Выставка в Шереметьевском дворце. Венеция Казановы - Петербург Дягилева (март 2023).
Март в Питере - такой сумасбродный, непонЯтный и непОнятый. Он погружает нас в пограничное состояние между Зимой и Весной. В это время питерская погода нас не балует. Ах, нет! Вот именно, что балует неожиданным, но так ожидаемым редким солнышком на суровом питерском небе. А в остальное время, вне баловства, одного только зонта для путешествия по питерским улицам и вдоль каналов мало. Нужна штормовка и болотники - здравствуй, юность экспедиционная моя!
Вот уже и день весеннего равноденствия прошëл, а мы всë не снимаем зимние одежды. И с надеждой поднимая лица к небу, заодно поднимаем воротники и кутаемся в шарфы, пытаясь защититься то от дождя, а то от снега. Мартовские погодные качели не дают соскучиться. И гонят нас по домам, а самых беспокойных и любопытных на выставки и концерты, по музеям и галереям, в театры, уютные кафешки и ресторанчики. И вот тут случаются настоящие открытия, погружения в другие миры и времена. Или вдруг открываются в тебе необыкновенные, раньше даже неподозреваемые способности к сопереживанию чей-то музыке, стихам, живописи, танцу...
Одно из таких открытий: выставка в Шереметьевском дворце "Любовь к трëм апельсинам. Венеция Казановы - Петербург Дягилева".
Павел Муратов, Аркадий Ипполитов + "Мир искусств" и все обитатели "Бродячей собаки", "Приюта комедиантов" и башни Вячеслава ИвАнова. Потрясающие декорации, в наушниках Глинка и Серебряный век...Это было настоящее погружение, из которого не хотелось выныривать.
Дягилев впервые посетил Венецию в 1890 году, возвращался туда не раз и, как он и хотел, умер там и похоронен на кладбище Сан Микеле, в православной его части. Добраться из Венеции на Остров Мëртвых можно только на водном трамвайчике по бирюзовым водам Лагуны. Рядом с могилой Дягилева могила Стравинского, создателя волшебных "Жар-птицы", "Петрушки" и "Весны Священной". Так логично - вместе взрывали мир "Русскими сезонами"и упокоились рядом, только с разницей в 40 лет. Кстати, здесь же на Сан-Микеле, только в другой части кладбища, протестанской, похоронен ещё один наш соотечественник-гений - Иосиф Бродский.
На могиле пуанты и предсмертные слова Дягилева: «Венеция, постоянная вдохновительница наших успокоений». Умирал он в бедности. Ни у него, ни у Сержа Лифаря, который ухаживал за умирающим последние дни его жизни, средств на похороны не было и их оплатили Мися Серт и Коко Шанель.
Именно любовь к Венеции и XVIII веку вдохновила Дягилева на создание своего мира искусств: балет, журнал, вся жизнь. Он зачитывался " Историей моей жизни" Джакомо Казановы.
🍊"Любовь к трëм апельсинам. Венеция Казановы - Петербург Дягилева" - I акт: Венеция в Петербурге Серебряного века. 🍊
"Не должно ведь существовать никаких расстояний ни во времени, ни в пространстве, когда отрешаешься от жизни. И тогда, конечно, Венеция и Петербург не дальше друг от друга, чем Павловск от Царского Села". Это слова Михаила Кузмина - поэта, прозаика, драматурга, литературного критика, композитора.
Загадочная, почти демоническая личность, впечатление от образа которого Максимилиан Волошин выразил так: "Когда видишь Кузмина в первый раз, то хочется спросить его: " Скажите откровенно, сколько вам лет? ", но не решаешься, боясь получить в ответ: " Две тысячи". Михаил Кузмин - автор пьесы "Венецианские безумцы", которую разыгрывали не профессиональные актëры, а переодевшиеся в костюмы Судейкина, светские персонажи, богема кабаре "Бродячая собака" и "Привал комедиантов", стены которых были украшены панно на венецианские темы.
Именно приметы венецианской жизни и искусства выбрал петербургский Серебряный век для своего образа Северной Венеции. Михаил Кузмин - это одно из действующих лиц того самого Серебряного века. Эстетика comedian dell arte и творчество Гоцци и Гольдони стали толчком, вдохновением для новаторских поисков русского театра 1910-х годов и таланта Всеволода Мейерхольда. Художник Борис Григорьев считал, что таких людей как Мейерхольд " надо в музей". Кошмарам русской действительности он предпочитал кошмар "Балаганчика".
Но первым, кто назвал Петербург северной Венецией, был Теофиль Готье и это ни у кого не вызвало восторга, даже наоборот, слишком разными были эти города. Но Готье уловил что-то, казалось, неуловимое, что потом позволило мирискуссникам и завсегдатаям Бродячей собаки, Привала комедиантов и блестящей компании, собиравшейся в башне Вячеслава ИвАнова, придумать свою "настоящую" Северную Венецию. Именно придумать и неукоснительно следовать этой своей фантазии и жить в ней и творить по фантастическим, чтобы не сказать фантасмагорическим, правилам.
Вот и картина Льва Бакст получила неодназначные отклики у ценителей прекрасного. Женский образ на картине выходил за рамки явилась общепринятой морали. Одинокая дама в ресторане - это вызов традициям и не зря эта картина вызвала волну критики у современников. Это что-то новое, уже не "Неизвестная" Крамского, но и не "Незнакомка" Блока, ни умильной пасторали, ни романтической загадочности, а голая, в прямом и переносном смысле, ирония. И апельсины здесь неслучайны - вот вам и отсыл к Венеции, к пьесе Гоцци, к тоске по Италии).
Этот маленький зал был как вступление/предисловие ко всей выставке. А "закадровый" голос, да ещё с намëком на итальянский акцент и музыка в наушниках только разжигали интерес и заставляли спешить в следующий зал. Но возвращение к пройденному было неизбежно - так завораживало буквально всë на этой выставке. Честь и хвала организаторам.
(Продолжение следует)