Удивительна ночь в поезде к дому. На станции в окно плывёт очередной фонарь, уже привычен голос дикторши из рупора – с её "железнодорожным" понижением интонации, как с горки:
– Фирменный поезд номер десять: Москва – Куйбышев прибыл к платформе на первый путь. Нумерация с хвоста состава. Стоянка поезда двадцать минут…»
О! Это только в Рузаевке – значит три часа. Светает. Бледный фонарь рубанул половину лысой головы на нижнем ярусе – храпит умник... До Сасово, пока не накурился, мне вчера объяснял, почему и как я не должен был ехать в Афганистан… Спит праведник на своём нечётном, даже штору затемнения поленился опустить, а мне лучше – видны перроны, звенящие, подмигивающие красным переезды и шлагбаумы...
И синкопа колёс в ритм-блюзе с ускорением, замедлением… Будто пружины с разных сторон, каждая на себя, тянут модный наш фирменный «Жигули»...
Разнонаправленным векторам силы,
чтоб не сорваться, нужны перерывы
– так представляют в мечтах полустанки
роль свою важную с гордой осанкой…
И меня на верхней полке тянет, разрывает: назад – Казанский вокзал, где новая любовь осталась… Вперёд – отпуск, дом, такое всё родное, щемящее… Не прошлое, нет! На целый месяц – настоящее…
Через полтора часа Инза, Ульяновская область – три четверти моих корней.
В детстве всегда просыпался на этой ночной станции, никак не мог понять – что там такого закопано? А перед Афганом узнал: прабабушка Катя в 1905 в Инзе провожала прадеда Андрея «на железку воевать с японцем». Представляю, как в народе любили это чихающее паром чёрное чудовище… Какой уж тут сон...
А ещё через час – Барыш. Вот, где я всегда спал без задних ног. Там перед войной бабушка Лена работала фельдшером в главной больнице, а дед Николай, по отцовской линии, работал на железной дороге. Может, и встречались даже случайно… А что – станция и больница – запросто…
И ведь всего в пяти часах езды их дети встретились потом, и вот он – я, еду легко вдоль да по той жизни… Оставалось немного им тогда подождать – 25 лет через войну и культ…
По обоим дедам рубануло – каждому своё начислило… А ещё через час – Сызрань, Куйбышевская область. В шестидесяти километрах от станции на берегу Волги в селе Усолье родился второй дед – ещё одна моя четверть, самая талантливая и фронтовая…
Обиделся на меня начальник штаба за то, что я через его голову о ценном караване доложил комбату напрямую. Имел я на это право в особых случаях... Вот и назначил он меня на вывод войск старшим крайней машины…
Хвост наш отсекли в Хайратоне перед мостом через Амударью на границе...
Не попали мы на главный митинг и парад в Термезе 18 мая 1988 года в связи с началом вывода 15-ой бригады специального назначения и всего ограниченного контингента Советских войск...
А рано утром отправили нас прямиком на станцию грузить, крепить технику…
Поезд тронулся, заскрипели под тяжестью старые платформы… Едем мы в теплушках, грустные, забытые…
Посмотрел на нас Тот, Кому должно Свыше, и улыбнулся…
Расступилась лесополоса. И огромное хлопковое поле, и поезд вдоль него – полукругом. А там женщины: 100? 200? Больше? – Не знаю. Встали они, распрямили спины... Белые платки скинули и давай ими над головами…
Прильнули мы все к проёмам… Машем кепками, панамами, руками… Друг на друга не смотрим – течёт по щекам – не останавливается… Так и стояли, пока не скрылись они из виду…
Никогда не забуду… Не на какие парады не променяю…
