Современная нормативная этика, как область философского исследования, может предложить исследователю 3 главных подхода: деонтология (от др.-греч. δέον «должное»), консеквенциализм и этика добродетели. Первый подход акцентирует внимание на долге или правилах, в соответствии с которыми и выносятся моральные суждения. Второй подход представлен группой моральных теорий (эвдемонизм, гедонизм, утилитаризм etc.), которые выносят моральные оценки на основе результата (консеквента) поведения. Третий же подход сосредотачивается на добродетелях или моральных чертах характера. Для этого подхода определение добродетели является фундаментом для построения дальнейших рассуждений, в то время как для двух первых добродетели определяются через иные концептуальные понятия.
Необходимо отметить, что этика добродетели является не новой моральной теорией, но скорее возрождением другой традиции, корни которой уходят в Античность к Платону и Аристотелю. Для этих философов одним из главных вопросов, который они пытались разрешить, являлось достижение счастья или по-другому эвдемонии (от др.-греч. εὐδαιμονία — процветание, блаженство, счастье). Наилучшим определением эвдемонии в данном случае можно считать такой вид счастья, поиск и достижение которого оправдано. Для достижения такого образа жизни необходимы два качества: добродетель (греч. αρετή) и практическая мудрость (греч. φρόνησις). Сократ учил, что добродетель заключается в знании и разуме. Он считал, что человек, обладающий знанием о том, что является добром и злом, обретает способность действовать правильно и справедливо. Платон развил концепцию добродетели и выдвинул идею о том, что она является главной ценностью для человека. Он учил, что добродетель состоит из четырех качеств: мудрости, смелости, умеренности и справедливости. Аристотель предложил свою трактовку добродетели. Он считал, что добродетель является средним состоянием между двумя крайностями: недостатком и избытком. Таким образом, добродетель заключается в том, чтобы найти золотую середину между двумя крайностями и действовать согласно этой середине. В целом, добродетель была важным понятием в античной философии и считалась одним из ключевых аспектов жизни человека. Она учила людей жить справедливо, благородно и счастливо и стала основой многих этических теорий, разработанных впоследствии[1].
Понятие добродетели — это понятие о том, что делает человека хорошим: добродетельный человек поступает так, как должен. Однако мы знаем примеры, когда определенная добродетель может доходить до крайностей, при которых человек поступает неправильно с точки зрения морали. Например, человек, беспокоящийся о чувствах другого, может солгать, чтобы не приносить страдания другому, но такое действие может иметь негативные последствия. Чтобы избежать таких ошибок, человек должен знать, что ему следует сделать, чтобы добиться правильного результата. Такое знание и является практической мудростью.
Классический эвдемонический вариант этики добродетели прошел через Средневековье и был забыт в Новое Время, когда телеологичность человеческой экзистенции была упразднена идеей об автономии разума. И только в ХХ в. произошел возврат к этике добродетели, сначала в полемическом докладе Элизабет Энском, а затем в трудах Питер Гитча, Аласдера Макинтайра, Розалинды Хертсхаус и других[2]. Энском в своем докладе, который позже станет статьей, выступает с критикой современных ей моральных теорий деонтологии и консекценциализма. Против кантианцевдеонтологов было выдвинуто рассуждение о том, что их этика содержит понятия иудео-христианской этики Божественного законодателя, хотя Сам Законодатель устранен из такой системы. Это приводит к тому, что понятия теряют свою силу, как потеряло бы смысл понятие «преступник» при отсутствии уголовного права и суда[3]. Консеквенциалистам в упрек ставился тот факт, что в их системе нет безусловно плохих поступков, как например убийство невиновного. Все, что остается этим системам — искать нравственные нормативы в общественных соглашениях (конвенциях)[4]. Она предложила обратиться к добродетели как к черте характера, присущей каждому человеку.
Другим крупным исследователем данного направления, который развил интуиции Энском в целый проект, стал Аласдер Макинтайр, автор труда «После добродетели: исследование теории морали». Одно из крупнейших явлений моральной философии ХХ в., книга содержит теоретическое и историческое исследование современного состояния моральной теории, ее рациональность и общий контекст[5]. Вывод данной книги таков: этика Нового времени отвергла традицию Аристотеля, которая отличалась большим объемом и ставила в центр добродетели. Другим выводом является констатация провала проекта Просвещения — ни Ницше, ни Маркс, ни Юм, ни Кант не смогли создать непротиворечивую и последовательную моральную теорию[6]. Макинтайр констатирует, что моральная философия, распавшись на либертарианство, рационализм и эмоционализм, выпала из единого целого — телеологизма Аристотеля[7]. Для Аристотеля есть человек существующий и человек, каким он должен быть. Это разделение и должна была помочь преодолеть этика, которая понимала моральные предписания как способ достичь цели — τελος. Для Макинтайра добродетель есть черта характера, которая определяется социокультурным контекстом и историей общества, в котором находится индивид.
Современное состояние этики добродетели таково, что, уйдя от мировоззрения католиков-томистов, которые ее возрождали, этот подход собирает в себе различные интеллектуальные группы — от агностиков, до феминисток — для которых важнее дискуссии и поиск общих тем с другими этическими теориями, чем разработка собственных концептуальных вопросов. Учитывая этот факт, а также то, что указанные выше системы не объединились, преодолев основные проблемы своих подходов, а также не стали более глобальными течениями — политическим теориями, — представляется возможным сделать вывод об основаниях данных теорий как о причинах такой сепарации. Критика консеквенций и долга вызвала ответ со стороны представителей данных теорий. В основном критика касается отсутствия общих принципов и релятивности, вызванной культурной обусловленностью добродетелей[8]. Разрешить эту проблему пытаются разрешить представители философской теологии — представители теологического волюнтаризма[9]. Этот метаэтический подход полагает, что этика, по крайней мере, в какой-то степени, зависит от Божьей воли. Одна из основных теорий в данном подходе — теория Божественных повелений. Один из ведущих мыслителей этого направления, Роберт Адамс, предполагает, что можно поставить знак равенства между двумя утверждениями: «делать А — плохо» и «делать А — противно воле Бога». Конечно, такой подход предполагает веру в Бога, а также уверенность в Его благости[10]. Исходя из такой точки зрения, Бог не может назвать хорошим и правильным зло, потому что является любящим Богом. Иной точкой зрения является теория Божественной мотивации, предложенная Линдой Загзебски. В данной теории благо определяется не повелениями Бога, но Его мотивацией. Все вещи в мире обладают объективными моральными качествами, а сами эти моральные качества, по сути, являются отношением Бога ко всем вещам. Эта теория представляет Бога как пример моральности, которому люди должны следовать всеми силами. Как и в теории добродетели, моральные свойства людей являются более фундаментальными, чем свойства поступков и их результатов. Добродетель определяется мотивом действия, а следовательно «парадигматически добродетельным является Бог, Чьи побуждения совершенно благи, а человеческие побуждения настолько хороши, насколько они подобны Божественным. Человеческие добродетели — это добрые личные качества, которые подражают Божественным добродетелям в том смысле, как они находят свое выражение в человеческой жизни»[11].
Как пишет сама Загзебски, теория Божественной мотивации позволяет ответить на вопросы, которые не могут быть разрешены в рамках этики добродетели: почему в мире существуют люди и вещи, и что обеспечивает достоинство человека? Какие есть основания для добродетелей, как черт характера, помимо интуиций? Но самый сложный вопрос касается унификации: почему наш взгляд на мир должен совпадать?[12] Ответ, который дает Загзебски в рамках своей теории таков: если есть Бог, то у людей есть прочное основание для моральных оценок. Как указывает автор, теория мотивации имеет преимущества перед теорией повелений, так как последняя является христианской деонтологией, где Бог является законодателем, а люди — последователями закона. Теория мотивации представляет разрыв между Богом и человеком как разрыв между идеальным благом и неидеальным. Мы созданы по образу и подобию Бога, а потому стремление следовать Ему заложено в нашей природе. Потому наши моральные принципы таковы же, как и Божественные[13]. Другое преимущество, которое выделяет Загзебски, состоит в том, что мотивы Бога являются частью Его природы, в то время как с Его повелениями это не очевидно.
Подводя итог, представляется возможным заключить, что секулярные попытки разработки моральных теорий оказались неудачными, что было продемонстрировано сначала Элизабет Энском в ее докладе, а затем более фундаментально в труде Аласдера Макинтайра. Предложенный ими вариант аристотелевской этики добродетели основывался на понятии добродетели — внутренне присущей каждому человеку черте характера. Однако в рамках данной теории добродетель формируется культурным контекстом, а значит является относительным понятием и не может обеспечить единого взгляда на этику. Единственным способом преодолеть данную проблему является обращение к авторитету. Традиционные теистические религии предлагают авторитет Бога, который, являясь абсолютным Существом, предстает основанием моральных императивов. Без обращения к трансцендентному обоснованию основ этики невозможно преодолеть этический релятивизм и выработать единую систему, которая сможет преодолеть разделение и нравственный упадок современного мира.
1. Ранне А., прот. Проблема происхождения морали и мотивации нравственного поступка. Прошлое и настоящее // Труды кафедры богословия Санкт-Петербургской Духовной Академии. 2021. № 1 (9). С. 86.
2. Шохин В. К. Четвёртый путь? К этическому обоснованию агатологии // Этическая мысль. М., 2013. Вып. 13. С. 52–54.
3. Anscombe E. G. M. Modern moral philosophy // Philosophy. The Journal of the Royal Institute of Philosophy. 1958. Vol. 33. № 124. P. 6.
4. Ibid. P. 12–13.
5. Шохин В. К. Четвёртый путь? К этическому обоснованию агатологии. С. 54.
6. MacIntyre A. After Virtue: A Study in Moral Theory. Notre Dame, 2010. P. 85–89.
7. Шохин В. К. Четвёртый путь? К этическому обоснованию агатологии. С. 56.
8. Артемьева О. В. У истоков современной этики добродетели // Этическая мысль. М.: 2005. Вып. 6. С. 172–173
9. См.: Adams R. M. The Virtue of Faith: And Other Essays in Philosophical Theology. New York, 1987.
10. Pojman L., Rea M. Philosophy of Religion: An Anthology. Belmont, CA., 2008. Р. 558–559.
11. Цит. по: Лушников Д., свящ. Основное богословие. М., 2021. С. 292.
12. Zagzebski L. T. Divine motivation theory. Cambridge, 2004. Р. 340–341.
13. Там же. Р. 260–262.