Когда дым рассеялся, Маша выглядела несчастной. Но она почувствовала облегчение, оказавшись в теплом месте. Кровообращение улучшилось, и она почувствовала, как тепло возвращается к пальцам ног и носу. Окоченевшие пальцы оттаяли.
Гостиная была освещена камином и наполнена мягким оранжевым светом. Мария наконец-то смогла разглядеть старую антикварную мебель, которой ее отец наполнил дом. Она оглядела потертые, неорганизованные, захламленные полки. В углу стоял длинный книжный шкаф, когда-то заваленный книгами, где Мария проводила свои летние дни за чтением. У окна стоял старый рояль. В то время, несомненно, это был отличный рояль, когда-то отец играл для нее песни, а она подпевала.
Ее отец очень гордился этим домом. Ему было грустно видеть его сейчас. Два дивана были застелены белыми простынями. Маша хотела снять их, но поняла, что в комнате будет пыльно. Она подумала, что ее легкие не выдержат такое количество пыли.
Даниэль сидел на полу у камина и выглядел очень уютно.
Даниэль погрела руки у огня и сказала: "По крайней мере, у нас есть отопление. Но в доме нет электричества, и я наверняка вы не стали брать с собой фонарь или свечи".
Маша покачала головой. Ее чемодан был набит несерьезными вещами, ничего полезного, ничего такого, что ей действительно могло бы понадобиться здесь.
"Раньше у папы всегда были свечи и спички", - сказала она. - Он всегда был готов к любым неприятностям. Наверное, я ожидал, что там все еще будет полный шкаф полезных вещей, но по прошествии двадцати лет..."
Она закрыла рот, внезапно осознав, что произнесла вслух воспоминание о своем отце. Это было не то, что она часто делала, обычно она прятала свои чувства к нему глубоко внутри себя. Легкость, с которой она говорила о нем, потрясла ее.
"Тогда мы можем просто остаться здесь у камина", - мягко сказал Дэниел, как будто понимая, что Маша заново переживает какое-то болезненное воспоминание.
- Тут достаточно света и тепла. Хочешь чаю?
Маша нахмурилась. - Чаю? Как именно вы собираетесь это сделать без электричества?
Дэниел улыбнулся, как будто принимая какой-то вызов. "Смотри и учись". Он встал и исчез из огромной гостиной, вернувшись через несколько минут с маленькой круглой кастрюлькой, похожей на котел.
- Что это у тебя там? - спросила она с любопытством.
"О, сейчас ты попробуешь самый вкусный чай в своей жизни", - сказал он, ставя котел на огонь. "Ты можно сказать не пила чай, пока не попробовала его приготовленным на огне".
Мария наблюдала за ним с любопытством, отблески огня плясали на его чертах, подчеркивая их таким образом, что делали его еще более привлекательным. То, как он был сосредоточен на своей задаче, добавляло привлекательности. Маша не могла не восхищаться его практичностью, его находчивостью.
- Готово, - сказал он, протягивая ей чашку и прерывая ее размышления. Он выжидающе наблюдал, как она сделала первый глоток.
"Ого, этот чай действительно вкусный", - сказала Маша, наконец-то почувствовав облегчение. Холод пробрал ее до костей. Камин и чай начали спасать ситуацию.
Дэниел начал смеяться.
«Что?» Маша бросила на него грубый взгляд.
"Я просто еще не видел, как ты улыбаешься, вот и все", - ответил он.
Мария отвела взгляд, внезапно почувствовав смущение. Дэниел был так не похож на Рому, и все же ее влечение к нему было сильным. Может быть, в другом месте, в другое время она поддалась бы своей похоти.
В конце концов, у нее не было никого, кроме Ромы, в течение семи лет, и она заслуживала немного внимания, немного волнения. Но сейчас было неподходящее время. Не сейчас, когда все происходит, когда ее жизнь в полном хаосе и потрясениях, а в голове крутятся воспоминания об отце.
Она чувствовала, что куда бы она ни посмотрела, она видела тень отца; как он сидел на диване с юной Марией, она видела, как она прижимается к нему, и отец читает ей вслух; врывается в дверь, с огромной улыбкой до ушей, после того как обнаружил на блошином рынке какой-нибудь драгоценный антиквариат, а затем часами тщательно чистил его, возвращая былое великолепие.
Где сейчас весь этот антиквариат? Все статуэтки и произведения искусства, памятная посуда и столовые приборы времен Гражданской войны?
Дом не стоял на месте, застыв во времени, как это было в ее воспоминаниях. Время наложило свой отпечаток на него таким образом, о котором она даже не задумывалась. Очередная волна горя захлестнула Марию, когда она оглядела пыльную, захламленную комнату, которая когда-то была полна жизни и смеха.
"Как это место дошло до такого состояния?" - внезапно воскликнула она, не в силах сдержать обвинительный тон в своем голосе. Она нахмурилась. "Я имею в виду, ты же должен заботиться об этом, не так ли?"
Дэниел вздрогнул, словно застигнутый врасплох ее внезапной агрессивностью. Всего несколько мгновений назад они разделили нежный, трепетный момент. Через несколько секунд она уже доставала его. Дэниел бросил на нее холодный взгляд. "Я делаю все что в моих силах. Это большой дом. И он такой не один. А на это все есть только я один".
"Извини", - сказала Маша, немедленно отступая, ей ни капельки не нравилось быть причиной помрачневшего выражения лица Дэниела.
- Я не хотел на тебя наезжать. Я просто имею в виду...
Она заглянула в свою чашку и взболтала чайные листья.
"Когда я был ребенком, это место было похоже на что-то сказочное. Он был таким потрясающем, понимаешь? Таким красивым." Она подняла глаза и увидела, что Дэниел пристально наблюдает за ней. "Просто грустно видеть во что он превратился спустя время".
- А чего ты ожидал? - спросил он. "Он был заброшен в течение двадцати лет".
Маша печально отвела взгляд. "Я знаю. Наверное, я просто хотел представить, что этот дом не будет жестоко затронут временем. Что некое чудо сохранит его прежний вид".
Подвешенный во времени, как образ ее отца, который сохранился у нее в голове. Отцу все еще было сорок лет, он не постарел ни на день и выглядел точно так же, как в последний раз, когда она его видела. Но где бы он ни был, время повлияло бы на него точно так же, как оно повлияло на дом. Решимость Маши привести дом в порядок за выходные окрепла еще больше. Она ничего так не хотела, как вернуть этому месту, пусть даже незначительно, былую славу.
Может быть, если бы она смогла привести его в порядок, это было бы все равно что вернуть отца. Она могла бы сделать это в его честь. Маша сделала последний глоток чая и поставила чашку на стол. - Я очень устала, - сказала она. "Сегодняшний день тянется бесконечно".
"Конечно", - ответил Дэниел, вставая. Он быстро вышел, вальсируя, из комнаты и направился по коридору к входной двери, оставив Марию.
"Знай, что мне всегда можно позвонить, если вдруг тебе что-то понадобиться или окажешься в беде, Хорошо?"
"Спасибо, мне не понадобиться твоя помощь", - возмущенно сказала Маша. "Я могу сделать все сам".
Дэниел распахнул входную дверь, впуская внутрь бодрящий снежный вихрь. Он поплотнее запахнулся в куртку, затем оглянулся через плечо. "Гордость далеко тебя не заведет в этом месте, Мария: нет ничего плохого в том, чтобы попросить о помощи".
Ей хотелось что-нибудь крикнуть ему, поспорить, опровергнуть его заявление о том, что она слишком горда, но вместо этого она смотрела ему в спину, пока он исчезал в темноте, кружащемся снегу, не в силах вымолвить ни слова, ее язык полностью заплетался.
Маша закрыла дверь, отгородившись от внешнего мира и ярости снежной бури. Теперь она была полностью одна. Свет от камина в гостиной лился в коридор, но был недостаточно силен, чтобы подняться по лестнице. Она проводила взглядом длинную деревянную лестницу, исчезавшую в темноте. Она не была готова спать на одном из пыльных диванов, но ей пришлось бы набраться смелости, чтобы подняться наверх и оказаться в кромешной тьме. Она снова почувствовала себя ребенком, боящимся спускаться в заполненный тенями подвал, выдумывая всевозможных монстров и упырей, которые ждали там внизу, чтобы добраться до нее. Только теперь она была взрослой женщиной.
Она была слишком напуганна, чтобы подняться наверх, потому что она знала, что зрелище заброшенности было хуже любого вурдалака, которого мог создать ее разум. Вместо этого Маша вернулась в гостиную, чтобы впитать остатки тепла от камина. На книжной полке все еще стояло несколько книг - "Тайный сад", "Пятеро детей" она с удовольствием слушала, как отец читал ей эти книги. Но она не понимала, куда делись вещи ее отца? Они исчезли в неизвестности точно так же, как и ее отец.
Когда угли начали гаснуть, вокруг нее сгустилась темнота, соответствующая ее мрачному настроению. Она не могла больше терпеть усталость накопленную за этот непростой день. Пришло время подниматься по ступенькам.
Как только она вышла из гостиной, то услышала странный царапающий звук, доносящийся со стороны входной двери. Ее первой мыслью было, что какое-то дикое существо вынюхивает объедки, но звук был слишком четким, слишком обдуманным.
С колотящимся сердцем она бесшумно прошла по коридору и подошла к входной двери, прижавшись к ней ухом. Что бы ей ни показалось, что бы она не услышала, теперь этого звука не было. Все, что она могла слышать- это завывание ветра.
Но что-то заставило ее открыть дверь. Она открыла ее и увидела, что на пороге стоят свечи, фонарь и спички. Дэниел, должно быть, вернулся и оставил их для нее. Она схватила их, неохотно принимая его предложение о помощи, ее гордость была уязвлена. Но в то же время она была бесконечно благодарна за то, что кто-то присматривал за ней. Она отказалась от своей жизни и сбежала в это место, но она была здесь не совсем одна.
Маша зажгла фонарь и наконец почувствовала себя достаточно храброй, чтобы подняться наверх. Когда мягкий свет фонаря повел ее вверх по лестнице, она обратила внимание на рамы для картин на стене, изображения внутри них выцвели от времени, паутина, натянутая на них, покрылась пылью. Большинство фотографий были акварельными изображениями окрестностей - парусные лодки в озере, вечнозеленые растения в парке, но на одной был семейный портрет. Она остановилась, уставившись на фотографию, на изображение себя маленькой девочкой. Она совершенно забыла об этой фотографии, она поместила ее в какую-то часть своей памяти и заперла там на двадцать лет.
Подавив свои эмоции, она продолжила подниматься по ступенькам. Старая лестница громко заскрипела под ней, и она заметила, что некоторые ступеньки потрескались. Они были потерты от многолетних шагов, и ей вспомнилось, как она бегала вверх и вниз по этим ступенькам в своих красных туфлях.
Наверху, в прихожей, свет фонаря освещал длинный коридор - многочисленные двери из темного дуба, окно от пола до потолка в конце, которое теперь было заколочено. Ее старая спальня была последней справа, напротив ванной. Ей была невыносима мысль о том, чтобы заглянуть в любую из комнат. Слишком много воспоминаний было заперто в комнатах, их слишком много, чтобы она могла выпустить их прямо сейчас. И ей не очень-то хотелось выяснять, какие жуткие ползучие твари за эти годы сделали ванную своим домом.
Вместо этого Маша, спотыкаясь, побрела по коридору, миновав витрину со старинными украшениями, о которую она бесчисленное количество раз ушибала ногу, и вошла в комнату своих родителей. В свете фонаря Эмили могла видеть, какой пыльной была кровать, каким побитым молью стало постельное белье за эти годы. Воспоминание о красивой кровати с балдахином, которую делили ее родители, разлетелось вдребезги в ее сознании, когда она столкнулась лицом к лицу с реальностью. Двадцать лет заброшенности опустошили комнату.
Занавески были грязными и мятыми и безвольно свисали рядом с заколоченными окнами. Настенные бра были покрыты толстым слоем пыли и паутины, выглядя так, словно в них жили целые поколения семей пауков. Толстый слой пыли покрывал все, включая туалетный столик у окна, маленький табурет, на котором много лет назад сидела ее мать, намыливая лицо кремом с ароматом лаванды перед зеркалом туалетного столика.
Мария могла видеть все это, воспоминания, которые она похоронила за эти годы. Она не смогла сдержать подступивших слез, все эмоции, которые она испытала за последние несколько дней, нахлынули на нее, усиливаясь мыслями о ее отце, внезапный шок от того, как сильно она по нему скучала.
Снаружи шум метели усилился. Маша поставила фонарь на прикроватный столик, подняв при этом в воздух облако пыли, и приготовилась ко сну. Тепло от камина не проникало так далеко, и в комнате было холодно. В своем чемодане она нашла свою шелковую кофточку и поняла, что здесь от нее будет мало толку; ей лучше было бы надеть нелестные кальсоны и толстые носки для сна.
Мария откинула пыльное лоскутное покрывало и скользнула в кровать. На мгновение она уставилась в потолок, размышляя обо всем, что произошло за последние несколько дней. Одинокая, замерзшая и чувствующая себя беспомощной, она погасила свет фонаря, погрузившись в темноту, и плакала, пока не заснула.
Продолжение следует…
Сможет ли Мария привести дом в порядок за столь непродолжительное время? Или все ее надежды рухнут как и ее жизнь рухнула за эти дни?
Какие жизненные проблемы занесли Марию в заброшенный дом можете узнать в предыдущих статьях👇👇👇