"... О том, что моя дочь бросила своего новорожденного ребенка, сбежав из дома, я узнала от зятя. Виктор позвонил мне спустя несколько часов после побега Оли и голосом, полным ужаса, рассказал мне о том, что не обнаружил дома Олин темно-зеленый чемоданчик, с которым та ездила в командировки.
Не было дома и ее зубной щетки, даже зимние сапоги Ольга успела закинуть в свой довольно-таки небольшой чемодан. Если уж моя дочь забрала посреди лета зимние сапоги, можно было считать, что она либо вообще не собиралась возвращаться домой, либо сошла с ума.
Я кое-как успокоила зятя и сказала ему о том, что сама займусь поисками дочери. Виктор что-то еще бормотал в трубку, но плач двухнедельного ребенка на заднем фоне так и не дал мне возможности разобрать слова моего зятя.
Единственное, что я успела понять: тридцатилетний мужчина, привыкший к самостоятельности и принятию серьезнейших решений, вдруг оказался в безвыходном положении.
Мне срочно нужно было найти дочь, но как это можно было сделать, учитывая тот факт, что с Ольгой я мало общалась, я пока плохо представляла. Я знала о жизни дочери все, но за двадцать восемь лет ее жизни я ни разу с ней не разговаривала по душам. Она скрытный ребёнок с детства .
Поэтому, когда на пороге моей квартиры очутилась Ольга, я немного растерялась. Растрепанная, заплаканная и явно пребывавшая в шоке от собственного поступка, моя единственная и дочь стояла передо мной, явно ожидая от меня каких-то слов.
Я не сказала ей ничего, даже несмотря на то, что она умудрилась оставить дома свою новорожденную дочку, не сказав мужу о том, что ушла ко мне и оставив его в довольно сложном положении.
Мы молча прошли на кухню, а я успела вырвать из ее руки проклятый чемодан, который Ольга держала так крепко, словно в нем был сконцентрирован весь смысл ее жизни.
Первой заговорила она. Плакала, икала, постоянно вздыхала и не смотрела мне в лицо. Единственное, что волновало мою взрослую дочь, совершившую импульсивный и необдуманный поступок, было то, почему я оставила ее, когда ей едва исполнился месяц.
Я мысленно вернулась в прошлое и вспомнила обо всем, что со мной приключилось почти тридцать лет назад. Тогда мне было семнадцать лет, и я впервые влюбилась. Эта любовь была яркой, сильной и такой же глупой, каким был поступок моей дочери. Я влюбилась в женатого мужчину, который не собирался оставлять свою семью, а потом узнала о том, что жду от него ребенка.
Моя мать, узнав о моем положении, сразу же поставила условие: или аборт, или я проваливаю из родительского дома. Мне было восемнадцать, идти мне было некуда, а срок моей беременности уже перевалил за пятнадцать недель. Врачи грозили мне страшными последствиями искусственных родов, расписывая в красках процесс рождения живого человека и его смерти на моих же глазах.
Нет, на это я бы не отважилась никогда в жизни, тем более, что малыша, уже начавшего подавать признаки жизни внутри меня, я любила и избавляться от него не желала ни при каких обстоятельствах.
Поняв, что аборт я делать не буду и из дома не уйду, моя мать поставила мне новое условие:
родив ребенка, я отдам его в другую семью. Моя мать даже отыскала такую бездетную пару, готовую принять здорового младенца, рожденного молодой девушкой, оказавшейся в непростой жизненной ситуации. Я плакала, умоляла свою мать не делать этого, но та только кулак мне показала, сказав, что выбора у меня нет.
Так вышло, что пока я вынашивала Ольгу, судьба наградила бездетную пару долгожданной беременностью, и от идеи избавиться от ребенка, отдав его в другую семью, моей матери пришлось распрощаться.
Я родила ребенка, но отдать его в чужую семью у моей матери не получилось. Я же к тому времени, когда моя мать пыталась вручить новорожденную счастливым будущим родителям, была уже далеко.
На деньги, которые она сунула мне, выталкивая меня из палаты, в которой находилась моя девочка, я купила билет и уехала в Москву, чтобы забыть о своей неудачной попытке стать матерью.
Девочку назвали Ольгой, и моя мать удочерила ее, став считать своей младшей дочерью. Ольга росла, не подозревая о том, что моя мать является для нее бабкой, и только перед своей смертью, когда моя мать решила покаяться, она рассказала ей правду о том, что мать у Ольги совсем другая. Из рассказа бабушки Ольга узнала о том, что я бросила ее, повесив на родную мать, а сама сбежала в Москву за лучшей жизнью.
Я подозревала о том, что моя дочь знает не всю правду о том, как на самом деле обстояли дела. Когда Ольга сидела передо мной на кухне и задавала мне вопрос о том, почему я ее бросила, я была в замешательстве. Я была уверена в том, что моя дочь не хочет со мной общаться из-за моей трусости и отсутствии попыток найти ее все эти годы, а она всего лишь считала, что это я по своей собственной воле
решила избавиться от ребенка. Моя дочь не спросила меня о том, откуда я знаю все о ее жизни, в том числе и телефон ее мужа, которому я позвонила, как только Ольга начала успокаиваться.
Я вспомнила свою мать, которая всем и всегда диктовала свои условия. Возможно, она и вправду хотела для меня лучшего, избавив в восемнадцать лет от необходимости нести ответственность перед маленьким ребенком и считая, что без «хомута на шее» я смогу построить свое счастливое будущее, только вот вышло совсем иначе.
Моя мать сломала жизнь и мне, и своей внучке, которая на протяжении многих лет ненавидела меня и всячески избегала этого серьезного разговора. Возможно, узнай Ольга раньше о том, что я все эти годы любила ее и ненавидела себя саму за слабость и трусость, она бы не поступила так со своей собственной дочерью.
Моя двадцативосьмилетняя дочь, сбежав от собственной дочери и явно находясь в состоянии психоэмоциональной нестабильности после родов, просто боялась того, что не сможет быть хорошей матерью, потому что сама никогда не знала материнской любви и ласки.
Моя девочка, по которой я столько лет проливала слезы, и за судьбой которой не переставала следить, боялась стать такой же никудышной матерью, каковой являлась я сама.
В тот вечер мы с Ольгой долго разговаривали, плакали и рассуждали о том, как сложилась бы наша жизнь, если бы мы не разлучались или, если бы моя мать хотя бы перед своей смертью рассказала Ольге правду о ее рождении.
Когда Виктор приехал за Ольгой, принеся в руках автолюльку со спящей в ней девочкой, я испытала такие чувства, описать которые словами просто невозможно. Я еще долго рыдала, когда они ушли из моего дома, а на следующий день сама пришла к Ольге, попросив разрешения еще раз увидеть свою внучку.
Я не знаю, сможет ли моя дочь простить меня и впустить в свою жизнь по-настоящему. Но она уже разговаривает со мной и не выгоняет с порога своей квартиры.
Это уже большой прогресс, за который я благодарна судьбе, столько лет мучившей меня одиночеством и невозможностью снова испытать чувство безмерного счастья, когда на твоих руках находится маленький человечек.
Я написала этот рассказ потому, что у моей сестры случилась такая ситуация. Мне самой надо было все обдумать, а когда пишешь, то думается легче.
Я понимаю, что вы можете не опубликовать рассказ, но это не важно.
Спасибо за внимание... "
----
Опубликовал.
---
Подписывайтесь на канал, будет интересно