Сегодня ветрено. Солнце почти не светило. Набежали огромные крутобокие серые облака.
Был в библиотеке, взял четыре книги. Назову одну –– «Хмель» А. Черкассова. Давно хотел прочесть.
Пишу своё весьма медленно. Но почти каждый день. Но не очень увлечённо…
14 октября 1987 г.
Если мы действительно расстанемся, как я буду жить без неё?
Вчера она разговаривала необычайно грубо, мне показалось, она искала повод для ссоры, чтобы нам больше не встречаться. А надо ли так поступать? Думаю, будет намного честней сказать прямо. Если она меня жалеет, то это напрасно. Мне хотелось самому с этого дня больше её не видеть… Да, всё идёт к тому. Неужели близится наше расставание? Да, насильно мил не будешь. А если нам не видеться неделю, позвонит ли она сама? Не ждать самому отставки, не ходить к ней и дело в сторону. Если она меня жалеет –– тогда дело совсем плачевно. Она, по её признанию, много книг прочитала. Так что моё мнение о ней не укреплялось, а расшатывалось, она могла иметь ещё кого-то, такой подход к выбору суженного практиковали некоторые девушки сомнительной репутации.
Был полдня на базе. Добираться туда весьма сложно в связи с тем, что идёт ремонт бетонного моста.
Позвонил Алёне, что увидимся вечером. Сегодня она была несколько любезней, смотрела ласковей. Хотела сходить в кино, да билетов не было на «Графа Монте-Кристо». А в другом кинотеатре ждать сеанса долго. Она обидчива, крайне обидчива. Душа её прекрасна и легкоранима. В этом я убедился и сегодня, когда сказал, что подождём на улице. Но она не поняла, почему я так сказал, и решила, что я не хочу вообще идти с ней в кино. Она к тому же ещё и стеснительна. И пошла рядом со мной, как покорная жена, но через пять минут сказала, что ей пора уже идти домой. Не хочет, чтобы я жертвовал своим временем ради неё. Значит, есть какое-то чувство справедливости. Ну что ж, я устал от её капризов, погуляли и разошлись по домам.
15 октября 1987 г
Погода прелесть. Вот уже пол-октября сухо. Ещё не было заморозков.
Был в городском газовом хозяйстве, взял термобаллон для АГВ-120, выписанный ранее. Из дому писем нет. Заходил по адресу прописки. Давыдовна одна, она простудилась.
Был у меня Слава Лещёв. Принёс мне свой рассказ прочитать и дать отзыв. Проговорили три часа о литературе. Весьма эксцентричный малый. Пылкий, впечатлительный, крайне уязвим, но с чувством добропорядочности. Толковый малый. В седьмом часу он ушёл. Не ожидал, что так заговорюсь с ним и прозевал время позвонить Алёне.
Она сегодня была в колхозе. В седьмом часу принимала ванну. Я сходил в магазин, взял консервы себе на ужин. Позвонил через полчаса. Просит приехать к восьми.
–– А так ли надо приезжать поздно? –– спросил я.
–– Мне так надо, –– ответила она.
Ах, да, как я не догадался, ведь ей надо высохнуть после ванной и посидеть дома, чтобы поберечься от простуды. Сначала согласился, но через пять минут у меня вдруг пропало желание встречаться с Алёной, что для меня самого от себя было слышать странно. Во мне взыграло благородство, зачем я вытаскиваю её из дому после пребывания в колхозе? Необязательно диктовать ей свои желания, ибо это попахивает эгоизмом. А тут возник такой нюанс, моё воображение нарисовало картину с того поворота, как развивать дальше сюжет. И позвонил ей повторно, чтобы сегодня во имя избегания осложнения простуды, нам лучше не видеться. Алёна вроде бы согласилась. Однако с ответом возникла заминка, и мне показалось, что она растерялась, и создавалось впечатление, будто не она, а я увиливаю от свидания. И что я слышу:
–– А как поживают твои прекрасные соседки?
–– Ты имеешь в виду студенток, двух Оличек? –– осенёно смеюсь я.
–– Ну, ты же знаешь: других у тебя нет, –- ответила находчиво она.
–– Они намного застенчивей тебя и потому сидят в своей комнате и прилежно пишут конспекты.
–– А ты что станешь делать без меня?
–– Мне подсунул один товарищ по кружку свой рассказ. Хотя над душой зазывно стоят мои герои... Так что есть чем заняться... не волнуйся к соседкам не зайду. Однажды предложил им современный французский роман об эстрадных музыкантах «Дики-король». Они в руках по очереди повертели, посмотрели. Но взъерошенный вид этого Дики на цветной обложке сельских барышень, видимо, решительно отпугнул, и они стеснительно с брезгливостью отказались от такого героя. Девочки родом из патриархальной деревни. Такие книжки не читают и вообще с литературой не дружат. Потому они показались скучней тебя.
–– Если это твоя правда, тогда твой товарищ в этот ветреный вечер будет интересней меня?
–– Нет, конечно, рассказ –- живой организм и требует внимания.
–– Вот как! –– а я не требую и подожду? –- она явно обиделась и я пожалел, что так неудачно обронил роковые слова. В трубке послышались гудки. Я набирал дважды её номер, но телефон не отзывался. Значит, выключила.
Телефонная будка стояла рядом с водопроводной колонкой. На улице светили как-то тускло фонари. Я набрал по просьбе хозяйки из колонки два ведра воды. Когда шёл к дому, думал об Алёне, вновь уясняя, что она ранима, и как все, может ревновать. Я подумал: «А ты разве не такой же?» Уколол же её однажды заводским юристом, которого мне видеть не приходилось, хотя бывал в заводоуправлении не один раз. Но желания посмотреть на него не возникало, поскольку старался быть выше такого любопытства.
Дома я засел читать рассказ Лещёва «Дюймовочка». Вообще, по стилистике и по исполнению он весьма слаб. Чувствуется нарочитость, надуманность нравственного конфликта, не соответствие формы и содержания. Особенно нет образного решения описанных ситуаций, подогнанных как бы под несуществующую реальность. И прослеживалась авторская неумелость в раскрытии темы. Я сожалел, что его повесть мне не понравилась своим искусственно-созданным содержанием. Но что делать, что это так и я не смогу порадовать автора какими-то находками. Герой представлен богатырём, но аморфным, и назван дюймовочкой как бы наоборот, психологически не показан в присущих ему поступках. И от нечего делать пребывает в ожидании, чтобы к нему как по щучьему велению явилась девушка.
16 октября 1987 г.
Занимался в школьном саду с десятиклассниками. Алёна позвонила, чтобы я не ждал у проходной, так как она была уже дома в четыре. Через час я перезвонил.
Она подъехала в шестом часу, пришли ко мне в школу. Кажется, так давно не виделись, что думается, лучше не начинать снова встречаться.
Она спросила о том, как я живу. О, я понимал, почему последовал это вопрос! Вчерашний разговор о студентках не вспоминала, как будто его не было. И я почувствовал себя счастливым. И далее всё делалось молча. Без объяснений протекли минуты восхитительной близости. Это ли не доказательство её мне верности в таких случаях я всегда себе говорил: «Не будь наивным». И всё жё, в этом серединном лесном краю дороже неё для меня нет никого на свете. Так что недавние личные обиды её и мои стали никчемными и не нужны никакие объяснения того, будем ли мы вместе и дальше?
Бывают минуты, когда без слов всё становиться ясно. И эти минуты мы только что пережили…
Боже, как я люблю Алёну, что даже и словами выразить трудно. А потом оделись и пошли в кино. В воскресенье исполнится четыре месяца как мы вместе. Я преподнёс ей букет хризантем.
Арабский фильм «Чёрные очки» я смотрел очень давно. Вспомнил, когда он шёл… Пересказывать не буду, само название говорит о чём он, то есть о легкомысленной девушке, которая вела непутёвый образ жизни. Но встретила парня, и тот раскрыл глаза, что не может человек не иметь смысла жизни.
Проводил домой, и быстро расстались. А по дороге явилась грустная мысль: неужели мы только ради близости и нужны друг другу. Но тогда любо-
Вы тут как бы ни при чём? Куда меня уводят мысли, она же не героиня того фильма. Может, он заставил её задуматься, и потому она так быстро ушла?
17 октября 1987 г.
Мне хочется приносить ей только одно приятное, чтобы исполнять её желание.
После были, приехал домой и принялся делать хозяйке заборчик. До пяти провозился, а скоро встреча с Ней. Быстренько переоделся и на остановку встречать её. Звонил предварительно. Сегодня вечером идём в кино на «Графа Монте-Кристо». Она не видела, а я смотрел очень давно, что успел забыть содержание.
Ко мне не попали, помешала бывшая сторожиха. Чёрт её поднёс.
И вторая попытка не удалась, боковую дверь закрыла изнутри техничка на шпингалет. Я же не мог её предупредить, чтобы дверь была открыта. Короче, я проморгал, и с этим ничего не мог поделать.
18 октября 1987 г.
Вчерашнюю неудачу решили компенсировать сегодня.
В ожидании назначенного часа, я читал книгу А. Марченко «Возвращение». Очень интересный роман. Некоторыми мотивами напомнил «Выбор» Юрия Бондарева.
Кстати, И. Абрамов о Бондареве отзывался нелестно и бранил его. Считает его коньюктурным писателем. Я бы о нём этого ни за что бы не сказал. Бондарев –– один из любимых мною писателей. В. Б… я уже слышал о нём по его адресу не одно подобное замечание.
Алёна была. Она восхитительна, спрашивала этак невинно, приехали ли девушки-студентки из колхоза? Вот уже месяц, как они находились там. Я ответил Алёне, что мне без них даже лучше, на это она только неопределённо хмыкнула. Неужели не поверила? Но не переспросил…
И, кстати, девушки были легки на помине.
Когда я пришёл домой, они сидели в своей комнате, с ними разговаривала хозяйка.
Антонина Матвеевна попросила дать им статью, напечатанную в газете «Девушки трудного поведения». Я охотно исполнил её просьбу, они читали вдвоём, заглядывая одна другой через плечо. Чем они живут, что читают, точно не знаю. Хотя, кроме учебников и конспектов, вряд ли читают художественную литературу…
Как-то предложил им книгу французской писательницы «Дики Король» об эстрадном певце-наркомане, погубленном буржуазной действительностью. И они не откликнулись на мою доброту. Дома они скромные и застенчивые. Они не кокетки, мне такие больше нравятся, но я не пытался с ними даже заигрывать. И если бы я на это пошёл, Антонина Матвеевна обо мне бы тотчас переменила мнение. Она уж точно про меня им всё выложила: где и кем работаю, с кем встречаюсь. И за это я на неё нисколько не в обиде.
Так что Алёна напрасно беспокоила меня вопросами о девушках-квартирантках…
Погода по-прежнему пока удовлетворяет своей устойчивостью.
Что-то не пишут из дому. Надо самому написать.
19 октября 1987 г.
Сегодня мы не виделись. Решили каждый побыть наедине.
Позвонил и «обрадовал» её тем, что приехали девушки, ведь она столько спрашивала о них, как о лучших подругах. У неё сейчас сложный период. Она переживает о том, залетела ли она или нет? Кстати, я беспокоюсь о том же: как у неё всё обернётся? Но как бы ни обошлось, я не против того, чтобы она забеременела, поскольку от неё не откажусь, и даже буду рад тому, что это станет серьёзным поводом для вступления в брак. Намного больше мне прибавляет досады творчество. И есть когда мне думать о возможном тайном сопернике?..
Читаю «Хмель», упиваюсь языком и стилем романа.
Прочёл А. Марченко «Возвращение». Вполне ею доволен.
20 октября 1987 г.
Виделись у меня. Говорил Алёне о моём предстоящем с бывшей женой разводе. Что-то долго не сообщают, а пора, пора. Погода сухая. Уже начинает серьёзно холодать. Но я ещё хожу в лёгкой кожаной куртке.
Из дому писем нет.
21 октября 1987 г.
Был в магазине «Ромашка», что на Набережной, взял по разнарядке красного ситца на оформление праздничной колонны. С ней была короткая встреча. Прошлись до её дома, интересовался её неразговорчивостью. Но так ничего от неё не добился, и вскоре уехал домой. Она думает о своём положении. Это основное, однако, вертелся и другой варрант. В троллейбусе думал, если у неё тайный роман, и она не знает, как со мной разорвать отношения, я должен узнать это. И не стал переживать, будь что будет. Читал допоздна «Хмель». Вот это моё настоящее с книгой общение, которое рождает иллюзии по поводу своих творческих потуг войти в литературы, чем не пытаюсь ублажать Алёну, боясь не только спугнуть удачу, но и не желаю выказывать
ей своё честолюбие…
Своё пишу с трудом и без вдохновения. Начал новый рассказ. Только сделал пробу. Туго пойдёт, по всему видно. А что делать? Да ничего, писать и писать, тогда получится.
22 октября 1987 г.
Она была в колхозе. Чем-то расстроена, хотя мне не говорит, но я это точно знаю. Может, кто-то обидел? Качала отрицательно головой. Когда не знаешь ход мыслей другого человека, лучше не отгадывать. И остаётся вообразить, что у неё тайный роман, и он мучает её. Но я боюсь на это даже намекнуть, а не то, что вызвать её на откровение, и тем самым облегчить ей подойти к развязке наших отношений. Мне об этом даже страшно думать. Не от того ли сегодня как-то особенно было холодно? Почему я думаю о ней, как о искусной лгунье? К этому прибавилась и нулевая температура наших с ней отношений. А ведь действительно скоро грянет зима.
Был на базе, получал веники и хлорную известь. Мост через Десну не открыли…
23 октября 1987 г.
Сегодня были в кино на последнем сеансе французского фильма «Гром небесный». Давно его не видел. И вот снова выпустили на экран. Было так холодно, после кино, проводив её домой, поцеловав на прощанье, я пошёл на остановку, дождался троллейбус и поехал домой.
Днём учительница начальных классов Нина Вениаминовна Давыдова, по моей просьбе дала почитать некогда запрещённый роман В. Дуденцева «Белые одежды». Он был напечатан в либеральном журнале «Знамя». И был им занят весь вечер до поздней ночи.
24 октября 1987 г.
Субботний день. После бани зашёл к Надежде узнать насчёт писем из дому….
Мне опять ничего нет. Сердце тронуло беспокойство. По просьбе хозяйки почти до вечера делал из штакетника заборчик. Своих сыновей Антонина Матвеевна никак не допросится. Николая и Бориса она так и не смогла уговорить. Помню, живя в зятьях, тёща что-то просила сделать своих сыновей. Они же вместо того, чтобы угодить матери, ответили так, дескать, в доме живёт зять, вот и пускай он тебе и делает.
Но здесь совсем иная ситуация, оба сына хоть и работают на заводах, выпивают и до помощи матери руки у них не доходят. Вот Антонина Матвеевна и решила подрядить квартиранта. А мне не привыкать быть добряком. И я принялся за работу…
Алёна позвонила около шести. На улице холодно, из-за непогоды встречу отменили. Она ждала моего звонка два часа. Я должен был позвонить ещё в четыре часа.
Весь вечер читал «Белые одежды». Слог вязкий как песок...
25 октября 1987 г.
С утра снова занялся заборчиком. Работу закончил к часу дня. После читал тот же роман, затем поехал к Алёне. То, о чём она так долго молчала, открылось: она беременна. И наши отношения из-за этого тотчас осложнились. Вот почему все прошлые дни она была малоразговорчива, она переживала, а я был от этого далёк. Немного погуляли, и я поехал к Н. узнать насчёт писем.
Этой ночью видел сон, будто бы получил письмо, и в нём сообщалось о том, что меня развели. Выходит, о чём думаешь, то и снится…
Приехал. Мне сразу два письма. Тут же прочитал. Поговорил с Н. о том о сём и уехал писать ответ.
Пока ехал в троллейбусе мысленно сочинял. Когда приехал в школу, тут же написал. Звонил Алёне. Сообщил о письмах, которые так ждал...
–– Ну и что пишут?
–– Пока ничего неизвестно.
–– Я же говорила… –– эти её слова мне дали понять, что она тоже ждёт
–– дали мне развод или нет. Но напрямую никогда не спрашивала.
–– Я ещё написал, чтобы немедленно узнали.
–– А мне от этого не холодно и не жарко.
Какое пренебрежение, но кажется просто показное. Видимо, она не даёт.
Полагает, что я одумаюсь и заберу иск. Нет, дважды забирал, на этот раз окончательно расстаёмся навсегда.
Весь вечер читал «Белые одежды». Роман бывшего опального писателя весьма занимателен. Вот что от нас скрывали, то есть правду…
Хотел писать своё –– не получается.
На улице прохладно. Оделся в зимнюю одежду: новая из чёрного кролика шапка, коричневые сапоги на искусственном меху, удлинённая синяя из плащёвки на тонком ватине куртка с капюшоном, которым ни разу не пользовался. Я узнал, для Алёны немаловажно то, во что я одеваюсь, и главное, чтобы не выглядел старомодным.
26 октября 1987 г.
Алёна в отгуле. Буду у неё после работы. Продолжается закрепляться похолодание.
Сегодня набросал новую главу к повести «Брачные узы». И торопился к пяти быть у неё. Приехал. Направились ко мне. Были, она моя… прелесть, я только тем и занят, как бы создать семью. А развода пока всё нет и нет. Может, делаю легкомысленный шаг? Дурные сны в последние ночи. Стараюсь о них не думать. Неужели я с возрастом становлюсь закоренелым, верящим в предрассудки? Отослал домой письмо. Неприятные ощущения. Вечером до сна читал «Хмель».
27 октября 1987 г.
Однако в моём возрасте грешно мечтать о женитьбе, да при всём том на молоденькой девушке. Право, если это произойдёт, то в будущем мне предстоит кусать локоть. Но, увы, тогда уже будет поздно. Так не лучше ли отказаться от этой мысли? А хорошо ли и нормально ли жить одному? Отнюдь нет. Не за тем ли так неожиданно почти пять месяцев назад вскружил голову молодой и сам с ней завихрился. Я хочу сказать, что серьёзно свихнулся на ней. А мне всё думается, что она вовсе не расположена выйти за меня замуж. И правильно, ведь любая умная женщина на подобные вещи всегда смотрит с дальним прицелом. И она, наверное, одна из таких. Хотя за ней наблюдается полное отсутствие практической смекалки. Плохо это или хорошо, я могу судить, если сравнить какой была в нашей совместной жизни моя бывшая жена, которая как раз обо всём думала с практической стороны. Если бы она сказала, какого ей надо мужа, когда мы встречались, я уверен, мы бы расстались, так как я не стал бы её тешить иллюзиями, что я как раз именно такой, какого она тогда мечтала встретить. А эта хоть и не такая, но и не наивная, как мне казалось раньше. И это вовсе неплохо. И вот я думаю, что ей нужен такой муж, за которым она бы жила, как за каменной стеной, о чём мечтает всякая девушка. Я очень огорчён, что вовсе не такой. А дело в том, что я не имею ни квартиры, ни престижной работы. Но я надеялся, что когда-нибудь моё положение неимущего уйдёт в прошлое титаническими усилиями на литературном поприще…
28 октября 1987 г.
Вчера ходили в кино на фильм «Ищу друга жизни». Перепевка старой темы и ничего нового. То, о чём я рассуждал накануне, я не заикнулся Алёне. Хорошо это или плохо я не знаю. Но если хочу быть перед ней честным, надо ничего от неё не утаивать, чтобы она во мне не обманулась. И мы, ни о чём серьёзном не говорили, а просто гуляли, а потом были у меня. И снова близость. Она весела, ей со мной хорошо, или просто бодрится, несмотря на то что предстоит ей ложиться в больницу, о чём не хочу говорить заранее, так как я становлюсь суеверным. И стоит ли? Читаю увлечённо «Белые одежды».
Своё писал немного. Погода ночью морозная, а днём светит солнце. Сухо по-прежнему. Говорят, такого сухого октября не наблюдалось очень давно, по крайней мере, сто семь лет. Дескать, рекорд.
29 октября 1987 г.
Звонил Шелгунову в Союз писателей. Никто не отозвался. Выходит, занятия не будет. Я не поехал. И к ней не попал. Она не знает, что я дома, думает, что на занятии. Читал «Белые одежды». Вторую часть закончил и к третьей последней приступил. Намечал в октябре закончить первую часть своей вещи, да видно промахнулся. Захвачу ноябрь. Время упущено предостаточно и только одни свидания забрали всё свободное время, которое я мог бы отдать творчеству. Но без неё какое творчество! Я бы не написал ни строчки. Вообще я никак не…
30 октября 1987 г.
Сегодня у меня отвратительное настроение. Я всё больше задумываюсь о том, стоит ли нам с Алёной продолжать встречи, и стоит ли вообще развивать отношения, потому что я всё чаще задумываюсь о своём возрасте, разделяющим меня с ней. Я огорчаюсь, глядя на себя, что выгляжу не лучшим образом. Ну а что я могу с этим поделать. Заметил за собой странную привычку думать о своём возрасте, и стыдно даже говорить об этом вслух. Собственно, чего скрывать, ведь каждый мечтает оставаться быть вечно молодым. Но как ни старайся, молодость не вернёшь и бесполезно об этом бесплодно рассуждать.
Может, целесообразней найти женщину по своему возрасту. Тогда не так часто буду огорчаться тем, что уже давно немолод. А всё же, а всё же… трудно смириться, что уже дело пошло на убыль. Хотя тот возраст, в котором я нахожусь, в который вступил, называют расцветом.
А лучше ли было бы, если бы я её вообще не встретил? Ведь я теперь хорошо знаю, что она близка к моему идеалу и лишиться её, расстаться с ней, зная, что она существует, самое тяжкое испытание для моего зрелого сознания. Когда позвонил ей, мы договорились, что она приедет, и я был спокоен. А когда позвонил за четверть часа до её выхода из дому, она вдруг ошарашила, что никуда не хочет. Вот тут я заволновался. Вероятно, у неё наступил тот момент, когда не хочется никого видеть. Двумя часами раньше у меня тоже было такое же настроение, что мне не хотелось видеть даже её, и вся причина была в том, что я остро осознал, –– нам не по пути, я для неё безнадёжно стар. Я искал предлог как безболезненно для неё и для себя разорвать наши отношения раз и навсегда. Но, видно, не сумел. У неё трудный период и я не должен сейчас этого делать. И в то же время, чем дальше крепче к ней привязываюсь, я убеждаюсь в своей к ней любви. А если она первая пойдёт на разрыв, я буду просто унижен. Но разве можно это называть унижением, ведь она из трезвого расчёта, исходя из закона жизни?.. Это вряд ли могло произойти, будь мы из одного с ней поколения.
Она отключила телефон, и мне пришлось к ней поехать. Она всё-таки вышла на лестничную площадку. Я попросил её пойти одеться, она ушла, а я был ущемлён. Мы просто гуляли, я заговорил вновь о том, что сказал уже выше. Она спокойно согласилась.
–– С сегодняшнего дня мы расстаёмся. Ты сам так хочешь.
–– Нет, я так не хочу. Никак не хочу!
–– Ты нашёл подходящее время? –– с сожалением произнесла она.
–– Я забираю свои слова в таком случае.
А потом я повернул разговор в другом русле…
31 октября 1987 г.
Несмотря на то, что у неё выходной, она работает. Скоро у них получка. Она делает зарплату. Я занялся своими делами. Вчера выдавал учителям деньги. Сегодня пришёл для этого же. Последний день октября, погода солнечная, но слабый морозец. Дождя весь месяц так и не было. Несколько дней я не писал свою вещь и очень этим огорчён. От старшего брата письмо. Развод состоится шестнадцатого ноября.
Ходили с ней в кино на «Гусиный бунт в городе Б…». Немецкая комедия. Ну такая же дрянь, что тоску непроглядную навела. Завтра должны встретиться у меня. Она как раз будет на работе.
Читаю роман Я. Гордина «Право на поединок». Историческая вещь. Занимательная. Но стиль уж не тот, что мне по душе. И читаю, как бы его побыстрей прочитать, будто кому-то делаю одолжение.
1 ноября 1987 г.
Солнечно. Встал поздно. Настроение плохое. Болит горло. Простыл. Соплю. Не хочу её видеть.
Мысль для себя. Опасность горе-руководителя –– бездарнейшего из бездарнейших –– состоит не в том, что он занимает данный пост, а в том, что он сам, быть может, сознаёт свою бездарность, признаёт наедине с собой для дела свою бесполезность. Но будет так же занимать не своё место, пока это не заметят другие. Но и тогда он будет делать вид, что труд его заметен и значителен. И только потому, что тёпленькое место его обеспечивает всеми необходимыми жизненными благами.
С Алёной не виделся. Она устала, работала и сегодня голова болит. Или отговорка? Да шут с ней. Пусть так и будет. Читал весь день «Право на выстрел». Голова у самого опухла от чтения. И плюс ещё простыл. Два к тому же разлад с самим собой. И всё из-за того, что у неё серьёзная проблема. Родить не хочет вне брачного. Это её характеризует положительно. Мы же всё равно готовы соединится...
2 ноября 1987 г.
Написал домой письмо. Погода солнечная, а настроение капризное. Работа не приносит морального удовлетворения. Все мысли о творчестве, а его, увы, нет…
С Алёной не хочу видеться и сегодня. Наверно, всё идёт к тому, что нам пора расстаться. Я недоволен, очень остро недоволен собой. Может быть, если бы я не испытывал отрицательного отношения к себе, то я бы скучал по ней и хотел увидеть её. Причина ещё кроется в другом, хотя точно не знаю, в чём именно. И тем не менее я её увидел, и не только виделись, а были даже близки. И всё опять у меня. Не знаю, как она относится ко мне, любит ли, терпит, или пока у неё никого нет, вот и терпит, а может, наживает опыт общения со зрелым мужчиной. Но вероятней всего привыкла и также не может без нашей близости, как и я. Был же разговор о том, как мы проведём праздник Октября. Хотя она не любит праздников. В этом отношении ей нет равных. Не такая ли моя героиня? Алёна всё никак не может пригласить меня к себе в гости. Стесняется? Но кого или что? Вероятно меня. Был бы я молод, это не вызывало бы у неё проблем.
3 ноября 1987 г.
Сегодня с ней не виделись. Поговорили по телефону. По натуре своей она какая-то дикая, замкнутая, стеснительная.
В школе подготовка к празднику. Старшеклассники устраивают дискотеку завтра.
Скучные дни и работа скучная, и вечера за книгой скучны, не приносящие радости. В стране юбилейные торжества. Выступления и собрания по всей отчизне. Перестройка в моде. Разговоры только о ней.
4 ноября 1987 г.
У школьников начинаются каникулы. Школа опустеет на неделю.
И сегодня не виделся с Ней. В школе –– в разных классах дискотеки. Праздничная атмосфера. Мне нужно было присутствовать, чтобы старшеклассники не устраивали распитие в туалете…
Посмотрел, как танцует нынешняя молодёжь. Тяжёлый рок, металл, брейк, кажется, совсем недавно были мои годы молодые и как далеко они остались позади. Я теперь зрелый человек, а всё хочется думать, что ещё молод и буду постоянно молодым. Я почти не отождествляю себя от молодёжи. Кажется, наравне бы с ними танцевал, да ведь выйди только –– засмеют. С ума, скажут, дядя сошёл! Наше время истекло. Это Её время. Хотел, чтобы и она видела то, что наблюдал я.
Позвонил ей в восемь. Она уже спала, и отец не стал тревожить дочь. А мне казалось, что она не столько больна от простуды, но и от того, что я не позвонил вовремя, то есть в шесть как она просила. И она ждала моего звонка и, не дождавшись, с обидой легла спать и наверно переживала. Конечно, переживала если она в положении, а я повёл, как эгоист.
Не подумала ли она, что я увлёкся дискотекой и забыл о ней. А что, всё может быть.
5 ноября 1987 г.
Вот и слякотно стало. Погода испортилась. Больше месяца не выпадали осадки и было сухо. Несколько дней выдалось на редкость солнечными и довольно тёплыми, не считая последние две недели, когда по ночам морозило, леденело коркой у колонок водопровода. А днём отходил мороз.
Сегодня посыпал утром мелкий снег. А к вечеру град, затем дождь.
Встретил её у проходной и пошли ко мне. Она действительно приболела. Всё-таки я её люблю и обманываю себя, что думаю, будто проживу без неё. Нет, тяжело будет. По телевизору идёт пятисерийный художественный фильм «Дни и годы Николая Б.» Смотрел последние две серии.
6 ноября 1987 г.
Сегодня снег и дождь всё вместе. Получал учителям паёк. Видел сбитую женщину на проезжей части, она лежала на боку. Я разволновался. Ужасная смерть произошла почти на моих глазах под колёсами машины. Тот, кто сбил её, наверное, удрал, как последний негодяй.
Завтра праздник, на душе как-то тягостно, но отчего и сам не знаю. Угнетённое состояние. Не пасмурная ли погода и сумрачная влияет на меня или дело всё в моём неопределённом положении? И оттого на душе тоска, тоска о ком, о чём –– не ведаю. Думал о маме…
Моя милая не работает, звонил ей в три. Она никуда не хочет. Ей вечером в больницу. Я переживаю, я подверг её ужасным испытаниям. Но я просил её оставить его, не следует делать аборт. Скоро будет у меня развод, вот тогда и зарегистрируемся. Но она не хочет и слушать. Мне стыдно перед её родителями, за кого они примут меня?
7 ноября 1987 г.
Погода как на заказ: солнечно, небо высокое, голубое. Только после обеда нашли свинцовые тяжёлые тучи. Задул холодный ветер. Резко похолодало. Значит, жди к вечеру мороз.
Встал в половине одиннадцатого. Настроение паршивое. Никуда не хочу идти. И ей звонить –– тоже. Но пошёл. Созвонился. Поеду к ней. Купил дорогих конфет и припожаловал. Она вышла.
Пошли в кино в «Родину» «Завтра была война». Очень тронул фильм. Рассказывал о довоенном периоде «Культ личности». После расстались. Я отправился домой читать книгу С. Воронина «Жизнеописание И.П. Павлова». Вот и праздничный день миновал. Что мне ещё надо, кроме её согласия скрасить мои дни не в одиночестве? Но она меня пока в полной мере не понимает.
8 ноября 1987 г.
А сегодня встал полдвенадцатого. Настроение упадническое, продолжаю думать о ней. Не знаю, куда мы идём.
Сегодня началась как будто по-настоящему зима. Весь день шёл снег. Дул ветер. Снежинки ложились слой за слоем, и навалил порядком для первого раза. Не рано ли?
Позвонил Алёне, что поеду к ней. Она вышла. Видел вблизи её папу. Пошли гулять. Стало тихо. А снег всё шёл. А мы гуляли. Она была восхитительна. Моя королева. Она в шапке и в зимнем пальто. Вот и до зимы дожили с нею. Давно ли было лето. Мне кажется, я с нею уже встречаюсь целый век. Она по-прежнему моя. Хочу, чтобы остались навсегда. Но в это не верю. Да, не верится. И неужели не будет, по-моему?
С восьми вечера и до полуночи читал книгу всё ту же.
9 ноября 1987 г.
Погода такая же. Лежит снег, всё кругом белое, белое, белое. Зима как белый пушистый котёночек.
На работе –– инвентаризация. Уже третий день. Немного писал свою вещь. Настроение, однако, неважнецкое. Угнетает тоска и апатия. На душе какой-то страх. Зима отнюдь навевает невесёлые ассоциации из прошлой жизни, о чём не хочу думать, а мысли сами лезут.
Я должен терпеть лишения из-за каких-то негодяев. Воспоминания подрывают спокойствие. Нервы ослабляются. Но я не поддаюсь. К чёрту всех. Главное, не думать, не поддаваться влиянию внутреннего голоса. Я заглушаю его в себе…
10 ноября 1987 г.
Вчера с Алёной были в кино «Акселератка». Эксцентричная комедия.
Получил два письма из дому. Одно от брата, другое –– от сестры. Вечером сразу написал ответ, а сегодня отправил домой.
Неужели повторяется старое? Куда ни посмотришь –– везде испытываю к людям недоверие. Все мне кажутся, нечистыми на руку –– как будто повязаны одним и тем же преступлением… А это во мне говорит прошлый опыт отношений с первой женой и её родными.
Как подумаю, что пережил, так на душе гадко становится! И как так можно нормально жить, невольно заподозришь всех. Это было дома. А здесь кто? Может, только наваждение обострённой психики? Мнительность? Лучше это, чем действительные события, отражённые моим сознанием. Лучше обман, чем горькая правда. А ведь раньше думал наоборот, лучше правда, чем обман.
Не пошёл на встречу к Алёне Она теперь не столь пылко ждёт меня, как бывало это в начале наших встреч.