— В этот раз я пропил полторы недели. Если не больше. Очнулся. Лежу в кровати, как медведь в берлоге: в шапке и в куртке. Очевидно перед этим куда-то выходил, раз одетый. Но ничего, блин, не помню. Совсем ничегошеньки. Провел по комнате мутным взглядом в надежде выцепить остатки алкашки. Ничего... Ничего нет. Очевидно выжрал все подчистую.
Попробовал встать. Руки и ноги словно не свои — дрожат, как осинка на ветру. Комната плывё-ё-ёт. Голова раскалывается, требует очередную дозу алкашки. Кое-как дополз до холодильника в надежде, что там что-то залежалось. На полке только кусок ливерки в налете от давности, как в шубе. То ли от увиденного, то ли от запаха… меня стошнило прямо на пол.
Облившись потом, едва добрел до кровати. Понимаю, что сейчас начнется отходняк. Чтобы хоть как-то оттянуть его наступление, надо обязательно принять на грудь! С трудом натянув ботинки и нащупав в кармане пару сотен рублей, едва пополз в магазин.
Первые пару глотков сделал прямо на крыльце магазина. Больше боялся: вдруг организм выкинет алкашку обратно. С трудом преодолевая рвотный рефлекс, сделал прямо из горла еще несколько глотков. Спрятав бутылку в рукав куртки (на дармовое много нахлебников найдется) пошвыркал домой. Показалось, что меня на время отпустило.
Снова дома достал бутылку и полстакана всадил. И опять же не раздеваясь завалился на кровать. Бутылку поставил рядом — вдруг не доползу. Спать. Надо отоспаться и прийти в себя.
Во сне вся нечисть пришла ко мне на чердак. Я отбивался руками и ногами. А они подталкивали меня своими противными рогами в спину в сторону котла. В последнее мгновение, когда уже висел над котлом, проснулся. Весь мокрый, потный... Удары сердца отдаются в висках и ушах. Огляделся. Я дома. Слегка отлегло.
Потянулся рукой за бутылкой. Оказывается, отмахиваясь от нечисти я ее повалил. Почти все вытекло. Хотелось взвыть от злости и обиды! Хоть ты лижи эту лужу с пола, который не видал тряпку полгода. Столько же, как и я женщину.
Да, что женщина. От меня все родственники отвернулись. Пил и дебоширил. Как только открывался «пьяный тариф», всем подряд названивал. С кем-то ругался, других посылал туда, где Макар коров не пасет. Начальника вообще обозвал дебилом. По итогу — ни начальника, ни работы теперь.
А сердце продолжало наращивать обороты. Еще чуть-чуть и все: умру или инфаркт точно будет. Во рту горечь и пересохло. Видно, печень сдает свои позиции. Воздуха не хватает. И это уже не в первый раз. Паника растет. Допился. Пытаюсь дойти до окна и грохнулся со всего маху об пол.
Слышу, как соседи начали судачить между собой — стены то тонкие, услышали грохот. Явно мои кости перемывают. Да и на улице не раз замечал косые взгляды в свою сторону — думают не понимаю, что осуждают меня со всех колоколен. Начинаю прислушиваться и кажется, что что-то шепчет со стены. Смотрю, ничего вроде бы нет, но я ясно слышу звуки. Душа горит, сердце замирает. Явно слышу перепады его работы.
Непроизвольно начинаю прислушиваться ко всему и присматриваться. Сколько так лежал — не знаю. Снова провалился в сон. Только на этот раз он был ещё короче.
На этот раз пришли умершие мои родители, к себе звали. Пытались воспитывать, я от них бежать, а за мной собаки. Отбиваюсь. Куртка уже вся в клочьях. Сейчас до тела доберутся. Когда кровь брызнула — слава богу проснулся.
Сердце выскакивает из груди. Огляделся вокруг: никого и ничего. Всё пропил: и семью, и имущество. Никому не нужен. И такая мысль пришла: что это за жизнь? Впору повеситься!!!
Зацепил бельевую веревку за карниз, встал на стул и спрыгнул. Вместе со сломанным стулом и слетевшим карнизом снова грохнулся на пол.
— Даже повеситься и то не смог. И впервые жалобно в голос заплакал. Нет, завыл. Как брошенный одинокий волк…
Наверное, от такой жизни все равно был конец близок. Правда сжалился сосед — сам когда-то пил так же, как и я. Взял на поруки, завтра ведет в лечебницу. Может поживем еще, попыхтим на этой земле. Как думаете?