История из серии "Попутчики"
В дизельном поезде ехала компания женщин, которые активно обсуждали какую-то бесстыжую Нинку, закрутившую роман с мужем своей односельчанки.
- Как она только в глаза людям смотреть может после этого? - с осуждением произнесла одна пожилая женщина.
- Бог её накажет! - произнесла вторая.
- Чтоб таких Нинок ноги не носили, - поддержала разговор третья. И тут к ним подсела бабушка, в ситцевом платке и в жилете, надетом поверх кофты. Было тепло, и поэтому все (в том числе и я) с интересом рассматривали эту женщину, которая была одета не по погоде. Было видно, что бабушке очень хочется что-то рассказать, чем-то поделиться. Поэтому все замолчали, а она начала свой рассказ:
- Вы не глядите, что в жилетке. Мне уже восемьдесят шесть вот-вот исполнится. Так что не греет меня кровушка. Приходится и летом утепляться, бабушка усмехнулась. - А что до Нинки вашей бесстыжей, так я вам вот что скажу: и у нас в деревне такая была, крови моей много выпила. А теперь мы с ней лучшими подругами стали.
- Как? - в один голос произнесли попутчицы.
- Бывает и такое. Если бы мне кто другой об этом рассказал, я бы не поверила. Но в жизни всякое случается, - бабушка краем платка вытерла слезинку, скатившуюся с глаз, а потом продолжила:
-Вышла я замуж за Сеньку своего по большой любви. Первым парнем он был в нашем селе. Работали в одном совхозе, а потом дома по хозяйству справлялись. И всё у нас было хорошо, как у всех. Жили, мечтали о коммунизме, строили светлое будущее. Дитёнка народили, Серёжкой нарекли. Правда, больше детей нам Бог не дал, но не в этом деле. Сенька мой никогда на сторону не поглядел, пока в деревню нашу ни приехала одна семья. К нам из разных уголков приезжать начали, когда звероферму построили в совхозе.
И вот явилась парочка - зоотехник и его жена - Дамочка. Так мы её звать начали, потому что не похожа была на нас. Наряды привезла с собой диковинные, что мы отродясь таких не видели. Звали её Клавдией, но имя никто никогда не называл. В деревне как приклеится прозвище, так до конца дней человека величать им будут. У дамочки этой двое ребятишек было. И всё бы хорошо, жили они себе и жили, да только в скорости не стало зоотехника. Говорили, когда в последний путь его провожали, что сердце у него слабое.
Прошёл год. Дамочка счетоводом была, зарплату всем нашим выдавала. И начала я замечать, что Сенька мой в день зарплаты сам не свой становится. Наряжается, перед зеркалом крутится, словно не мужик, а барышня. Я раз поглядела, второй, а потом дошло до меня, что это он Дамочке понравиться хочет. Потом подрядился он ей помогать. То грядки вскопает, то сено скосит. Она платила, не скупилась, а я переживала. И сказать ничего не могла, потому как не пойман он с ней был, и дома его удержать тоже не могла. Боялась, что скандал будет. Осмелилась ранней весной, когда своими глазами увидела, как он бежит огородами с той стороны, где Дамочка жила. К тому времени и людская молва пошла, что Сенька мой неровно дышит к Клавке этой. Ну, думаю, сейчас всё и выясню. И даже грозно так просила:
- Где был? Правду отвечай.
- Работал, - бросил он и пошёл в сарай.
Я заплакала, а потом думаю: понравится ли мне эта правда? А что, коли правду скажет, а потом соберётся да к Дамочке этой уйдёт. Посмотрела на себя в зеркало. Мне уже тогда за тридцать было. Морщины под глазами, и волосы седые начали появляться. И Клавке столько, но выглядела она куда лучше, потому что физически не вкалывала, как я. Подумала, что, если выбирать ему придётся, то явно не в мою пользу выбор будет сделан.
Смолчала я тогда. Не стала больше у Сеньки ничего спрашивать. Решила, что с Дамочкой поговорю, к совести её призову. Только собралась, а тут чуть беда не приключилась. Дело же ранней весной было. Как нашего Серёжку занесло на озеро местное, ума не приложу. Он же научен был, что нельзя ходить по тонкому льду. Да и не маленький парнишка, почти тринадцать годков на тот момент стукнуло ему. Да только пошёл он на озеро, говорил, что хотел увидеть, как вода пробиваться начинает сквозь лёд. И провалился он, не выдержала его весенняя льдина, - бабушка перекрестилась и всхлипнула. - Если бы Клавка рядом не оказалась, то не было бы моего Серёженьки родненького. А так вернулись они оба в село мокрые, но живые. И как я после такого разборки могла устраивать? Как? Благодарила её, соперницу свою. Спасительницей она оказалась.
- Спасибо тебе, Клавдия, - говорю. А она глаза отвела и виновато ответила:
- Не за что, Валя.
Так и жили мы с Сенькой. Он-то со мной всегда был. Если и ходил к Дамочке, то изредка. Помогал ей, а я слова против сказать не могла, потому как сына она нашего спасла. Люди разное судачили, всем-то со стороны виднее, как поступить надобно. Только я решила так: муж в семье, относится ко мне хорошо, сына любит, помогает во всём, а всё остальное не так и важно.
Наш Серёжка взрослым стал, Клавкины дети выросли, когда Сеньки моего не стало. Приходили ко мне в дом, как и полагается, все деревенские. Сидели рядом, Сеньку добрым ловом вспоминали. Я причитала, как положено. Тут Дамочка пришла и заголосила так, как будто это она его женой была, а не я. И поняла я тогда, что любила она Сеньку моего, сильно любила. И так мы с ней сидели вдвоём и рыдали.
После этого то она ко мне заходить начала, то я к ней. Сами не заметили, как подругами лучшими стали. И сейчас век вместе доживаем. Вот приболела она. Так я в город поехала, лекарство ей купила и жилетку. Такую же, как и у меня. Мёрзнет Клавка так же, как и я. А что вы хотите, старость. А к Сеньке моему мы с ней вместе на кладбище к нему ходим. Да и к её мужу тоже. Вот так и живём. Она мне поможет, а я - ей. Вдвоём-то веселее! - засмеялась женщина...
Я вышла на своей остановке, посмотрела на уходящий поезд и подумала, что жизнь прожить - не поле перейти.