И тут, наконец, Чулпан сначала подумала, и только потом начала говорить. На фоне летящих в обмен тапок она меня очень удивила. И, в отличие от Халкина, у которого Родина меняется как зубные щетки, начинающая задумываться Чулпан уже не вызывает уже стойких неприятных рефлексов. А впрочем, пока что сапоги одинаковые. Оба левые. Но...
Читатель, возможно, меня невзлюбит за эту статью и за изложенное здесь мнение. Но, я все постараюсь объяснить. И да... пока что я делаю всего лишь предположение... Тут только время все покажет. Но, предлагаю остановиться всем и присмотреться. Может быть, что-то в лучшую сторону меняется?
Кто не знает, - полгода назад Чулпан Хаматова заявила, что уже готова вернуться в Россию и даже встать на колени. Но, не видит в этом смысла. И, стоит признать, это на самом деле никому не нужно. Ни, пока ей, ни вообще нам.
А кто-нибудь вообще сомневался в незавидной теперь судьбе прекрасных и не очень актеров и артистов, которых мы любили, а они нас, как оказалось, нет?
После свободы и полного отрыва от всех оков Родины, после счастливой возможности высказать миру и Родине все, что она о нас думала, оказалось, что ее миссия там больше никакой быть не может. Да и ту, которая может, уже использовали и выбросили на помойку. Вряд ли Чулпан, уезжая, планировала именно этот исход!
Полгода назад Чулпан Хаматова начала задумываться о жизни своей бренной. И может быть, она даже бы и вернулась. Но, она слишком гордая для этого:
«Я и сейчас могу вернуться в Россию. Понятно, что я огребу сразу, но могу вернуться, встать на колени, сказать: «Я была не права». Но не хочу этого. Вернусь ли я? Я не знаю, боюсь думать об этом. А как встречаться с людьми, с которыми ты проработал такое количество лет? Слишком очевидно проведена черта, которую не обнулить. Поэтому сейчас для меня это невозможно», — рассуждает Хаматова в эфире латвийского радио.
И тут вдруг я слышу рассуждения здравого человека. В отличие от Халкина, ей неловко переобуваться. Она понимает, что дел уже натворила столько, что стало бессмысленным просить прощения. Ей стало стыдно смотреть людям в глаза... Народ, конечно, шутит, мол, жить (в другой интерпретации, жр-ть), захочешь, не так переобуешься! Но, тут я бы не стала поддерживать эти шутки.
Если, ранее насмехавшаяся над званием народной артистки, дама не допускала мысли о возвращении в родные пенаты, то с недавних пор в ее речах все чаще звучат фразы о неминуемом наказании. Дескать, приехать в Москву она может хоть завтра. Другое дело, что именно Чулпан надеется обрести в оплеванной ей вдоль и поперек России. Баснословные гонорары, которые в конечном счете так ее разбаловали, и народная любовь, остались в недавнем прошлом. Рассуждая о судьбоносном решении, знаменитость пришла к очевидным выводам об упущенном шансе.
Лично я увидела в этих ее словах осознание. Нет, не осознание своих ошибок. А осознание той судьбы, на которую она теперь себя обрекла. - А это именно то, что хотелось в них во всех увидеть!
Я, наконец, прочитала хоть в одном предателе человека. Человека, который все-таки умеет думать. И, признаюсь, в отличие от Халкина, который бессовестно, беспардонно, беспринципно в погоне за улетающими деньгами и благами, уже поменял тапки на лету, мне индивид, который понял, что потерял и чего больше не обретет, даже импонирует.
Я могу ошибаться, но в словах Чулпан все-же улавливается грусть и принятие.
Наш проститель всея Руси, Дмитрий Песков, всех готов принять и поцеловать. Вот прямо у входа, в аэропорту. А наш президент не будет устраивать охоты на ведьм (но он, не забывайте, рассчитывает на нашу сознательность). А вот с моей, глубоко ошибочной, возможно, точки зрения, если Чулпан осознала все, что наделала, то пусть возвращается. Нет, я не хочу видеть ее, театрально и униженно-подавленно стоящую на коленях. Ибо это будет означать жалкую продажу себя. Нет. Если она пытается стать человеком, то пусть входит тихо, стыдливо приоткрывши дверь и оставив при себе все свое осознание того, что она наделала и каких хороших людей она обидела. Пусть, если она на это действительно способна, поживет в спокойной тишине на Родине. Без ненависти, без ответных плевков (не надо, мы же не свиньи какие), но с потерями и с принятием и с вот этим глубоким пониманием всего.