Как я работаю над рукописью.
Логлайн книги «Хвосты Кумихо».
Совсем недавно прочитала, что сейчас востребованы книги о жизни небольших этнических групп, как и книги о подростках.
Почему бы не поработать над данными темами и объединить их в одно произведение.
У меня два брата. Жизнь их прошла на моих глазах. У меня два сына, которых я вырастила. У меня три внука, слепленных из моих ожиданий и стремлений.
Они очень светлые люди, хоть на их долю выпало немало трудностей.
В результате размышлений наметился план работы над книгой «Че Хан».
Нина Ким.
Логлайн книги «Че Хан».
Че Хану 16 лет. Родился в семье депортированных русскоязычных корейцев, проживающих в маленькой узбекской деревне. Он бунтует против национальных традиций и строгих обычаев, хочет вырваться из серой жизни и стать свободным человеком.
Окончив восьмилетнюю школу, Че Хан сбегает из дома в другой город, поступает учиться в железнодорожное училище и пытается стать лидером среди таких же подростков, как он. Пытаясь обратить на себя внимание, пьёт, курит и совершает немыслимо дерзкие поступки: во время практики на узловой железнодорожной станции перепрыгивает с одного поезда на другой и падает под рельсы. От гибели его спасает Саня, который тоже стремился стать лидером.
В районной больнице Че Хану делают операцию, в результате которой он остаётся без четырёх пальцев на левой руке.
В это же время трагически погибает его отец, и большая семья остаётся без кормильца. Они находятся в затруднительном положении, потому что урожай не убран. В сентябре месяце Саня собирает ребят из группы, в которой они учились с Че Ханом, и приезжает к нему на помощь.
История о становлении подростков, о выборе друзей и о сохранении своей национальной идентичности может помочь современным читателям, ровесникам главного героя.
Глава 1. 22 марта 2016 год. Брюссель.
Счастливая, совершенно нелепая улыбка застыла на лице Алекса. Поймала фокус тепла в глазах, разгладила всегда нахмуренные брови, прошлась по губам и вздёрнула уголки их чуть выше привычной линии.
Случилось это с того дня, как он увидел незнакомку: странную, непонятную; никогда прежде взгляд его не задерживался на девушках, чей цвет лица оказывался темнее его. Ему, врождённому корейцу 18 лет, необъяснимым образом нравились только блондинки. Может быть, это случилось от того, что с того момента, как он начал жить осознанно, рядом находились только светлые головки красивых девочек. В детском саду, в каком-то немыслимо элитарном, разгуливали небесные создания, похожие на ангелочков из сказок, которые читала ему мама по ночам. Вскоре они плавно превращались в принцесс с длинными белокурыми локонами, голубыми глазами и гордо дефилировали по школьному коридору. Он изо всех сил старался вымыть голову, чтобы волосы его стали хоть немного светлее; но из зеркала ему удивленно моргал раскосыми глазами мальчишка с чёрными вихрами, густыми бровями того же цвета на смуглом лице.
В классе он был единственным корейцем, если не считать двоюродного брата с русской фамилией, родившимся на час позже него. Их мамы — родные сёстры— умудрились произвести на свет сыновей в один день. Поневоле они стали сиамскими близнецами: один детский садик, одна школа, один класс и даже одинаковые пристрастия к белокурым созданиям и пище из одного котла.
И еще он любил острую еду. Как будто родился с перцем чили во рту.
В памятный год, когда его посадили за парту с одной из принцесс, она вздернула носик:
—Фу, от тебя воняет.
—Чем?
—Не знаю, но воняет.
— Чесноком, отгоняет болезни и нечисть. Фууу, — и задышал на нее изо всех сил.
Так принцесса превратилась в нечисть и дуру. Чеснок развеял любовную смуту Алекса, который назло соседке включил в свой завтрак чесночные дольки, чтобы дразнить задаваку, которая отодвигалась от него на самый краешек парты.
В четырнадцать лет его привезли, как ручную кладь, в новую страну. В Бельгию. Усадили в класс, где учились подростки разного цвета кожи и волос. Девочка, соседка за партой, оказалась кареглазой итальянкой, смуглой и черноволосой, смешливой обладательницей груди. Двум роскошным половинкам было тесно в одежде, они выглядывали из выреза футболок, выпирали из свитеров, не заметить их мог только слепой. Алекс смущенно отводил взгляд от нее и боялся, что от джинсов, которые враз ему становились тесными, отвалится застежка.
Иногда, чтобы соседка его заметила, напяливал на себя футболки с лейблами, дорогие кроссовки и джинсы, но девчонка не смотрела в его сторону, как будто его не существовало вообще.
Да и остальные одноклассники не проявляли к нему особого интереса, держались обособленно, как будто он являлся инородным телом в серой органической массе.
Там, где прежде был его дом, ребята не держали дистанцию, не сдерживали свои чувства и мысли: хохотали, а не делали мину чуть веселее; дурачились, баловались, могли толпой ходить по улицам и жевать шаурму. Теперь все изменилось. Он подпирал школьные стены на переменах, со скучающим видом разглядывал книги в библиотеке, ковырялся в учебниках, делал вид, что ему абсолютно безразлично. От тоски Алекс начал хорошо учиться, выполнял домашние задания, чтобы не казаться полным балбесом, упакованным в фирменную одежду. Однажды ему захотелось уйти с урока физкультуры, сказал физруку, что болит голова. Не успел зайти домой, а бабушка уже знала все в подробностях. Не просто знала, успела записать на прием к домашнему врачу, который, даже не осмотрев его, отправил на МРТ.
—Все в порядке, — протянул ему снимок врач.
—Спасибо, — обрадовалась бабушка.
—А теперь к глазному, чтобы глазки не заболели вдруг на уроке.
Хитрая, все ходы и выходы оккупировала. Пришлось учиться и не пропускать занятия. Фокусы с ней не проходили.
Временами Алекса накрывала жуткая тоска по прошлой жизни, ему становилось тошно от бесконечных дождей, которые смывали с него радость и растекались лужей на асфальте. Прочитав объявление о том, что нужны работники на студенческую работу, решил подработать денег на крманные расходы и еще времени не будет на круглогодичную депрессию, популярную в Бельгии, признанную особо опасным заболеванием. К ней относились серьезно, не принимая за капризы пубертатного периода.
После короткого собеседования его приняли на работу в ресторан официантом. Алекс ехал домой на автобусе и предвкушал, как вздрогнут домашние от его слов «официант» и «ресторан». «Вот вам за внезапный перовозку его в другую страну!» — скажет он им. Но бабушку на мякине не проведешь: стреляный воробей. Она помолчала и обычным голосом сказала:
—Любая работа красит человека.
—Выберешь, что для тебя станет важнее, учеба или работа официанта, — не удержался дед.
Странно, что теперь времени стало больше. Подъем, школа, дом, уроки, ужин, прекличка с бывшими одноклассниками, которые завидовали ему: заграница, перспективное будущее, интересная жизнь. Знали бы они, что эт о за заграница, видели бы они, как он крутит педали на велосипеде в школу под проливным дождем или под солнцем. Никто не собирался его возить, как дома. Сказали, что это полезно для здоровья. Почти все школьники добираются на занятия таким способом: крутят педали, втянув голову в плечи.
Ресторан находился в огромном здании Лимбургскогокультурного центра. Нарядная публика заходила в ресторан до и после представления; мужчины и женщины потягивали вино или шампанское, обсуждая увиденное.
Однажды в глаза Алексу бросилось объявление о предстоящем балете «Лебединое озеро», уговорил кассира продать ему билеты на первый ряд и вручил их бабушке. Себе купил место на галерке. Сверху ему было видно, как дедушка с бабушкой застыли изваянием в креслах, когда шло представление.
Кое — как сдав выпускные экзамены, он удивил всех решением: поработать ещё некоторое время официантом и потом уже выбрать себе подходящую профессию. Теперь он отзывался на обращение «Гарсон» и, как преданная собачка, вытягивался по стойке смирно перед клиентом.
Последние дни декабря перед католическим Рождеством были особенно хлопотными и суетливыми. В их ресторан с четырьмя мишленовскими зведочками записывались чуть ли не за год вперёд.
Именно в один из таких вечеров Алекс увидел девушку — статуэтку с черными волосами, подобранными в тяжелый хвост; в открытом платье, обтягивающем смуглое тело.
Компания азиатов, разговаривающих на незнакомом языке, в котором изредка звучали английские слова, вели себя так, как будто они находились в зале одни.
Алекс подошёл к их столу и почтительно остановился. Мельком взглянув на него, гости продолжали разговаривать. Только девушка—статуэтка повернулась в его сторону.
—Могу предложить… — ровный голос Алекса дрогнул под её пристальным взглядом.
—Чуть позже, — резковато произнёс седой мужчина.
В таких случаях по служебному предписанию надо уйти и вернуться позже, минут через десять. Но Алекс стоял неподвижно и смотрел на девушку, не обращая внимания на остальных. Конечно, он видел себя со стороны, навязчивого официанта в полупоклоне с почтительным выражением лица, но не тронулся с места. Не мог тронуться, его не отпускали раскосые глаза цвета спелой сливы.
—Можно мне кофе без молока? — не выдержала девушка, едва улыбнувшись.
—Минутку, — произнес он, медленно записывая заказ. Гости, такие как эта компания, выделялись от остальных. Запах больших денег и самодовольства окружал их непроницаемой бронёй. Девушка отличалась от своих собеседников живостью поведения: смеялась, всплескивала руками и не ковырялась надменно в тарелке, ела и пила с аппетитом.
В конце вечера разрумянившиеся гости стали намного добрее, чем вначале: даже расщедрились на большие чаевые, которые выглядели как внушительный рождественский подарок от доброго Санта Клауса из посольства Республики Кореи: именно оттуда оказались гости, которым велено было уделять больше внимания, чем остальным клиентам.
Утром Алекс валялся в постели дольше обычного. Заслужил. Прошедшая неделя выдалась хлопотной, как всегда, перед Рождеством. Лица клиентов сливались в одно целое из множества губ и глаз; улыбка Алекса становилась автоматической, движения механическими. На кухне повара едва успевали резать, парить, жарить; бедные согласны были подать себя на блюде. Огромная посудомойка не успевала остывать, официанты носились из кухни в зал и из зала на кухню.
Когда уходили последние клиенты, команда садилась на пол в позе лотоса и застывала.
Усталые лица, горы грязной посуды и тишина. За окном крупными хлопьями валил рождественский снег, кружился и таял в медленном танце. Работали до полуночи, но уже гораздо медленнее и спокойнее, расходились по домам, оглядываясь назад, где Scheltema моргала им мишленовскими наклейками у входа и отпускала до следующей встречи.
Два дня после католического Рождества Алекс планировал находиться в Большом Доме во Фландрии.
Алекс медленно смаковал заслуженную чашку кофе и просматривал почту. На экране подпрыгнула реклама: «Посольство Республики Корея объявляет набор на курсы по изучению корейского языка». От неожиданности он поперхнулся и закашлял: блин, что за дела. Не успела девушка ему понравиться, а судьба уже толкает его вперед. Загадываем. Чет или не чет. Иероглифы подпрыгнули и остановились, когда счет дошел до шести. Пальцы сами задержали рекламу, чтобы узнать подробнее обо всем.
Занятия будут проходить в понедельник и среду. Они что? Подогнали расписание уроков под график работы Алекса? Откуда они узнали, что он не работает именно в эти дни? В понедельник кухонные работники драили свои владения, готовились к приёму гостей со вторника до воскресенья. Идеально. Алекс работал с четверга по воскресный день. Ему всегда везло, как и в работе. Надо сказать, что его карьера официанта взлетела совершенно неожиданно: владельцу ресторана Scheltema, попавшему в Культурный центр на благотворительное мероприятие, понравился молодой азиат с обаятельной улыбкой и ямочками на щеках; Алекс принял приглашение, потому что предложенная зарплата превосходила в несколько раз нынешнюю, потому что мишленовские звёзды упали ему на погоны в начале августа, во время звездопада, как знак судьбы. Вот и сегодня судьба подтолкнула его к девушке — статуэтке, черноволосой кореянке с глазами, похожими на спелые сливы.
—Отлично! — поаплодировал он сам себе и рекламе.Поаплодировал сам себе и чашечке кофе в своих руках, руках официанта, дважды попавшую в цель.
Алекс разглядывал помпезное здание, над которым развевался флаг Республики Корея, увидел шлагбаум перед входом и строгое лицо охранника.
—Курсы корейского языка, — ответил он на и протянул свой паспорт.
—Прямо и налево, вас встретят.
—Прямо и налево, — повторил Алекс и пошёл в нужном направлении.
Голос девушки, встречавшей будущих учеников, звенел странным напевом, растягивая слова в конце предложения. Как будто звон колокольчика становился тише, эхом ударяясь об ступени лестницы. Алекс схватился за перила, чтобы не упасть. Перед ним стояла девушка из ресторана.
Слегка поклонившись, улыбнувшись дежурной улыбкой, спросила имя и фамилию, отметила в списке и провела в учебную комнату. Дошла рядом до нужного кабинета и открыла дверь. Он так и вошёл в класс с дурацким выражением на лице. Уселся на свободное место и терзался вопросом, узнала девушка его или нет. Блин, надо было приехать в униформе с рабочим мобильником в руках, куда официанты заносили заказы клиентов.
Интерактивная доска. Светящаяся указка и кипа книг на столе. Девушка назвала своё имя и объявила, что занятия по изучению корейского языка будет проводить она. Положила правую руку на стопку книг, как во время причастия в суде, и произнесла, что учебники — подарок ученикам от посольства Республики Корея.
Стильная. Отметил Алекс. Удлинённые к вискам глаза, точёный носик, блестящие волосы, подобранные в хвост; изящная фигурка в узкой до колен юбке и белой рубашке со строгим воротом.
Он слушал девушку и представлял, как удивится бабушка, когда поздоровается с ней на хангыль.
У них в семье почти не хранили тайн друг от друга, но, если бабушка и дедушка, начинали говорить на корейском языке, то окружающие шевелили ушами: что – то скрывают от всех. Внучки возмущались:
—Некрасиво. Разговаривайте, чтобы все понимали.
—А вы не понимаете родной язык? — бабушка лукаво смеялась в ответ.
—Ну да, мы же родились в Корее, — язвили внучки.
Учительница записала свое имя на бумаге, согнула треугольником и поставила на столе. Алекс прочитал: «Лин». Попросила учеников сделать то же самое. Окинула взглядом бумажные треугольники и начала знакомиться.
— Алекс, — она вопросительно посмотрела на него, — правильно?
—Да.
—Охренеть, — мелькнуло у него в голове, когда увидел, что он — единственный кореец в классе. Рядом сидели европейцы и мусульмане.
—Прежде, чем приступить к изучению языка, я вкратце представлю вам Корею, Страну утренней свежести, — указка в руках Лин высветила маленький полуостров, разделённый на две части. — Основные черты характера и менталитет корейцев: вежливость, почтительность к старшим и четкая иерархия. Именно поэтому в корейском языке целых семь стилей вежливости, от которых зависит спряжение глагола. Чем уважительнее отношение к человеку, тем длиннее получается фраза. Когда вы смотрите дорамы, отношения между людьми кажутся наигранными, неестественными, но, на самом деле, таков стиль общения корейцев друг к другу в повседневной жизни, в быту и на работе. Поэтому нам нужно на уроках выработать вежливую форму отношений между собой. Начнем с приветственного поклона.
—Каждый день кланяться? Голова отвалится, — возмутился Алекс.
—Вы кореец и не знаете об этом?
Лин грациозно поклонилась ему. Ученики повторили за ней движение.
—Так мы будем приветствовать друг друга и прощаться.
—Блин, и где найти время на поклоны и расшаркивания, когда по утрам еле просыпаешься и бежишь на работу без завтрака. Не до церемоний, — подумал он, но промолчал.
Короче, первое занятие началось не с алфавита. Помимо кратких исторических данных, Лин рассказала о жителях КНДР и Республики Корея. Прочитала для примера сказку, как она звучала бы у северных корейцев и южных. Чосон и Хангук.
—Я хочу, чтобы помимо корейского языка, вы полюбили Корею.
—Может быть, нам посчастливится увидеть страну утренней свежести, — наклонил голову бельгиец, как уже научился на уроке.
Алекс внимательно наблюдал за учительницей. Интересно, сколько ей лет? Выглядела очень молодо. Женственные манеры, осторожные движения, ласковый голос. Но Алекс насмотрелся современных корейских фильмов, модных нынче дорам, где и молодые девушки, и взрослые женщины не имели изъянов во внешности. Южная Корея славилась самыми современными методами в пластической хирургии. Конечно, мир немного окривел в другую сторону, если за огромные бабки ломали себе носы, ноги; разрезали глазки и удлиняли или укорачивали всё, что хотели. Блин, насмотришься на красоток и боишься влюбиться: вдруг рождена умелыми руками хирурга. Говорят, глаза — зеркало души. Где душа в глазах, которые расширили и еще цвет поменяли; неестественные куколки двигались в бесконечных сериалах, рыдали, заламывали руки и одинаковым жестом, в минуты отчаяния, прикрывали ладонями рот, как будто боялись показать зубы, потому что не хватило денег на отбеливание.
Ладно, женщины с переделанной внешностью. Так и молодые парни были похожи друг на друга: точеные носы, большие глаза, светлые волосы и длинные ноги. Особенно много мелькало блондинов и блондинок, им хотелось выделиться из черноволосой толпы. Не потому ли прежде и Алексу нравились исключительно блондинки?
Алексу стало не по себе, когда он представил, как много нужно сил, чтобы выделяться из этой темной массы. Не успеешь, задавят технологиями, операциями и современными прибамбасами. Интересно, можно ли переделать мысли, думать по – другому? О чем вообще думают «эти» корейцы?
Мысли опять перескочили к девушке. Первая кореянка, с которой он встретился в своей жизни. Конечно, не считая бабушку, маму и теток с кузинами. Неужели и Лин такая же горластая и драчливая?
Интересно, что себе переделала Лин? Нос? Нет, здесь формы не совсем идеальны, отсутствует изящная горбинка, переносица плоская.
Глаза? Тоже не очень большие и без двойных складок на верхних веках, немного выпуклые, похожие на темные сливы; блефаропластикаотсутствует. Нижняя челюсть немного выдвинута вперед. Прикус. Значит, челюсть не ломали и не переделывали. Бабушка рассказывала, что ей в детстве на ночь завязывали подбородок, чтобы поставить нижнюю челюсть на место. Здесь, похоже, ничего не перевязывали. Ноги.
—Как вы считаете, Алекс?
—Я?
—Да, именно вы.
Лин строго смотрела на него. Смутившись, как будто она прочитала его мысли, он промямлил, что не понял вопрос.
Сел на место и додумал мысль до конца: Лин не сделана пластическим хирургом, она настоящая.
В это время по интерактивной доске двигалась указка. Чёрточка влево, вправо, горизонтальная, вертикальная. Вступительный урок шёл на английском языке, перемежался с непривычной музыкой корейского, совершенно чужого, но приятного на слух.
Хангыль — корейский алфавит, — произносила Лин.— Хангыль прост и логичен. На изучение алфавита вам потребуется не больше двух дней.
Алекс внимательно слушал, как она произносила согласные и гласные звуки, пытался запомнить кружочки и палочки, появлявшиеся на доске, и проворчал, что не все такие умные как она.
Специально что ли встала около него и заглядывает к нему в тетрадь. Тут уже не палочка, а целый блок из 2-3 букв. Может быть, он один такой тупой в классе? Нет. Остальные тоже страдальчески морщились и тупо смотрели в тетрадь.
Домашнее задание учительница велела выполнить традиционным способом: написать буквы от руки, потому что так лучше развиваются моторные навыки и проще узнавать записанные слова в других текстах.
Наконец-то занятие закончилось. Алекс медленно собирал учебники, так медленно, как будто был человеком с ограниченными возможностями.
Лин поглядывала на него. Когда из класса вышли все ученики, он быстро застегнул рюкзак и встал.
Нет. Не будет он, как дебил, рисовать кружочки с палочками, у него другая цель: познакомиться с девушкой поближе.
—До следующего урока, — раздался голос – колокольчик.
—До свидания. Ой, а вам в какую сторону?
—В метро через дорогу.
—Мне тоже, — соврал он и решительно зашагал рядом с девушкой, оставив машину на парковке. — Вам не страшно одной добираться домой так поздно? Уже половина десятого.
—Нет. Здесь спокойный район.
Они спустились в подземный переход, зашли на станцию и остановились на нужной платформе. Алекс задавал вопросы, она охотно отвечала и рассказывала о своей жизни в Бельгии:
—Я уже привыкла к городу. Но очень скучаю по семье. Мама с братом живет в Сеуле. Разговариваем каждый вечер, но она волнуется. Ждёт меня, когда я вернусь с работы. У них раннее утро, а у нас одиннадцатый час ночи.
Иногда Алекс переспрашивал, девушка наклонялась к нему, как к старому знакомому, и объясняла. Её английский был с едва уловимым акцентом: в интонации проскальзывали корейские нотки, то поднимающиеся, то опускающиеся. Лин смеялась над своим английским, что у неё мешанина, потому что дома разговаривают только на корейском, а в университете на английском.
—Конглиш — не язык, а искаженные заимствования, от которых корейцы не могут избавиться.
—А у меня английский с русским. Дома — русский, на работе — нидерландский и английский. Смешение полное. Иногда даже бабушка представляется, что она — жема пель Нуни.
Я хочу читать книги на корейском языке и хорошо разговаривать. Мне повезло. Ты же носитель языка.
—Окей, окей, — засмеялась она и поклонилась, как будто приветствовала принца.
Алекс даже не заметил, что разговаривает с ней не в одной из вежливых форм обращения. На английском выглядело бы смешно, как прикол. Он представил две китайские фарфоровые статуэтки в поклоне и засмеялся.
—Мэм, простите, что не разговариваю в почтительной форме вежливого обращения.
—Надо исправить ошибку, — Лин изящно наклонила головку и произнесла фразу на корейском языке.
Алекс повторил ее движение и фразу. Молодые люди весело рассмеялись. Эта ночь, удивительная и таинственная; луна, изогнувшаяся в немом удивлении, была бы волшебной, если бы не жуткий взгляд. На них смотрела Стефани, подруга Алекса. Нет. Больше друг, чем подруга. Она надеялась, что их отношения перейдут черту обычной дружбы. Не хотелось ей оставаться в роли найденной «сестры». В последние дни Алекс исчез: не звонил, не отправлял наспех состряпанные послания, короткие и неуклюжие. Он просто исчез. И когда обеспокоенная Стефани подъехала к его дому, увидела, как он садится в свою машину. Почему она решила поехать за ним, Стефани не знала. путь до корейского посольства и до метро, когда уже совсем стемнело. Она боялась упустить Алекса и следила за ним с противоположной стороны улицы. Господи, что он делает так поздно вечером в посольстве Республики Корея? Собрался на землю предков и анкету заполняет? Почему в это время? Люди сплошным потоком шли по улице, торопились на ужин домой, а Стефани боялась отойти со своего наблюдательного поста. Голодный желудок урчал и требовал еды. И когда она уже в изнеможении решила уйти домой, из посольских ворот показались люди. Алекс Он шел рядом с невысокой девушкой в длинной юбке и светлой ветровке.
Стефани не знала, как ей сейчас поступить. Выйти из укрытия с радостным возгласом:
—Привет, как хорошо, что я тебя встретила?
—Красава, — протянет ломким голосом или посмотрит мимо?
Так и не решив ничего, Стефани продолжала сидеть на холодной скамье и строить дальнейший план действий. Потом, когда остынет от обиды, она обязательно что-нибудь придумает.
Алекс ввалился в квартиру, когда стрелки часов показывали без четверти двенадцать. Скинул на пол рюкзак с учебниками, открыл холодильник, схватил засохший бургер, похожий на камень, сгрыз, почистил зубы и улёгся на кровать. Конечно, он напрягся, когда заметил тень Стефани за стеклом, прилипшей к скамейке. «Смейся, идиот, моли бога, чтобы она не вылетела из своего укрытия и мысленно обратился к ней: «Только не сейчас, только не сейчас».
Продолжение следует. ⬇️⬇️⬇️