К полудню становилось жарко, а форель в реке как будто вымерла. Мимо меня проплывало все что угодно: шлюпки и яхты, туристические трамвайчики, пустые бутылки, даже иногда живые люди. Но предполагаемая рыба не показала ни одного плавничка, ни единого хвостика, ни единственной чешуйки.
Я снял американскую майку, повесил её просыхать на петлю металлического ящика, проверил нетронутую насадку, плюнул на неё три раз и вновь закинул удочку.
Такая рыбалка мне не доставляла ни то что удовольствия – она была строго противопоказана моему вновь заурчавшему желудку! В отчаянии я прислонился потной голой спиной к железному ящику, и...
Я ничего не помню, что было после союза "и". Единственное – это клочечек голубейшего неба и Эйфелеву башню вверх тормашками. Всё. Хоть казните...
Представьте, я открываю сначала один глаз, затем другой и ощущаю в этот момент, будто мне снится фантастический сон. Я лежу весь в простынях в крупную красную розочку, надо мной не менее красный шелковый балдахин с золотистыми кистями, вокруг кровати мерцают врезанные в розовый пластик миниатюрные фонарики, шикарная мебель, и вся эта крутизна сопровождается еле слышимыми, но до сердечной муки знакомыми звуками Вивальди...
Рядом со мной дрыхнет размером чуть меньше пантеры чёрный персидский кот, от которого пахнет как минимум шанелью номер пять.
Через мгновение, я пытаюсь приподнять своё тело, но оно не слушается меня. Моя спина, словно прилипла к постели, единственное, что мне удалось – это погладить правой рукой кота, который что-то там у себя на уме промяукал, перевернулся на противоположный бок и снова уснул.
А куда я попал? Это, что, сказка? А может быть я в Эдеме? И где мои вещи? Мой неразлучный амстердамский велосипед, мой походный рюкзачек, и моя голландская удочка? Вопросы оставались без ответов...
НАЧАЛО ПЕРВОГО СЕЗОНА ЗДЕСЬ:
© Сергей Шиповник