В середине XVIII столетия одно из имений в Рязанской губернии принадлежало князю Михаилу Михайловичу Щербатову. О нём сейчас мало осведомлены даже маститые краеведы. Но в своё время имя этого самобытного историка знала вся Россия.
Анонимка
4 сентября 1781 года впервые приехал в Рязань генерал-губернатор Михаил Федотович Каменский. К тому времени этот сорокатрехлетний боевой генерал был уже трижды Георгиевским кавалером, а также обладателем орденов святой Анны и святого Александра Невского. Храбрость и талант Каменского, как полководца, проявились во многих сражениях второй половины XVII века.
В состав возглавляемого тогда Каменским наместничества входили две губернии — Рязанская и Тамбовская. Стало быть, и курировал Михаил Федотович двух губернаторов — рязанского Алексея Андреевича Волкова, и тамбовского — Гаврилу Романовича Державина, который известен сейчас больше, как знаменитый поэт.
В первый же день появления в Рязани Каменского на его имя поступила анонимка, сообщавшая, что «помещик деревни Сильцево Рязанской губернии, князь Михаил Михайлович Щербатов, в речах своих публично поносил Ваше величество бранными словами, которые не пристало бы произносить благородному человеку».
Было ли это на самом деле, сейчас уже узнать невозможною. Но по свидетельству писателя Пыляева, Каменский был «нрава очень крутого» (существует предание, что он подвергал телесному наказанию даже своих сыновей, когда те были уже в генеральских чинах). Правдами и неправдами Каменский сделал всё возможное, чтобы Щербатов не стал рязанским дворянином (Михаилу Михайловичу пришлось в итоге продать своё рязанское имение). И это при том, что князь Щербатов состоял к тому времени уже тайным советником (гражданский чин, соответствовавший тогдашним чинам генерал-поручика и вице-адмирала) и сенатором. И был Михаил Михайлович личностью, которого знали тогда все образованные люди России.
Сторонник антинорманнской теории
Родился князь Михаил Михайлович Щербатов в 1733 году в Москве. Его отец — генерал-майор, князь Михаил Юрьевич Щербатов. Мать, Ирина Семеновна, в девичестве носила фамилию княжеского рода Сонцовых- Засекиных. В возрасте 23 лет Михаил Михайловича произвели в прапорщики в Семеновского полка. Но сразу после выхода манифеста «О вольности дворянства» в 1862 году он вышел в отставку и через несколько лет поступил на гражданскую службу.
В 1771-м году состоял герольдмейстером (это старшее должностное лицо, ведающее толкованием и составлением гербов, составлением родословных; в обязанности герольдмейстера входило также составление списков дворян по их фамилиям и чинам). Уже тогда Михайлович Щербатов прославился тем, что по поручению Екатерины II разбирал бумаги Петра Великого. В дальнейшем, благодаря специальному повелению императорского величества, Щербатов мог брать любые древние летописи из патриаршего и типографского хранилищ.
Никто лучше него не знал состояния дел в данной сфере. А он сам особо отмечал, что «все летописи, написанные до принятия христианства, были уничтожены под корень». Самый известный труд Михаила Щербатова — 15-ти томное (!) издание «История России с древних веков». Об источниках, которыми он пользовался, сам князь отзывался так: «Всё столь смутно и беспорядочно, что из сего никакого следствия истории сочинить невозможно».
По урокам истории мы знаем, что наша Родина стала цивилизованным государством только после призвания на Русь скандинава Рюрика. Это он, мол, смог навести порядок среди диких, варварских племён славян. Подобная интерпретация истории — это так называемая норманнская теория возникновения Российского государства. Но она — лишь одна из версий.
Кроме норманнской существует ещё несколько гипотез об этнической принадлежности Руси: славянская (её ещё называют антинорманнской), индо-иранская (сарматская) и некоторые другие. За славянскую версию в разное время ратовали многие знаменитые историки. Но первым, кто обнаружил несоответствие норманнской теории историческим фактам, был князь Михаил Щербатов. Будучи сам потомком легендарного Рюрика, он не считал эту личность выходцем из варягов.
Учёный-моралист
Плодами изысканий и многими теоретическими наработками Михаила Щербатова пользовался для своей «Истории государства Российского» знаменитый Н. М. Карамзин. И многие современные историки отмечают, что «в исследованиях князя Щербатова главенствовали не какие-либо идеологические пристрастия, а «его величество факт». «Как историк, Щербатов был на голову выше предшественников, — отзывался о нём внук императора Николая I, князь Николай Михайлович Романов, — он был не писатель, «переводивший», как Ломоносов, «летопись на язык похвального слова», но исследователь, критически относившийся даже к таким источникам, как «История князя Курбского», и избегавший любимых старыми историками своеобразных филологических объяснений».
По мировоззрению своему князь Щербатов был убеждённым сторонником аристократической олигархии. И мечтал об идеальном государственном устройстве, в то же время отвергая все существующие его формы: и монархию, где при дворах господствует «адское чудовище» — лесть, и народовластие с «происками партий», и республику, «редко не достигающую степени мучительства».
Его идеалом общественного устройства была допетровская Русь. В старине ему импонировало то, что жизнь в России до реформ Петра была простой, без излишеств, особенной какой-то роскоши и индивидуализма. Дворянский статус не зависел от ранга государственной службы и всё позитивное скреплялось традициями дворянских семей. С приходом же к власти Петра I всё в этом смысле очень изменилось.
Одна из причин «повреждения нравов», по мнению Щербатова, — это возникновение бюрократической иерархии, при которой личные амбиции становились выше государственных интересов. Реформы повредили в том числе и нравственность русского народа. Как считал Михаил Михайлович, «царь Пётр излишне резко боролся с суевериями, постепенно ослабляя вместе с ними добрые обычаи и любовь к Богу».
К концу жизни князя Михаила Щербатова (он умер в 1790 году) его знали не только как самого знаменитого отечественного историка своего века. Благодаря своей деятельности в области экономики и философии, он стал учёным, проповедующим к тому же забытые нормы морали и нравственности. И нам, рязанцам, можно гордиться тем, что этот человек имеет отношение и к нашему краю.
Евгений Данилин
