Видимо от большой скуки или в качестве поддержки слов Верховного о новом «давно анонсированном, ожидаемом очередном контрнаступлении теперь на Херсонском направлении», где только потери и нет результатов – диванное экспертное сообщество начало придумывать байки о тяжелейших боях за днепровский плацдарм. В принципе, тема давно обсуждена со всех сторон, со времён разрушения плотины Каховской ГЭС, но неймётся любителям хайпа. Вы просили прокомментировать, что же ... позволю для начала дать оценку всегда едкого и саркастически точного военного эксперта Александра Зимовского:
«В разразившейся в последние часы дискуссии о выходе ... на левый берег Днепра определяющим фактом является гидрография. Устойчивой границей зоны постоянного тактического присутствия противника на левом берегу Днепра служат плавни, лежащие по течению ниже села Приднепровское. Здесь начинается левый рукав Днепра – река Конка.
Левый (или южный) берег Конки это и есть граница продвижения ... на левый берег Днепра. Сплошная линия фронта здесь невозможна, ибо плавни. Говорить, чья ж это земля бессмысленно, потому что земли в пехотном, танковом и вообще в тактическом понимании здесь нет. А есть луизианские болота/болота Эверглейдс, Васюганские топи, полесские робинзоны, примерно так.
Весь движ — на резиновых лодках, долбленках/плоскодонках, на дверях от сараев, а чаще просто по пояс или по грудь в воде.
Вот в принципе и всё, что можно сказать объективно по данному поводу. Но маниакальная настойчивость водоплавающих сечевых казачков вызывает резонные вопросы санитаров – а зачем? Не спрашивайте, то не военной науке ответы давать нужно, а специальной медицинской. Единственным умозрительным аргументом видится попытка накопить достаточно малых групп и осторожно расширить плацдарм до уверенно твёрдой земли под прикрытием артиллерийских группировок высокого берега Днепра. В надежде, что наше командование не станет барахтаться в грязюке Левобережья в такие паскудные погоды и контратаковать в невыгодных тактических условиях.
Как форсировать Днепр
Для начала возьмём сценарий «с правого берега – на левый». Хрестоматийно представленный вермахтом 23 августа 1941-го года. Советская историография напирает на знаменитый «поворот юг 2-й танковой группы Гудериана», обеспечившей образование самого большого «котла» в истории войн – Киевского. Но бесстрастные военные историки, чуждые пропаганде, не согласны. Катастрофа Юго-Западного фронта состоялась раньше, как только Шестая Полевая армия вермахта захватила Окуниновский мост и создала устойчивый плацдарм на Левобережье. Это был роковой днепровский проигрыш, обеспечивший разгром Красной Армии на территории Советской Украины, все остальные действия вермахта стали вторичны и логичны.
Итак, за двое суток до катастрофы части 5-й армии и 27-го стрелкового корпуса получили приказ штаба Юго-Западного фронта отвести свои части с правого берега Днепра. Отступать приходилось в большой спешке при острейшем дефиците автотранспорта, грузовиками удалось перебросить лишь одну стрелковую дивизию и артиллерийскую противотанковую бригаду. Еще одну дивизию выдернули из-под Чернигова эшелонами, остальные войска отправились к Днепру пёхом. Отступление разбили на пять ночных переходов с днёвками, чем немедля воспользовались разозлённые донельзя сопротивлением 5-й армии шесть немецких дивизий.
Фронт отступления сразу был «сломан», механизированные соединения отходили быстрее стрелковых, на гневные призывы командарма-пять дать соответствующие приказы штаб фронта (генерал-майор Тупиков) не реагировал, там царил форменный бардак. В принципе, отступление провели образцово: перед ночным переходом проводили артиллерийские налёты по напиравшим гитлеровцам, пулемётные заслоны и лёгкие отряды прикрытия устраивали карнавалы с «подготовкой к атаке», десятки диверсионных групп минировали дороги и обстреливали немецкие колонны. Переправы через Припять и Днепр части 5-й армии проскочили почти без потерь, но гитлеровцы отыгрались в другом месте, организовав дерзкий прорыв в сторону Окуниновского моста через Днепр (другое название – Печкинский).
Оборону здесь держала сотня только-только призванных резервистов 1-го батальона 56-го железнодорожного полка 4-й дивизии войск НКВД. Они задержали отступавших без командиров и старшин несколько десятков красноармейцев, поставили их в строй. Были такие же необстрелянные понтонёры (90 человек) и два десятка сапёров, присланных 20 сентября подорвать мост в случае появления гитлеровцев. От атак с воздуха малый гарнизон прикрывали дюжина 76-мм зениток и несколько зенитных автоматов. Половина бойцов не умела обращаться даже с винтовкой.
Немцы выскочили к Окуниновскому мосту всего тремя штурмовыми орудиями StuG III из авангарда дивизиона штурмовых орудий и десятком мотоциклистов, почти без боя смяв находившихся на правом берегу зенитчиков. Лейтенант Мартынов, командовавший обороной запаниковал, сообщив в штаб о прорыве 15-ти вражеских танков и батальона мотопехоты при поддержке десятков пикировщиков «Штукас». К вечеру сообщение от переправы «Рига» (так назывался мост в донесениях) пришло совсем заполошное:
«два танка прошли по мосту, остальные за мостом ведут огонь по мосту и зенитным батареям. Скорей. Находимся под сильным артогнём. Давайте скорее авиацию»
На деле никаких эпических битв не было, одну немецкую самоходку протаранил на грузовике неизвестный герой, сбив ей гусеницу, но StuG III пробил перила моста и застрял. Две другие штурмовые машины редко постреливали с правого берега, но безупречно точно наводили авиацию. Сапёры отказывались подрывать мост, поскольку имели письменный приказ: действовать только по прямому указанию командарма-пять. Прошло несколько часов и весь вражеский артиллерийский дивизион самоходок прибыл к месту боя, одним выверенным залпом выбил все оставшиеся зенитки. Наступила пауза, правый берег опустел, а немецкие самоходчики не решались на бросок, имея в своём распоряжении лишь 20 мотоциклистов.
Наконец из штаба 5-й армии поступил приказ мост взорвать. А поскольку детонаторы по специальному указанию были вывернуты и хранились у коменданта – сапёрам пришлось бежать к зарядам под пулемётным огнём. Не добежал никто. Опять повисла пауза, а немцы постепенно наращивали силы, через сутки подтянув к мосту противотанковый дивизион и начав методично и безнаказанно выбивать дюжину отделенных ДОТов и ДзОТов на противоположном берегу. Ещё через 12 часов подошёл долгожданный авангард 11-й танковой дивизии с подполковником Ангерном.
Немецкий военачальник сообразил: Красная Армия за трое суток пальцем не пошевелила, дабы стратегически важный мост длинной в два с половиной километра не обрушить в днепровские воды. Едва осмотрев полностью разрушенные позиции гарнизона на Левобережье, Гюнтер Ангерн отдаёт приказ идти на штурм, танки и мотопехота гитлеровцев птицей перемахивают через мост, добивают последних раненых и контуженных бойцов-железнодорожников дивизии НКВД. Плацдарм был захвачен, все силы с правого берега немецкий подполковник перебрасывает на левый, начинает его стремительно расширять и готовиться к контратакам РККА.
А тем временем в штабе 5-й Армии происходят фантастические вещи, к командарму генерал-майору Потапу с боцманским матом и размахивая пудовыми кулаками прорывается командир отряда речных кораблей капитан 1-го ранга Иван Кравец. Вторые сутки пытающийся растолковать штабу соединения, что обстановка у Окуниновского моста критическая, моряки ведут катерами постоянную разведку обстановки и трижды в день докладывают о наращивании сил противника. Генерал Потапов на эти донесения всегда писал краткие резолюции: оборону переправы обеспечивают четыре тяжёлых батареи артиллерии, помощь моряков не требуется. Генерал-майор просто не владел обстановкой, батареи сидели без снарядов, а зенитные были разгромлены в первый день появления немцев.
Только когда немецкие мотоциклисты были замечены на левом берегу Днепра в десяти верстах от моста, стало понятно: переправа «Рига» захвачена, и капитан Кравец получает приказ её уничтожить. На операцию отправляется канонерская лодка «Верный», ночью на малом ходу подошедшая почти к самому Окуниновскому мосту. Успев замаскировать кораблик ветками и срезанным дёрном, краснофлотцы стали ждать «бонус», появление колонн противника. Но по рации прилетает сообщение: огонь отставить, штаб фронта отправляет части для уничтожения немецкого плацдарма.
Сутки опять потеряны, помчавшиеся к переправе на грузовиках две роты НКВД были встречены немецкими танками и бронетранспортёрами, расстреляны кинжальным огнём. Впоследствии маршал Баграмян напишет в мемуарах, что в штабе фронта не владели обстановкой, командарм-пять не сообщал о захвате моста. Неправда, архивы раскрыли другое: генерал Потапов с полудня 24-го августа послал несколько депеш, одна другой злее, требуя авиации и мобильных резервов, его соединения после пятисуточного марш-броска лишились всего автотранспорта, танков, броневиков, обозов.
Штаб Юго-Западного фронта отреагировал только ночью 25-го августа, послав к переправе «Рига» роту флотского полуэкипажа Пинской военной флотилии тридцать грузовиков с 214-ой воздушно-десантной бригадой. А немцы уже перебросили резервы, только экипаж канонерки «Верный» насчитали 40 танков, 30 бронетранспортёров с пехотой и полторы сотни мотоциклистов, вечером 24-го проехавших у них перед глазами.
Наконец, в 9:00 пришёл приказ мост уничтожить. Краснофлотцев к тому времени уже обнаружили и отогнали артиллерией, а прилетевшие бипланы И-153 «Чайка» начали бросать маломощные авиабомбы, которые просто дырявили деревянный настил. Потом подоспели два штурмовика Ил-2, вооружённые зажигательными авиационными средствами, один из них пошёл на таран скопившейся техники. Штурмовик был сбит над мостом, а вот с пилотом, лейтенантом Сергеем Колыбиным случилось чудо: немцы вытащили его из речных зарослей через двое суток, стонущего, ... но живого.
Второй Ил-2 смог поджечь настил, но немцы уже наловчились почти мгновенно покрытие латать, пригнав к переправе сапёрный батальон. Обрушили стальные конструкции Окуниновского моста краснофлотцы канонерок «Верный» и «Кремль», пошедшие в дерзкую атаку на исходе 25-го августа. Встав на заранее размеченные буями позиции, они в тумане накрыли как саму переправу, так и проредили толпящиеся на Правобережье немецкие части. На обратном пути в Киев героический «Верный» погиб во время бомбёжки.
Итоги битвы за переправу «Рига» таковы: за двое суток преступного бездействия штаба Юго-Западного фронта немцы успели перебросить на плацдарм полнокровный дивизион штурмовых орудий (25 боевых машин StuG III) со всеми подразделениями обеспечения, передовой отряд 11-й танковой и 111-й пехотной дивизий, сведённых в оперативную «группу Штапфа». Все прибывающие к плацдарму разрозненные части РККА они с лёгкостью отбрасывали, сам мост немцам был уже не нужен, сапёры и понтонёры танковой дивизии наладили бесперебойную доставку техники на левый берег, а 30-го августа заработал наплавной мост пехотной дивизии вермахта. Так состоялся первый акт Киевской Трагедии.
О форсировании ...
С конкретными историческими эпизодами пока завязываем, как наши войска форсировали Днепр – написаны сотни книг и мемуаров (лично рекомендую воспоминания генерала армии Батова «В походах и боях», глава «Ты широк, Днiпро!»). Теперь будет военная наука. Как можно переправиться через реку, подобную Днепру, в самых неблагоприятных погодных условиях, в сложной боевой обстановке, при нехватке штатных переправочных средств, работе вражеской авиации, при невозможности скрытно провести все положенные Уставами подготовительные мероприятия по форсированию.
В военных училищах и академиях предпочитают объединять несколько конкретных боевых эпизодов, будущим командирам и военачальникам давать нестандартные, но сработавшие тактики времён Великой Отечественной, поскольку (помимо битого вермахта) только Красная Армия имела гигантский опыт почти рутинных мероприятий по форсированию рек.
Обычно читают курсантам «действия усиленного стрелкового батальона в наступлении и форсировании сложной водной преграды сходу», более крупным соединением в такую авантюру бросаться не рекомендуют, если противник уже закрепился на своём берегу, атаку ожидает. Батальон переправляется и закрепляется, в случае удачи усиливается остальными частями полка, а следом и дивизия начинает втягиваться, если ёмкость плацдарма увеличена. Самый ответственный момент – первый бросок.
Для успеха форсирования реки батальоном стягиваются все доступные артиллерийские части дивизии, стрелкам придаются противотанкисты, военные инженеры, корректировщики, миномётные батареи, разведчики. Участок реки тщательно и заранее выбирается штабом, требования к поведению реки, дну, крутизне берегов, их состоянию (песок, глина, земля, наличие плавней и камышей) – первичны, рекомендуется выбрать наиболее узкий участок водной преграды, с удобным и густо поросшим собственным берегом, желательно неподалёку от уничтоженного или хорошо охраняемого моста.
Оборона противника на участке форсирования вторична, лишь бы там не было танковых подразделений, поскольку в первые часы переправы пехота наиболее уязвима, пока плацдарм не расширит и не перебросит в достатке противотанковых средств. Боевые задачи ставятся сразу на прорыв вглубь обороны противника, желательно рывком достичь населённых пунктов после форсирования, занять их и начать окапываться. Благодаря этому противник меняет свои приоритеты, само место переправы на время забывает, переключаясь на более актуальные и горячие проблемы.
Форсирование сначала проводится силами усиленной пулемётами роты, желательно – одним рейсом. После мощной артиллерийской подготовки и пуска дымовых завес, авангард на подручных средствах, штатных понтонах, моторных и весёльных лодках, сколоченных из подручных средств плотах – устремляется на противоположный берег, захватывает передовые позиции и тщательно обустраивает оборону на всех господствующих высотках. С первой волной отправляются артиллерийские корректировщики, руководят из передовых окопов огнем всех огневых средств полка/дивизии.
Главное здесь – пережить «первый кризис», неизбежные контратаки, чаще всего всю операцию по форсированию срывающие. Как только батальон несколькими единовременными рывками переправился, столкнуть его обратно довольно сложно, поскольку роты начинают сами переходить в атаку при поддержке подавляющего превосходства в огне со своего берега. Чтобы усилия по форсированию наращивать быстро, плавсредства готовятся не только на первую роту, но и на вторую, а потом эти две импровизированные «эскадры» начинают сновать по реке непрерывно, обеспечивая бесперебойный приток боеприпасов/снаряжения, эвакуируя раненных.
Пока батальон ведёт свои наступательные действия в нескольких направлениях (обычно два-три расходящихся для расширения плацдарма вширь и глубину), сапёры готовятся принимать весь переправочный парк бригад или дивизии, спрятанные до момента формирования плацдарма от глаз вражеской разведки подальше в тылу. Готовятся удобные подъезды к водной глади, если есть возможность – ремонтируется или наводится мост.
Дальше начинается обычная уставная работа, на плацдарм планово перебрасываются бронемашины, танки, артиллерийские части, подразделения МТО, штабы. Небо над плацдармом и переправой избыточно прикрываются силами ПВО и авиацией. Что произойдёт дальше (закрепление/удержание или развитие наступления) – решает командование оперативного направления или вышестоящие штабы. Но обычно противник после нескольких попыток сбросить в реку передовые части переходит в глухую оборону, стараясь не дать соединению с плацдарма вырваться. Испытывает перманентный «кризис обороны», поскольку просто так форсирования больших водных преград не проводятся, они являются началом грандиозных сражений.
Итожим. Особенностью подобного форсирования реки «с ходу» является эффект полной неожиданности, когда противник не ожидает на спокойном и тихом участке своей обороны появления плацдарма (обычно его необходимо захватить и удерживать двое суток) и появления на нём целого боеспособного соединения со всеми штатными средствами. Чтобы эффект был максимальным, форсирование проводится без видимой подготовки, точечным «проколом» в несколько эшелонов, с использованием подручных средств.
Днепр
А теперь вышеизложенную базу рассмотрим на реальном боевом примере, перенесёмся в 24 сентября 1943-го, где наступающая на плечах гитлеровцев 236-ая стрелковая дивизия вышла на восточный берег Днепра в районе села Паньковка. Добрались бойцы ... на морально-волевых, у них за плечами был безостановочный марш в двести вёрст с постоянными кровопролитными боями. Отстали танки и артиллерия, обозы и пулемётные роты со «станкачами», боекомплект был неполный. Но командование сообщило, что дивизия будет пополнена за три-четыре дня, ей передадут переправочный парк из резерва фронта, нужно лишь каким-то чудом перепорхнуть через Днепр и там закрепиться. Комдив Фесин приказывает сформировать из разведчиков соединения разведывательно-штурмовую группу, на двух лодках начать операцию по атаке «Восточного вала» гитлеровцев именно здесь.
Остальные части дивизии, едва прибыв к Днепру, начинали в полной тишине готовить переправочные средства, а на Правобережье в стане немцев уже царила паника, двадцать разведчиков лейтенанта Шпаковского захватили на берегу не отрытый толком окоп на три человека, забросали гранатами пару отдельно стоящих пулемётов без укрытий и ринулись на штурм посёлка Аулы. В полной темноте немцы метались, не понимая сколько сил им противостоит, под завесой заполошной стрельбы удалось переправиться ещё полусотне наших автоматчиков с тремя пулемётами, закрепив за собой крошечный плацдарм в 300 метров по фронту, глубиной в 150.
Поредевшая группа разведчиков принесла новости: перед намеченным плацдармом стояли два свежих батальона гитлеровцев, большой удачей была их полная безалаберность и уверенность – на этом широком участке Днепра переправа невозможна без долгой подготовки советских войск.
Поэтому на берег реки отправили всего дюжину групп с пулемётами и батареей полевых орудий для общего прикрытия, остальные оккупанты вольготно расположились в трёх деревнях неподалеку. Комдив Фесин, услышав такие вести, немедленно отменил двухдневную подготовку к форсированию, в оставшиеся перед рассветом четыре часа отправил на плацдарм усиленный сводный батальон, пойдя на огромный риск – придал авангарду имеющиеся в наличии миномёты и полковые орудия.
Всё было погружено на плоты и отправлено на правобережье с приказом немедля перейти в наступление. На удачу, вовремя подоспела часть армейского резерва, два артиллерийских полка и часть крупнокалиберных орудий самой дивизии, но даже в такой диспозиции судьба передового батальона была туманна, противник вдвое численно превосходил красноармейцев, его артиллерийские позиции были неизвестны, как и наличие резервов поблизости. А на крошечном пятачке лейтенанта Шпаковского уже кипел бой, соваться туда с переправой было опасно.
Командир передового батальона принимает решение: первой волной на 15-ти рыбачьих лодках форсирование начинает группа из сорока бойцов, следом идёт (на небольшом удалении) усиленная пулемётами и миномётами рота и бросается на штурм одной из деревень у плацдарма, пока передовой отряд вызволяет ударом в тыл гитлеровцам наших разведчиков.
До восхода солнца оставалось неполных три часа, но безумная работа на вёслах свои результаты принесла, батальон тремя эшелонами успел переправиться. Благодаря бою за первый плацдарм артиллеристы выявили огневые позиции немцев, все пушки были выкачены буквально к срезу воды и устроили избиение гитлеровцев с первыми лучами солнца. Прямой наводкой, поорудийно, непрерывно. А подходящие батареи тяжёлых орудий начали создавать вокруг ведущего бой батальона непроницаемую стену артиллерийского заслона благодаря переправившимся корректировщикам и взводу связи.
Но у гитлеровцев порядок быстро навёл командир танковой роты, находящейся в резерве. Было организовано несколько довольно чувствительных контратак, отбивать их приходилось на дистанциях 30-50 метров, настолько плотный огонь танковых орудий и бьющей издалека корпусной артиллерии был силён. За день батальон отбил десять таких атак, устояв благодаря только пушкарям с левого берега, стреляющим прямой наводкой. А заградительный огонь тяжелых орудий перевернул минимум четыре танка из десяти введённых гитлеровцами в бой. Но немцы не унимались, пригнав 10 рот резерва ...
Ночью на 27-е сентября потеснённый батальон удалось подкрепить всего одной ротой, но прибывшие высокие чины с артиллерийскими петлицами настолько быстро и эффективно перекроили схему прикрытия крошечного пятачка, что к концу дня немцы сами отступили на пять километров от плацдарма, позволив в спокойном режиме переправить сначала все части 236-ой дивизии, а потом на обещанных фронтом переправочных штатных средствах – свежую стрелковую дивизию, два танковых полка и бригаду самоходчиков.
Выводы накоротке будут. Форсирование значительных водных преград в военном искусстве – это всегда только внезапность, инициатива, безумный риск, постоянное наращивание усилий и ничего более, если имеешь перед собой равного по силе и оснащённости противника. Удержание плацдармов – вообще не поддающийся анализу предмет, поскольку здесь основным фактором является творческое мышление отдельно взятых командиров, их настойчивость, изобретательность, способность действовать нестандартно.
И конечно же – превосходство в огневых средствах. Не просто подавляющее, а тотальное. Артиллерия и/или авиация должна главенствовать над полем боя за плацдарм со стороны переправившихся, они имеют в ней превосходство двое-трое суток, пока на участок прорыва не прибудут резервы противника. Чаще всего – опоздав, поскольку дело приходится иметь с закопавшимся по самый уши целым соединением уровня дивизии/армии с налаженным снабжением. Десять раз подумаешь, стоит ли такого зверя контратаковать, не лучше ли подальше отползти и самому перейти к обороне, дабы не получить разящий удар, частенько практикуемый с речных плацдармов. Если снабжение и переправы не разрушил – лучше так и поступить.
Поэтому, когда в очередной раз прочитаете «напряжённые сообщения» о подготовке переправы через Днепр, сложите в уме несколько факторов: гидрология места, внезапность форсирования, подавляющее огневое преимущество, господство в воздухе, налаживание питания высадившихся подразделений. Если что, ведущему бой высокой интенсивности батальону требуется в сутки минимум 25 тонн грузов. А ползать по днепровским плавням в поисках эффектных ракурсов для селфи третий месяц – это не подготовка к форсированию, а неизвестный медицине тип скорби головного мозга.
