Ольга Павловна Липец вела у девочек труды, а в классе “В” была классным руководителем с пятого по одиннадцатый класс. И почему-то невзлюбила Лесю. Это не было открыто, а проявлялось в мелких каждодневных придирках. Но иногда учительница поступала совсем некрасиво.
Например, на своём уроке труда, когда в классе были только девочки, Ольга Павловна решила повоспитывать в шестиклассницах чувство стиля. Рассказывала о том, как подбирать длину брюк, как гармонируют сочетания цветов. В качестве примера она вывела к доске отличницу Аню Сиделову и Лесю.
— Вот, смотрите, — говорила Ольга Павловна. — У Ани всё продуманно и гармонично: чёрные колготки, ботинки и юбка и синий свитер. А это что? — Она указала на Лесю. — Свитер коричневый, юбка красная, колготки оранжевые, а ботинки синие. Клоун в цирке! Вот вам пример, как одеваться нельзя.
Девочки смеялись над “клоуном”.
Леся не знала, что сказать: в принципе, Ольга Павловна была права. Леся молча стояла у доски, будто облитая помоями. Смотрела в окно, где бушевала метель и била снегом в окна. Минус двадцать стояло за окном, и у Леси не было других тёплых колготок и другой тёплой юбки. И свитер этот был единственным, в котором она не колотила зубами, идя после школы домой в тонком осеннем пальтишке.
Даже эти колготки, юбку, свитер и пальтишко Лесе не купили, а подарили разные соседки — донашивать за их дочками. Эти дочки из старших классов иногда встречали Лесю в коридоре школы со словами:
— О, это же моё платьице! Четыре года назад модное было.
При всех.
Леся знала, что так будет всегда, пока она не вырастет и не сможет заработать себе на красивую модную одежду. Потому что родителей у неё не было. Уехали на заработки и не вернулись, и менты не нашли. Лесю и её сестру Марину, на год младше, воспитывала бабушка-пенсионерка. Втроём жили на одну пенсию и крошечное пособие по опеке.
***
Однажды Лесе перепали от соседки очень крутые джинсы. Совсем новые, с модными вельветовыми вставками. В кои-то веки она с хорошим настроением шла в школу. Хоть сегодня могла не чувствовать себя последним ничтожеством в негодных чужих обносках.
Ольга Павловна попросила Лесю задержаться после урока.
— Дам я тебе совет, — сказала учительница. — Между нами. Это очень дорогая вещь. А ты сирота. Тебе надо поскромнее одеваться. Тебе в школе так помогают, жалеют, тянут тебе оценки. Вон питание в школе выбили вам с сестрой, полноценные обеды. Не надо выглядеть так, будто ты не нуждаешься. Лучше не носи эти штаны.
Леся не знала, что ответить. В четырнадцать лет она совершенно не умела себя защищать, не знала себе истинную цену. Как узнаешь, когда тебе ежедневно напоминают, что ты никто, и всё хорошее — не для тебя.
***
Для нищей сироты уроки труда стали испытанием. Две четверти в году девочек учили готовить в специальном кабинете с электрическими печками и столами. Готовить надо было из продуктов, принесённых из дома. А иногда девочки собирали деньги, чтобы вскладчину купить что-то дешевле. Например, мясо для котлет.
Только один раз Леся решилась попросить у бабушки денег, чтобы вкинуть свою долю в общую покупку. Денег дома не было критически. Бабушка разрыдалась в отчаянии, пришлось отпаивать её лекарствами.
Леся смотрела, как бабушка молится на свой иконостас, и ей было страшно, что от всех этих переживаний у старой бабушки не выдержит сердце. Она умрёт, и они с сестрой Мариной останутся совсем одни. Из-за Лесиных трудностей Марине придётся идти в детдом. Она подумала, что не будет больше приплетать бабушку в свои неважные дела и расстраивать лишний раз. Бабушкина жизнь важнее.
Леся приходила на уроки кулинарии с пустыми руками.
— Как так? Опять? — возмущалась Ольга Павловна. — Так не делается, это некультурно и невежливо!
Ольга Павловна не верила, что бывают такие семьи, где вообще нет денег.
— Решила, что жвачки важнее, чем мой урок? — Она обвиняла Лесю, что та потратила выданные дома деньги на ерунду.
Леся не могла с ней спорить. Учительница казалась гигантской глыбой по сравнению с ней, ничтожеством. О чём сказать ей? О том, что дома бабушка котлеты, плов и сырники не готовила никогда?
Леся училась готовить вместе с одноклассницами из их продуктов и так зарабатывала оценки. Она мало что запоминала: уроки были для неё каторгой. Она постоянно чувствовала себя тут чужой, нежеланной. Приживалкой, которая получает блага (оценки) за чужой счёт.
Больше всего Леся ненавидела конец урока кулинарии, когда сдвигали столы и выставляли наготовленное, чтобы всё это дружно съесть. Нельзя было совсем не есть, девочки начали бы спрашивать, в чём дело, а то и смеяться над ней. Но и есть было невозможно: Лесе казалось, что одноклассницы будут провожать каждый кусок, положенный ею в рот, с укором: дармоедка, ест тут чужое.
Она пыталась уйти с застолья, врала, что не голодна.
— До звонка никому уходить нельзя, — стояла на своём Ольга Павловна.
Леся сидела как на раскалённых углях и щипала в рот хлеб.
***
Самые длительные конфликты с учительницей были у Леси из-за уроков кройки и шитья. Каждый год в течение четверти девочки должны были сшить готовую вещь: фартук, юбку, платье — всякий раз что-то новое, более сложное. Проблемы у Леси начались ещё на этапе фартука.
Казалось бы — купить и принести в школу кусок ситца два на один метр, что тут сложного? По нынешним деньгам сто рублей. Но у Леси не было этого куска.
У бабушки ситца не оказалось. Леся знала, что денег дома по-прежнему нет, едва на хлеб хватает. Если б не картошка с огорода, с голоду бы померли.
А неумолимая Ольга Павловна не готова была войти в положение.
— Не будет к концу четверти фартука — двойку получишь, на второй год останешься, — отрезала она.
Нет, сшить фартук кукольного размера из носового платка нельзя.
Нет, сшить фартук из застиранной простыни, которую Леся стащила дома, нельзя.
Нужна новая ткань, у б/у ситца — не те свойства. Когда ткань разлезается на нитки от старости, невозможно научиться верно выполнять операционные узлы и швы, которые есть в школьной программе. Нет и точка.
Леся не имела понятия, как защитить себя от этой ситуации. Она не знала, у кого можно просить помощи. Не знала, кому пожаловаться.
Пока одноклассницы урок за уроком продвигались в работе, занимаясь карманом, поясом, нагрудником — Леся без дела сидела за партой. Смотрела, как Ольга Павловна на единственной в классе электрической машинке (для учениц были механические) шьёт разные сложные вещи для себя и своей дочери Стеши, на три года младше Леси. Брюки, платья, сарафаны. Шкаф рядом с классной доской у Ольги Павловны был забит отрезами ткани, но ей в голову не приходило дать ученице кусочек. А Лесе не приходило в голову просить об этом. У кого — у этой злюки?
Эпопея с фартуком закончилась, когда Леся случайно рассказала соседке, отчего она идёт из школы с заплаканными глазами. И соседка дала ей кусок ситца. А Леся за четыре оставшихся урока в бешеной спешке выполнила программу, которую одноклассницы делали целую четверть, и получила четвёрку.
Это повторялось каждый год. У Леси не было ткани на юбку, на сарафан. Когда уже казалось, что двойка в четверти неизбежна, с Лесей делилась тканью одноклассница, или бабушке приносили копеечную прибавку к пенсии, и та расщедривалась на ткань… А когда Леся была в одиннадцатом классе, их с Мариной родителей признали погибшими, и девочкам стали платить пенсию по потере кормильца, с деньгами стало полегче.
Несмотря на это, к окончанию школы Леся ненавидела всё, связанное с тканями, нитками и швейными машинками.
Но по итогам учёбы она получила серебряную медаль с четвёрками по физике и алгебре. А в РОНО ей сказали, что её как сироту возьмут на бюджет в любой вуз края из предложенного списка, если Леся сдаст вступительные экзамены. Леся поступила в педагогический.
***
Оказалось, что государство платит сиротам не только за обучение, но и даёт стипендию в размере около 70% от средней зарплаты по городу и предоставляет бесплатное общежитие! Будто после всех этих лет судьба всё таки решила дать Лесе немного финансового комфорта. Впервые в жизни она держала в руках деньги и сама (!) покупала одежду на базаре. Ту, что ей нравилась!
На следующий год в тот же вуз поступила младшая сестра Леси Марина. Девочки жили вдвоём в одной комнате общежития. Они учились, веселились со студентами, и впервые в жизни не чувствовали себя хуже всех.
Девочки даже на лето оставались в общежитии. Жить в большом городе было веселее, чем возвращаться домой. Столько мест для прогулок, поездок, экскурсий!
В отличие от Хогвартса, в педвузе такое разрешали. Понимали, что если сиротам запрещать оставаться на лето, из них может вырасти Воландеморт.
А ещё через год, в июне, Леся из любопытства прочитала вывешенный на входе в вуз список абитуриентов, которые сдали документы на поступление в этом году. Взгляд зацепился за знакомое имя:
Липец Стефания Сергеевна
Стешка! Дочка Ольги Павловны решила поступать в этот же вуз!
— Марина! — крикнула Леся с порога, возвратившись в общежитие. — Есть идея на миллион. Давай отомстим Ольге Павловне? Её дочка сюда поступает, представляешь? Она, конечно, училкой хочет стать, как её злобная мать. Но мы сделаем так, что она сюда не поступит! Давай переломаем ей все планы на жизнь.
***
Трое заговорщиков устроились на открытом балконе общежития на третьем этаже.
— Она не поступит, если не явится хотя бы на один экзамен!
Половина блокнотного листа у Леси было исписано способами помешать Стешкиным планам. Один из них — не дать ей попасть в аудиторию к приёмной комиссии. Абитуриенты сдавали три экзамена: русский язык, историю и английский. Первый — историю — принимали уже через три дня, с 9:00 до 12:00.
— Я могу сломать замок в комнате, и она не выйдет, — предложил третьекурсник Андрей, парень Марины, с которым та встречалась уже год.
— Не поможет. — Марина забросила в рот клубнику из большой чашки — Леся с утра притащила целый пакет. — Она пожвонит ф какую-нибудь шлужбу.
— И её откроют, да, — вздохнула Леся. — Надо, чтоб она никому не позвонила. Можно напоить её до беспамятства… И выключить ей будильник.
— А ефли она фтолько не выпьет?
— Вот бы её чем-нибудь усыпить… — Леся задумчиво закусила кончик ручки.
— Снотворным?
— Девки, это опасно. — Андрей потянулся за клубникой. — На днях Вася Три Ноги рассказывал, как люди нажираются успокоительного и от передоза в больницу попадают. Он на аптечном складе работает, знаете же?
— На аптечном складе, говоришь… — Леся сделала охотничью стойку, чуя добычу.
Васе Три Ноги было примерно двадцать два года, и жил он в коммерческом блоке их общежития — в платном крыле, не для студентов. Он отучился в фармацевтическом и был когда-то обычным парнем. Но на втором курсе лез по балконам к девушке на пятый этаж, потому что внизу не пускала вахтёрша, а ему было очень надо. И сорвался. Выжил, но теперь не передвигался без старушечьего костыля. Вася Три Ноги, короче.
Девочки не знали его до трагедии, но студенты говорили, что происшествие изменило Васю. Парень стал кем-то вроде общажного чудика и заучки, над которым все хихикали. Да ещё и имя такое — как у кота.
— Вот она! — воскликнула Марина, поднимаясь с табуретки.
Андрей и Леся тоже подскочили и выглянули с балкона.
Сквозь каштановые ветки было видно, как внизу, у машины, ненавистная учительница Ольга Павловна, ничуть не изменившаяся за эти пару лет, и её муж прощаются со Стешкой. Обняв дочь и пожелав ей, наверняка, успехов на экзаменах, они сели в машину и уехали. Домой, в их городок. Не торчать же им тут две недели, пока экзамены пройдут — работать надо. Абитуриенты обычно жили в общежитии одни, без родителей.
— Марин, доставай из холодильника рулет, — скомандовала Леся. — Пошли гостью встречать.
Ставьте лайк👍, если вам нравится.