Склонный к полноте брюнет в белой рубашке стоял у открытого окна и любовался вечерним Леманом*.
Из гостиной большое озеро в окружении гор казалось неземным сияющим сапфиром с идеальной гранью. Ближний ряд короны был живой, темно-зеленый, дальний - ледяной, с белыми вершинами, отражавшими в этот час розовое с позолотой солнце. В такой ясный вечер парящие в небе пики исчезали последними, когда внизу ночь уже проливалась в воду, зажигая по её глади свои огни.
Ещё недавно родительский дом в Шексбре, на "Балконе Лемана", был для молодого человека олицетворением избранности, причастности к этому великолепию, а теперь скорее напоминал старый флигель замка горы Бергес.
Высокий мужчина с седыми висками, красивым профилем, несколько великоватым носом, отложил журнал, встал с кресла. У музыкального центра он взял с полки тёмный конверт, бережно, едва касаясь пальцами, извлек виниловую пластинку, установил её в проигрыватель. Тонарм медленно опустился на вращающийся диск, и пространство гостиной, столовой, всего дома заполнилось полифонией голосов с космическим спецэффектом:
Это есть жизнь?
Или фантазия?
В лавине-оползне
Не сбежишь от реальности
Открой глаза
Взгляни в небеса - я там
Обычный парень, не надо симпатии
Вот пришел и ушел
Чуть вверх или вниз
Ветер вездесущий, это всё не важно для меня
Молодой человек у окна повернулся.
- Queen снова в моде?
- Богемская рапсодия великолепна! Бьёт все чарты, - улыбнулся отец и подошёл к сыну, - Морис уверяет, что в 75-ом она была написана в угоду юнцам, которые не хотели идти на войну в Индокитай.
- Прекрасные низкие частоты! - наслаждался звучанием младший. - Шефу дай волю, он всех поставит под ружьё. Вчера как ребенок - порхает, радуется, твердит: "В сентябре на выборах мы заберём Анголу у Советов".
- И подарим американцам. А лучше, арийцам, сбежавшим в ЮАР! - усмехнулся старший, - Его предок тоже тут порхал. С фразой "мы сохраним нейтралитет" готов был сдать любого. Тогда германская машина высилась вокруг как эти исполины. Дед хотел нас защитить, поэтому связался с большевиками.
- А ты в Пекине не прислушался к его словам, и наша семья потеряла слишком много, бизнес от конторы я не считаю.
- В молодости кажется, что упрямые старики всё усложняют, мешают новым идеям. Да и американские деньги по Плану Маршала исключали участие коммунистов. Частный капитал, растущий личный интерес - вот чем должны были стать наши добывающие компании, и позже стали. Я не сомневаюсь, они принесут плоды на эти берега! - отец посмотрел на гранатовые деревьев под окном, на виноградники по склону горы до озера. - Каждому поколению начертано своё, но это не мешает нам оставаться патриотами, - взглянул он на сына.
- Даже сейчас не можешь без пафоса, - поморщился тот, - наверняка и гранатовые деревья посадил не просто так, а как символ вечной жизни. Не забывай, что косточки олицетворяют страдания, их там много.
- Я помню Пекин, Анри, - продолжал старший, - ты не забывай о всех своих корнях. Твой дед мог противостоять даже Морисам. Его тройка два года держалась после провала Капеллы. Если бы не Даллес...
- Я люблю деда, но эта история всегда казалась мне легендой. Извини, в Бюро у каждого второго родственник в войну, не выезжая из кантона, выиграл Цитадель под Курском. Правда, теперь больше помалкивают.
- У него хватает заслуг помимо Цитадели. Мы с тобой оба много потеряли, - отец смотрел вдаль на французский берег, - Оставим этот разговор до лучших времён. Надеюсь, Рождество встретим вместе. Как там рейсы на Йоханнесбург?
- Из Франкфурта - два раза в неделю, - буркнул сын.
- Регулярность перевозок меня не интересуюсь, - улыбнулся старший, - французы интересней, я предпочитал Орли***, прямой на Киншасу, там до Луанды и на машине можно было добраться, - отец оперся правым локтем о край белого комода и, казалось, радовался молодым саженцам под окном.
- Люфт Ганзой дешевле, - сказал сын.
- Не помню, чтобы это имело значение, - усмехнулся отец,
- Приходится много летать. В первом классе у Боингов хорошие спальные места, стараюсь с дороги быть в форме.
- Странный крюк, чтобы выспаться. Ладно, как там Кармона?
- Ты же знаешь, давно нет такого понятия. Северная провинция, Уиже и всё, - сын оценивающе взглянул на римский профиль отца, на его песочную рубашку стиля Авиатор.
- Экзотика, местный каннабис. Всегда хватало ценителей, кто предпочитал разбитную Кармону чопорному Монте-Карло и даже новомодному Бейруту. Длинноногие ассимилядуш****, полагаю, никуда не делись, за красавиц баконго и тогда можно было остаться без головы.
- Теперь не принято хвастать, что пользуешься их услугами.
- Я жену брал с собой, - улыбнулся хитрый отец, - меня беспокоит, когда ты, наконец, решишь эту проблему.
- Вот наша женская половина! - обернулся сын на звук каблуков под музыку.
Эффектная дама в праздничном зеленом платье, с тонким бриллиантовым колье на шее, торжественно внесла к овальному столу фарфоровый поднос с супницей. Молодая брюнетка с прямым каре, в розовом комбинезоне на белую майку шла следом, держа в руках металлическую фондю.
- Увы, Анри, - здесь мы не половина, - усмехнулся отец, - кошка на их стороне, в доме это сила. Налу тоже за Савимби. Каждые три месяца орет про маоизм и революционную силу крестьянской деревни. Приходится травить каплями, не топить же весь этот интернационал.
_____________________
* Женевское озеро
*** Международный аэропорт под Парижем
**** Здесь: ассимилированные в португальских колониях африканки, мулатки
___________________
- Это, конечно, прогрессивно, - сказала Сара, - что у профессора политологии в Лозанне нет прислуги, но с годами начинает утомлять.
- Дорогая! Завтра мы останемся вдвоем, и я сам буду готовить для тебя топасы*, - глава семейства отодвинул для жены стул слева и влюблёнными глазами смотрел на её плечи и высокую прическу, а она гордо стояла рядом.
- Конечно лестно, Альберт, но рыба от шеф-повара в Ли Деке куда полезнее, и потом, я ещё могу себе позволить вторую порцию их парфе**, - она кокетливо огладила длинными пальцами линию бедра перед мужем и села на край белого стула с гнутыми поручнями.
- Мама, ты же всегда любила ванильное мороженое, - улыбнулась Валери
- Где мороженое, там и кошатина, - пояснил отец, - не вымерли ещё маргиналы, которые её едят, - Сара больше ни ногой в эти притоны, - скорчил он мину женоподобного аристократа.
- Панда! - обратилась Валери к брюнету, который делал вид, что нюхает чайные розы в вазе на буфете. - Бери корзинку с хлебом, и давай за стол! Пожалуйста! - села она на край стула, копируя осанку старшей дамы под её укоризненным взглядом. - Мама! Ну где ещё я им покомандую?!
- Яволь, Гана-Гаити! - усмехнулся старший брат, поставил хлеб между фондю и супницей и со скрипом сдвинул стул под собой.
- Шаса Эдельвейс! - объявил отец. - Отменное! Урожая прошлого 91-го, южный склон Бергес! - из кувшина с серебряной крышкой в виде петушка он разлил по бокалам прозрачную жидкость. - Анри, положи в бокалы замороженных черешен, мы теперь не держим льда!
- Мне пять! - обрадовалась Валери!
- Прошт! - поднял бокал отец.
- Прошт! - дружно поддержали его семья за столом, и каждый с удовольствием сделал глоток прохладного вина.
- Надеюсь, мехлсупе*** с ветчиной, - хитро улыбнулся Анри, вооружившись столовым прибором и салфеткой.
- Конечно, - ответила Сара, - и мука обжаренная, как ты любишь.
- Спасибо!
- Даю установку! - низким голосом сказал Альберт. - С каждой ложкой супа я вживаюсь в образ по легенде...
- Папа! - посмотрела на него с укором дочь. - Буддисты практикуют установки по утрам. Не за столом вовремя ужина, а на рассвете, сидя на полу, на пятках... Это, скажу тебе, больно.
- Жаль, что не с бокала Шасы нам открывается дорога в Лхасу. Могу сесть по-турецки на стуле, - улыбнулся отец и склонил голову к жене, - Сара, ты не будешь возражать?
- Мне не нравится, - сказала Валери, - что по легенде у меня нет родителей, - как тебе такое пришло в голову?! - Она посмотрела на маму, ожидая поддержки.
- А кто сказал, что это моя идея?! - Альберт перевел удивлённый взгляд с дочери на жену и наткнулся на маску самурая.
- Дорогой! Ты допускаешь, что это могла быть не я, а какая-то другая женщина?! Дора?! Люси?! Кого ещё ты любишь вспоминать? Скажи им всем, что только через харакири! Пусть пишут кровью иероглиф “живот”, а потом “резать”, и не путают с сэппуку - там иероглифы наоборот!
Младшие прыснули от смеха над родителями, безупречно сыгравшими разговор двух сёгунов.
- Папа! - подхватила тему Валери. - Я конечно знаю, что Дора и Люси были мужчинами, но студенток в записной книжке не стоит шифровать агентурными именами из энциклопедии - маму не проведёшь.
- Анри! - возмутился отец. - Ты заступишься, наконец, за меня? Или я так и буду - один, голодный, отбиваться от трёх якудза? Кошка хвостом уже связывает мне ноги. Ты видел помпон у нашей Налу? Чирлидерши в университете о таком даже не мечтают. Студентки... Какие студентки?! Последняя, кто была в моей записной книжке на пересдачу - Рашель. Её дочери уже двадцать - обрати внимание, сын! Она живет в нижней деревне, за водяной мельницей.
- Папа, я знаю Полин. Она всегда так пристально на нас смотрит. Надеюсь, не сестра?
- Бунт на корабле! - положил ложку глава семейства, пытаясь удержаться от смеха.
- Я не в восторге, отец, - сказал Анри, - что в Африке мне изображать боса, брить чёлку, ходить с кожаным лбом, носить бриллиантовые запонки - бред! За них в Йоханнесбурге нож к горлу приставят в такси, до выезда из аэропорта. Ты знаешь, что за такое творчество в Бюро тебя зовут Шекспиром?!
- Саботаж. Измена. Провал шефа. Всё это не так уж страшно, если как следует усугубить хорошим белым. Прошт! - отец был доволен детьми и их дерзостью.
- Прошт! - поддержала его семья.
- Не буду скрывать, мои дорогие, кое-что в ваших инструкциях я видел! - Альберт убрал на угол стола суповые тарелки, свою и у Сары, снял крышку с фондю, потянул носом сырный запах и перевёл взгляд на детей, глубокие морщины на его лице улыбались. - Работать профессионально в мелочах - крайне важно. Легенда должна быть изящной как поэма, тогда в неё захочется поверить. На первый взгляд, что там эти русские летчики, стоит ли ломать копья? Но пройдет время, кто-то из них поступит в академии - летные, дипломатические. Мы должны знать потенциал каждого, раз уж железный занавес убрали, и нам предстоит с ними работать. Задание пустяшное, риск минимален - студенческая практика. Хотя... Сейчас они всем смотрят в рот, но так будет не всегда. Не забывайте, русские честолюбивы, эмоциональны, любят капустный суп, фельдмаршала Суворова и сиротские песни, - отец сделал жалобное лицо, - для Валери вжиться в легенду будет не сложно: Альпы, Чертов мост - всё под рукой. Дело за малым - пойти на теоретические жертвы. Нет родителей? Боже - нет лишних вопросов! Тема предков становится неловкой, всегда можно попросить её сменить, даже всплакнуть. Она всегда мешает. Кстати, как тебе Достоевский? Он важен.
- “Идиота” прочитала с удовольствием, - Валери улыбнулась, - если бы меня отправили не в Анголу, а Санкт Петербург прошлого века, я бы влюбилась в автора.
- Уж он бы точно не устоял, - сказала Сара.
- В уголовника? В запойного любителя рулетки? - потешался Альберт. - Маловероятно! Он же в Висбадене проигрался в пух и прах, залез в долги...
- И тут же написал ещё один роман, - заступилась мама.
- И теперь беллетристы в Европе трепещут перед этим каторжником, - ухмыльнулся Анри, - заметьте, что в моей легенде - ни слова о любви к этому русскому.
- Дорогие мои! - сказал счастливый отец. - На азиатский манер - тост! Желаю, чтобы ужин в родительском доме питал вас светлыми воспоминаниями и придавал духовных сил. А мы с Сарой будем ждать вас на Рождество - прошт!
- Прошт! Прошт! - подхватили дамы.
- Кампай!****- рубанул им Анри. - И чтобы река обмелела! Так бы сейчас сказала моя мама.
_______________________________________
* закуски к спиртным напиткам
**замороженные взбитые сливки с наполнителями
*** мучной суп
**** До дна!(китайский)
______________________________________
Вечер на земле
После ужина семья в гостиной ждала, когда Валери соберётся в дорогу.
Отец с сыном бок о бок развалились на терракотовом диване. Сара притихла с закрытыми глазами в вольтеровском кресле. Легкий ветерок трепал штору у открытого окна, и казалось, эти тканные цветы на альпийском лугу баюкали вечернюю зорьку.
Белая дверь в углу щелкнула, отворилась. Дочь в джинсовом костюме с чемоданом предстала семейству. Её загар стал мягче, черты выразительнее, каре было безупречным, а глаза блестели грустью скорой разлуки. На плече висела синяя сумочка с обезьянкой на застёжке, в левой руке Валери держала пробковый шлем. Она приставила его к макушке набекрень.
-Voila!*
Родители бросились к дочери.
- О! Этот аромат натальной сливы*, я не спутаю ни с чем на свете! - обнял её отец. - Сто раз уколешься шипами, Сара, прежде чем насладишься вкусными плодами, - смотрел он мокрыми глазами на жену и часто моргал.
- Альберт, сколько можно про твою ужасную африканскую сливу?! - протиснулась она к дочери, обняла, а потом надела ей на шею золотую цепочку с кулоном профиля Нефиртити. - Вчера купила. Мне кажется, тебе очень идёт!
- Странный запах, - хмыкнул брат, крутя в руках переданный ему пробковый шлем, - ты что вылила сюда флакон Шанель № 5?
- Прошу, Анри! - возмутилась Сара. - Даже не упоминай этот чудовищный парфюм! Он запрещён в нашем доме - воля свёкра. Ты же должен это помнить?! - она с недоверием посмотрела в его глаза.
- Чем же вам не угодила старушка в черном платье? - прищурился брюнет с прямой чёлкой.
- Дед был возмущён правосудием! - сказал Альберт. - Он демонстративно перестал ходить в парк в Лозанне, после того, как встретил её там на скамейке. В газетах тогда было на первых полосах: "Коко отбывает ссылку по решению трибунала. Шанель содержит барона фон Динклаге". В отчётах Бюро Ха этот её любовник, офицер Абвера, проходил как Воробей. Раньше мы видели её в Париже в отеле Риц. Она любила выйти с сигаретой на балкон, а внизу были нацистские флаги.
- Тяжело, когда ссылают в Лозанну, - снисходительно улыбнулся Анри, - но сейчас, кажется, можно простить влюблённых - сорок лет прошло.
- Женщин, которых обрили наголо за связь с немцами и водили по Парижу, я не виню, а её пусть Бог простит! - сказала Сара. - Она выгнала на улицу без всякого пособия четыре тысячи француженок! Тоже мне, великая дочь своего народа.
- Когда началась оккупация, мне было десять, - сказал Альберт, - нас спасло швейцарское гражданство отца, мы быстро уехали, но я застал длинную очередь в немецкой форме рядом с нашим домом. Много позже, когда изучал экономику, узнал, что в сороковом году для увеличения спроса Коко нашла интересное решение - закрыла производство, заодно снизила издержки по содержанию склада. Её появление на увеселительных мероприятиях вместе с фон Динклаге было отличной рекламой продукции, и та очередь была за духами номер 5. Солдаты вермахта для женщин в фатерлянде смели всё. А каламбур "моя frau предпочитает шинель", который появился в Рождество под 41-ый год, отец терпеть не мог, он до сих пор задыхается, если чувствует запах номерного парфюма.
- А вот Воробышку, Эдит Пиаф, поклонники простили всё! - не унимался Анри, буравя глазами отца, будто он и был самым рьяным её сторонником. - Концерты в немецких борделях, гастроли в Германии! Кто в оправдание придумал ей легенду, что она вызволяла французских солдат из концлагерей? - Чушь! - он замолчал, казалось, Анри сейчас обвинит отца, что и эту легенду придумал он, но отступил, сменил тон. - А на старушку Коко дамы обиделись в её же платьях?! По мне, так она была заложницей имени, спасала бренд - многие поступили бы так же.
- Имя и бренд, Анри, не одно и тоже!- Альберт был расстроен, что в день отъезда дал сыну втянуть их в такую неприятную дискуссию. - Очень надеюсь, что никому больше не придется жить в отелях и борделях с черными знаменами у входа. Давай закончим перемывать кости покойным дамам! - улыбнулся он через силу.
- Анри! Тебе не нравятся папины пластинки? Причём здесь мой цитрус-мандарин от Анник Гуталь?! - не выдержала Валери. - Может, тебе и мамин Ван Клиф надоел?! Когда женские духи бьют парням в мозг, некоторые напрочь перестают соображать!
- Что ты, Гана**- Гаити? First*** для нас святое! - надменно бросил смутьян, подхватил ручку чемодана и первым вышел из дома.
Он остановился внизу на брусчатке и ждал, пока выйдут остальные.
- Анри! - пытался смягчить ситуацию отец. - Уж на что дед непримирим ко всякого рода пособникам, и то, когда узнал, что Коко выделила деньги на содержание дряхлого Шеленберга, сказал: "В наше время это поступок".
- У начальника внешней разведки столько было на Коко, что он всю жизнь мог держать её за одно место! - опять взялся перечить взрослый сын, и на его лице светилась эта новая всезнающая гримаса. - Хорошо, - снизошёл он, - будем считать Дом “Шанель” достался братьям Вертхаймерам закономерно. Их отпрыски в Женеве вполне довольны. У меня не укладывается в голове, почему Пиаф не уехала к любовнику в Америку.
- Анри, у тебя претензии к Пиаф? - съязвила Валери, - Или к отцу с дедом за то, что они не добыли для тебя кусок чьей-нибудь империи? Мама, проводите меня до станции! На поезде я через час буду на вокзале Корнавин! Там в аэропорт короткий переход.
- Валери! Зачем так нервничать? Ничего же не случилось! - сказала Сара. - Мужчины умничают, решают, кто из них больше отыскал скелетов в женских шкафах и будуарах. Смотри, какой чудесный вечер!
- На новой машине, Валери, вдоль озера - сказочно! - уговаривал её отец, - Быть с тобой ещё час - счастье! - Альберт решительно направился в гараж.
- Я бы тоже с вами! - Сара обняла дочь, - но Анри... Видишь, в каком он состоянии.
Отец выехал из гаража на вишнёвом Саабе 9000.
- Чуть-чуть бы посветлее - и настоящий Феррари! - взял себя в руки и как ни в чём не бывало улыбался молодой человек в белой рубашке.
- Сара выбрала этот цвет к платью на день рождения, - со вздохом облегчения подхватил новую тему Альберт и открыл багажник.
- Через час у меня поезд на Франкфурт, - подошёл к сестре Анри с виноватой улыбкой, щелчком задвинув ручку чемодана, - до встречи в Луанде.
- Так и не заедешь в Люцерн к деду? - обняла его Валери.
- Не в этот раз, сестрёнка. Его альтерсхайм**** совсем уж не по пути. Он крепкий старик, надеюсь, покатаемся ещё на лыжах в Рождество.
- Всё-таки, родители! - c иронией обратилась дочь. - Почему дед сбежал на немецкое озеро?
- Местные пансионаты ему не по душе, - развел руками Альберт, - в них не столь патриотично поют гимн.
- Конечно, - усмехнулся сын, - старым антифашистам всё не так, а прислугу подавай немецкую.
- Анри, а может через Женеву? - предложил Альберт, обняв сына.
- Хочу провести этот вечер на земле! - задержал он в ладони руку отца. - Люблю ночной скорый - до самой темноты родина: Берн, Базель, - а самолет - сразу чужая сторона.
- Береги себя, Валери! - поцеловала её Сара. - Присматривай там за ним! - кивнула она на Анри. - Звони! Пристегнись! А то знаешь, как Альберт гоняет?!
______________________________
* Вот так!
* Запах напоминает цветущий мандарин.
** Гана - на местном наречии - предводитель воинов
*** Женские духи от Van Cleef and Arpels
**** Пансионаты в Швейцарии для состоятельных престарелых граждан
____________________________
Мустанг и камень
Двигатель новенького Сааба работал как часы. Валери села на переднее пассажирское и легонько захлопнула дверь. Двойной щелчок был не многим короче июльского выходного в родительском доме. Светлый салон обнял запахом кожи и отцовского одеколона. Под правой рукой в дверце она нашла и нажала кнопку - стекло поплыло вниз. Мама в зелёном платье стояла в метре, на брусчатке и, поджав губы, держала себя за локти. Её ладонь сверху неуверенно вздрагивала, словно она боялась раньше времени помахать дочери на прощание. Валери подняла руку и ощутила её тепло - пальцами на расстоянии.
- Всего три месяца, - прошептала она.
Сара не услышала, а скорее прочитала слова дочери по губам, она заулыбалась, закивала головой. Автомобиль тронулся. Подступивший к горлу комок не давал Валери оторваться от окна. Какое-то время она так и ехала: перед глазами мелькали белые штакетины забора, сквозь них расплывались ряды виноградника с зелеными листьями, молодыми гроздьями. Из-под моста темно-вишневый Сааб выехал на трассу и за пять секунд набрал сотню.
- Я не верю, что если на крышу поставить монетку на ребро, завести двигатель - она не упадёт, - нарушила молчание Валери.
- Это был рекламный ход, - ответил Альберт, - когда появились первые модели, авиационный концерн хотел подчеркнуть свою исключительность, - он подумал минуту, потом спросил, - мы оба знаем, почему Анри так себя вёл?
- Орал, как придурок, - ответила Валери, - чтобы стенографистка Зои не мучилась, работая с пленкой.
- За столом он нас поддержал. План работал. Мне кажется, Сара поверила.
- Что в Анголе страшнее всего без родителей ходить с бриллиантовыми запонками? Да ну, папа, глупая была затея. Мама всё равно будет переживать не меньше.
- Это я переборщил с тостами, вот его и понесло с “кампаем, чтоб всё пересохло”.
- Папа, ему совсем не жаль её больного сердца.
- Ты действительно там у них завалила полиграф?
- Давай скажем точнее: я сделала это намеренно, и меня не допустили на последний тест.
- Жаль, Валери. Пройти такой отбор! Два года учёбы... Твои навыки стрельбы никогда не вызывали сомнений! - сетовал отец.
- Папа, давно уже тир и полигон все аналитики сдают первым делом.
- Погоди, как же он сказал? - Альберт на мгновение задумался, припоминая точную фразу сына. - “С моста в Гудзон спихнула новый Форд Мустанг с моими ключами от Парк-авеню”.
- Анри не может без аллегорий, - хмыкнула дочь, - весь в тебя. Папа, какой Манхеттен?! Он что? На Мустанге собирался выкрасть Горбачёва вместе с его Нобелевской премией? По другому там апартаменты не купить. Да и какой от них толк, если работать в Африке? А после мне ближе водяная мельница в нижней деревне, а из машин нравится Лексус. Он никогда не знал моего вкуса. Пусть скажет спасибо - теперь никто не помешает его великой карьере - американцы не любят семейственность в одном управлении. Не знаю, как было в твоё время и пять лет назад, когда он учился, но сейчас по окончанию курсов автоматом переходишь в их подчинение. Я понимаю, что без поддержки в Африке нельзя, - наше Бюро меня вполне устраивает.
- Были случаи, что американцы присылали повторный вызов, - пожал плечами отец, он еще надеялся, что дочь передумает, - по крайней мере, знай, Валери, я всегда на твоей стороне.
- В тюрьме было занятие, там я познакомилась с коллегой, в общем-то хорошей девчонкой, и поняла, папа, что никогда не захочу на её место, а исключить это другим способом было невозможно. Их приглашения меня не интересуют.
- Значит ты у нас как дед - гордая птица. В 45-ом американцы ему простили отказ от сотрудничества. А он им бомбардировки Дрездена и Хиросимы - нет. А в 46-ом сдали как пособника коммунистам за отказ работать с лесными братьями во Львове. За ним прямо домой пришли два парня, и по дороге он от них ушёл. Мне потом сказал, что просто договорился. Больше я не спрашивал, надеюсь, они не сильно пострадали. Год был в бегах, и вдруг за него заступились англичане. Оказалось, в 44-ом его тройка отправила им координаты, где во Франции немцы монтировали орудие для обстрела Лондона, новейшее с дальностью 160 километров. Туда сбросили пятитонную бомбу, немецкая чудо-пушка не успела сделать ни единого выстрела. Месяц деду, конечно, пришлось отсидеть в тюрьме. Потом в шкафу, как он говорил, в ожидании на должность. А в 50-ом наши срочно открывали посольство в Китае, и его взяли - не было шифровальщика такого уровня.
- Для Швейцарии это хорошо, - улыбнулась Валери, и они с отцом какое-то время ехали молча.
- Ты в Бюро не первый день, - сказал Альберт, провожая взглядом указатель правого поворота на Лозанну, - старайся не брать частные заказы. Я поговорю с Морисом, он любит подставлять молодёжь, если нет контроля со стороны американцев или англичан.
- Как в "Модной шляпе" у Коко с Черчиллем? - улыбнулась Валери.
- Нет! Там, как раз, всё завалили профессионалы! - Альберт шутливо задрал подбородок вверх, демонстрируя свою причастность к этой когорте. - Не стал сегодня развивать тему при Анри: не сомневаюсь, Пиаф что-то замышляла. Я знаю этот тип женщин: авантюризм, горящие глаза, желание сыграть по крупному на сцене. Эдакие дилетантки Мата Хари. Не понимают бедняжки, что ставка - жизнь.
- Авантюристов-дилетантов, папа, и среди мужчин хватает. В разделе по психологии есть занятия, как их подставлять и прикрываться... Зато теперь мне не нужно с американским дядей согласовывать парней, - рассмеялась Валери, - по-моему отлично. Папа, почему ты не женился на Рашель? - Славная соседка, прекрасный виноградник, шале. Или на ком-то из своих студенток? Ну, не верю я, что в университете не было интересных девушек, и ты все молодые годы ждал китаянку или православную еврейку из Бейрута.
- Отличная тема, - рассмеялся отец, - значит теперь я могу надеяться на знакомство с родителями Жана?
- Боюсь, папа, теперь для Бартеза американцы меня не согласуют. Бог с ними. Представляю, как ты, молодой профессор в Лозанне перебирал: “У этой нос не тот, у этой уши…” - расскажи! - Эта француженка, а эта итальянка - фи! - смеялась дочь на правом сидении автомобиля.
- Понимаешь, Валери, браки свершаются на небесах!
- Конечно! Эту фразу я весь день хотела услышать, - закивала Валери.
- Да, её придумали мужчины, - продолжал со смехом Альберт, - чтобы не признаваться самим себе - никого в этой жизни они не выбирают, даже маму! А дальше просто - студентки Лозанны делятся на два подвида. Первый - с преобладанием тестостерона - девушки спортивные, прямые, подходят и говорят: “ Я тебя выбрала - ты мой!” И мужик, если слабый, всю жизнь потом страдает, руки заламывает, а как напьётся, лезет под стол, бьётся головой об ножку: “Я не виноват! Мне её подсунули!” Второй - с наличием трехзначного IQ, я называю - “клан случайных”. Парень как бы невзначай видит её профиль, или что-то пикантное, а она его не замечает. На второй день она уже спиной поближе, чтобы феромоны от её головы пробили ему нос, при этом девушка громко доказывает правоту подругам и задорно смеётся. Потом желательно повторить всё на футболе и на дискотеке. Тогда в его мозгу соединятся судьбоносность и случайность, и он, король учебной группы и потока, разгадал всё первым. Тут парень найдет слова! Тут уж он и выбрал! А выпьет, бьёт себя в грудь, дескать, сам искал - сам нашёл! Как скажу, так и будет! Ну, и тому подобное.
- А ещё девушки с высоким IQ встречаются в Пекине и в Бейруте. - невесело сказала дочь. - Папа, почему ты никогда не рассказываешь про маму Анри?
- Никто не спрашивает.
- Я серьёзно.
- А серьёзно, Валери, тяжело вспоминать, особенно при наших, кто остался дома. Сара и сейчас ревнует к Джу, хоть никогда её не видела. Наверное во многих семьях так, вторые жены недолюбливают первых, даже если те ни в чём не виноваты.
- А Анри? Мама сразу нашла с ним общий язык? В Гане он был хорошим братом, заботился, играл со мной, но был слишком послушным. Вы всегда ставили его в пример.
- Он не был паинькой, - сказал Альберт.
- Ты его наказывал? Шлепал, как меня за жевательную резинку, которую я стянула в лавке?
- Ты сочиняешь, Валери, - улыбался отец, - не было такого.
- Так я и поверила, что ты забыл.
- Сара считает, что с детьми нужно договариваться, убеждать. Она всегда справлялась. Я не спорил, ведь и сам, пожалуй до Бейрута, был продуктом женского воспитания. Помню в Париже решил сорвать занятие по фортепиано. Учитель фрау Кински пришла после завтрака, а я перевернул табурет и давай изображать танк с рычагами, а на её призывы громче рокотал двигателем. Мама за руку приволокла меня на кухня, закрыла за собой дверь, сказала: ”Танкист! Прибью на месте, если сейчас же не начнёшь заниматься фортепиано!” И ты знаешь, я считаю, в моей жизни это была самая убедительная фраза.
- Молодец бабуля! - рассмеялась Валери, кивая головой. - Ты сегодня сказал, что тебе было десять, когда началась оккупация. И я вспомнила свой день рождения в десять лет. Ноябрь, красные листья. После Ганы прошёл год - целая вечность, у меня, наконец, появилась подруга. Помнишь Лиз? Вы с мамой подарили мне красивое платье и туфли, дед - шахматы. Он очень хотел, чтобы я с ним сыграла. Был прекрасный стол, а я всё ждала подарка от брата… Ему было почти семнадцать. Анри вечером зашел в мою комнату и протянул картину - настоящую, деревянную, наверно маслом. Я обрадовалась, бережно положила её на подушку. Там в тропическом лесу к небу возвышался огромный валун с иероглифами, красными и белыми. Анри ткнул пальцем в центр на красный, сказал: “Это моя мама Джу”. Я рассмеялась, думала - игра. Потом он ткнул ниже на белый иероглиф, сказал, что это он - так пишется Анри, что, если он умрёт, то я должна поехать в Китай, найти этот валун и перекрасить его имя в красный цвет. Я сразу отказалась. Он разозлился, больно сжал мне руку, прошипел сквозь зубы: “Ты живёшь только потому, что умерла Джу, а я не могу прийти к маме даже на могилу. Ты поедешь!” С тех пор, если он орёт, кого-то ругает, как правило девушек и женщин, я всё жду, он скажет эту фразу: “Ты живёшь, потому что умерла Джу” и “ты поедешь”.
- Все эти годы ты знала о их родовом камне и не сказала мне ни слова?! Уважаю твою стойкость... Значит Сара была права, подозревая у Анри в юности склонность к суициду... А про жизнь в Китае я собирался рассказать, да всё откладывал - наверно, прятал голову в песок, - Альберт замолчал, крепко сжав руль; машина на хорошей скорости держалась полосы, он очнулся: - Знаешь, Валери, возвращаясь к бракам, которые свершаются на небесах. Своего человека на этой земле узнаешь сразу. Критическая масса двух получастиц взорвётся, и жизнь перевернётся с ног на голову. Всё, к чему шёл, стремился до этого, изменит смысл. Все события из прошлого, радостные и горькие, будут важны лишь потому, что привели тебя в это место и в это время. Так было у деда в Париже с Софи. Так повторилось у меня с Джу, а потом с Сарой, в Пекине и Бейруте. Каждый отец для своих детей мечтает о Женеве и Нью Йорке, а я с недавних пор молюсь на Африку. Жаль, что каждое новое поколение в нашей семье отдаляется от Лемана. "Мы ищем себя на краю вселенной", - сказал бы фантаст. Грустно, но в этом заложен какой-то смысл.- отец на секунду задумался, - Всё-таки, Валери! Какой тест в Вашингтоне ты не сдала?
- Обыкновенный, - вздохнула дочь, - подозреваемого нужно было разговорить спецсредствами на время.
- Но ведь медицина! - ухватился словно за соломинку Альберт. - "Сыворотку правды" применяют давно!
- Фанатики, папа, на случай допроса зубрят короткую легенду и даже с изменённым сознанием твердят её до посинения, как мантру. Теперь с ними работают по-новому.
- А может, Валери, задача у экзаменаторов другая? - всегда спокойный Альберт нервничал, - И они снова ищут женщин, склонных к пыткам?
Пекин. Начало
- Я надеялся, что подробностями тех лет будет интересоваться Анри, - заговорил отец, когда дорожный указатель отмерил до аэропорта Куантран 20 километров, - а он вопросов не задаёт, лишь утверждает истины. Для меня, Валери, всё началось в 53-ем. Так и бывает: уходит в землю или в мавзолей очередной вождь, и история раскручивает новый маховик. Сейчас никто и не вспомнит, что Сталин возглавлял Мировое движение большевиков, или, если угодно, коммунистов. На этот пост не выдвигали тори и виги, демократы с республиканцами, как ты понимаешь, тоже… Он сам распустил Коминтерн - союзники требовали, условие открытия второго фронта, а послевоенный Коминформ был уже не то. Смерть Сталина давала шанс вбить кол в их единство. Ну! Риканы (америкэн) не могли такого упустить! А моя юность просто пришлась на тот период.
- Роль личности, папа, никто не отменял, меня в этом не нужно убеждать, - сказала Валери, - за два года я насмотрелась на тех, кто не пустит историю на самотёк.
- Иногда мне кажется, наша работа - это такое многоборье: шахматы, охота на лис и биатлон, - усмехнулся Альберт, довольный своим сравнением. - Приходилось тебе видеть, как в жару из перелеска выскакивает команда лыжероллеров с винтовками за спиной и по асфальту мчит наперегонки? Есть в этой картине что-то несуразное. В прошлом году в Австрии снимал на Кэнон их массовый забег. Должен сказать, у нас с тобой отличная оптика. Куда деваться, подбираем кандидатов для конторы, а заодно хотим знать парней, кто будет нас рассматривать в прицел. Много там собралось хитрых журналюг.
- Да, - покачала головой Валери, - Морис любит биатлонистов, особенно тех, кто так и не поднялся из второй десятки.
- Это объяснимо: они старательны, покладисты. А ведь тогда в Савойе на штрафном кругу я не случайно обратил твоё внимание на Жана Бартеза, - с нежной улыбкой посмотрел Альберт на дочь.
Пекин. Июнь 1953 года
В служебное кафе на территории посольства ворвался запыхавшийся молодой человек с пышной шевелюрой, высоким лбом и с распростёртыми объятиями двинулся к лысоватому мужчине за столиком у окна. Следом в дверь заглянул весёлый парень в жилетке.
- Я же говорил, Альберт, что в 8-30 Роберта Амману можно с уверенностью найти только здесь. Не стану мешать. Моё почтение, господа!
- Спасибо, Георг! - повернулся к нему молодой человек с римским носом, выразительными скулами, и крепче обнял отца.
- Не ожидал! Сюрприз! Вот Софи обрадуется! Садись! - отодвинул старший Аммана стул для сына. - На завтрак здесь отличные сырники и куриные медальоны в соусе.
- Успею ещё перекусить! Хочу увидеть маму.
- О! Её раньше двенадцати не жди. У женщин сегодня долгожданная вылазка на Ванфуцзин - улица - рынок. Советник-посланника, мы тут смеёмся: наш шеф протокола, как Симмонс у Трумэна, по такому случаю две Победы заказал, такси. Как бронетранспортёры эти русские машины - стальной лист - 2 мм, - отец левой рукой показал просвет между большим и указательным пальцем. - На рикшах веселее, местные в очередь стоят, но наши дамы ни в какую - воспитание не позволяет. Минутку, Анри. Анн! - обратился пожилой мужчина в серой тройке к румяной официантке в белом фартуке. - Повтори, пожалуйста, курицу, сырники и чай, как мне! У нас остановишься? - повернулся он с улыбкой к сыну.
- Да, первое время поживу в посольстве, Георг обещал устроить, потом будет видно, - ответил Альберт, скинув дорожное пальто на спинку стула.
После завтрака оба Амманы по коридору прошли в западное крыло, где находились апартаменты сотрудников посольства.
- Давай по чашечке хорошего кофе! - предложил отец. - Софи всегда держит про запас, у меня ещё полчаса до дежурства.
- С удовольствием! Сбегаю вниз за чемоданами. Подарки для вас с мамой, в том числе съедобные.
- С этим успеется. Рассказывай, как добрался?
- Через Тегеран. Оказалось, неплохой маршрут, Дугласы летают. С Дели опять какие-то заминки.
- Тибет делим! - невесело улыбнулся Роберт. - Ну а с назначением как? Срок, должность?
- Как пойдет, отец, - неожиданно замялся сын, - похоже, первая пятилетка тут всерьёз затронет интересы угольной компании Мориса. Да и политическую систему местную нужно править, развивать в нужном направлении, минимизировать влияние Советов - похоронить, наконец, в головах усатого вождя, не сразу, конечно. В Китае всё нужно делать неспеша, с оглядкой на историю. Должно получиться, я всё-таки профессор политологии - Лозанна! - усмехнулся сын. - Справлюсь.
- Понятно, - улыбнулся отец, - значит, ты теперь по линии Мориса. Я с таким трудом соскочил с неё, так он нашёл способ не менять фамилию в отчётах.
- Предложение мне показалось интересным, - ответил Альберт.
- Читал я ваш “План психологического использования смерти Сталина”, и финансы с грифом уже в кассе. Всё думал, кого же пришлют под такую кучу денег? Значит, тебя - смешно! Ничего в этой жизни не меняется. Нет! Государства, даже континенты меняются, друзья и враги тоже. Связь нашей семьи с Морисами не меняется. Подцепить меня на крючок через сына - великолепная идея. С чего думаешь начать?
- Со студентов, с общедоступных фактов: Швейцария в борьбе с Гитлером помогала русским, Китай в войне потерял людей больше, чем Советы. Нет сейчас более достойного лидера для коммунистического движения, чем Великий Кормчий, а там разберёмся.
- До войны так называли Сталина, - усмехнулся отец.
- Что это меняет? Он в мавзолее не возражает.
- Да! Ребята Трумэна преподнесли сюрприз.
- Отец, американцам нужен наш нейтралитет и связи здесь в Китае.
- Удивительно! Человек, который с детства мечтал работать тапёром в борделе, у них запросто - президентом, и ведь открыто похваляется этим - демократия! - Роберт Аммана ходил по комнате из угла в угол.
- Отец, мы - патриоты! - убеждал сын. - Служим своей стране. Это временный симбиоз.
- Нет, Альберт, это скрытый закон большой кассы: она знает, кому принадлежит и на кого работает!- Роберт указательным пальцем проткнул воздух сверху вниз. - Ей плевать, кем мнит себя нанятый кассир!
Отель Президенте
В Луанду Валери прилетела в понедельник 3-го августа.
Аэропорт Куатру де Феверейру встретил прохладно. Накануне шёл дождь, и спускавшиеся по трапу пассажиры были не в восторге от мокрых поручней и луж на бетонке.
Таксист анголец на старом Мерседесе с достоинством поблагодарил девушку за пять долларов, которые он получил скорее за маршрут от аэропорта вдоль залива Луанда Бей, чем за несколько минут в пути. Пританцовывая, он похвастал свёрнутой купюрой перед носом швейцара, молодчика с ехидной рожей - учись, мол, студент.
В отеле “Президенте Луанда” чернокожая девушка на ресепшен мило улыбнулась.
— Чемодан скоро будет в номере, а Вы, мадмуазель, ещё успеет на завтрак “шведский стол”, он включён в стоимость проживания.
Гостья с удовольствием последовала совету: в большом светлом зале из множества закусок она выбрала апельсиновый сок, тарелку с жаренными в кожуре бананами, чашку кофе и направилась по проходу вдоль белоснежных скатертей к столику у окна.
Немолодой мужчина в парусиновом костюме, вошедший в ресторан минутой позже, взял для завтрака те же блюда, тарелку с папайя и ананасом и проследовал за девушкой в светлом костюме с темным каре.
— Вы позволите, мисс? — остановился он в двух шагах от неё, все столики рядом были свободны.
— Конечно! — Валери ничуть не удивилась, лишь улыбнулась и пригласила незнакомца рукой напротив.
Его смеющиеся морщины напомнили ей отца, когда он затевал что-то лукавое. Мужчина был того же роста, крепкого телосложения, вёл себя непринуждённо, или профессионально.
— Тимоти Барроу, — представился джентльмен.
— Валери.
— Замечательно! Извините, рискую нарваться на взбучку, но не хочу сегодня завтракать в одиночестве. Возьмите папайя! Или вот, отличный ананас — на бананах в Африке далеко не уедешь.
— Спасибо, с утра много не ем.
— Я Вас ещё в аэропорту заметил. Мы с помощником Сессну зачехляли, Вы рядом по трапу спускались.
— Учились в Оксфорде? — деланно серьёзно спросила Валери.
— Нет, конечно! — рассмеялся Тимоти. — Ничего не могу поделать с этим школьным произношением. Здесь я пилот из Виндхука, многие меня так называют, а родился в Лондоне. Дома сыро, врачи летать запрещают, а в Намибии климат превосходный. Не поверите, стал совершенно другим человеком — люблю Африку, а европейцев встречаю — радуюсь, предлагаю перебираться сюда, пока есть вакансии. Скажу по секреты, — он понизил свой мягкий баритон, — молодые женщины со старого континента у нас тут на вес золота.
— А меня уверяли, что на вес алмазов, — улыбнулась Валери, разделывая банан ножом и вилкой.
— Конечно, конечно! — простодушно развеселился англичанин. — Многие согласны на чёрное золото, но это на любителя. Я человек консервативных взглядов, ценю европейскую красоту — Вы уж меня извините. В Анголе сейчас сумашедшие перспективы — и я здесь. Хотя... Многое бы отдал, чтобы вернуться в Ливан тридцать лет назад... Увы, молодость за горизонтом без возврата. Тот Бейрут все называли Новым Парижем. Чудесное было время, — англичанин уткнулся в тарелку, заправляя вилкой в рот банан и папайю, — Вы бывали в Ливане?
— Пока нет.
— Ну что Вы?! Обязательно нужно посмотреть. Один Баальбек чего стоит — Атлантида! Потерянная цивилизация. Храм Юпитеру. Храм Вакху. Развалины, конечно. Ученые до сих пор спорят, как люди передвигали столбы и плиты весом в 300 тонн и почему не делали их меньше.
— Наверное, они хотели запугать пришельцев, сразу пустить им пыль в глаза, — предложила версию Валери.
— Отличная мысль! — изумился пилот из Виндхука. — А у меня на этот вопрос никогда не было внятного ответа.
Валери пила кофе и загадала, что дальше он вспомнит про фестиваль в Баальбеке и про молодую певицу из Бейрута. Сосед напротив продолжал.
— Знаете, Вы удивительно похожи на исполнительницу Сару Фарух. О! От неё все были без ума. Да нет, глазам не верю — просто одно лицо! Она исчезла в финале конкурса в 63-ем... А я хотел признаться ей в любви. Не судите строго, мне было двадцать пять. Случайно, Вы не…
— Нет, нет, — поспешила всё отрицать Валери.
— Вам никто этого не говорил?!
— Вы первый.
— Удивительны дела твои, Господи! Кто-то скажет: жизнь прожита — двое сыновей, оба взрослые. Но с Вами хочу дружить. Извините! Спешу, пора на аэродром. Вот моя визитка. Двухмоторная Сессна и надёжная транспортная компания всегда к вашим услугам. Надолго в Анголу?
— Три месяца. Пару дней в столице, потом на север, в Уиже, по линии Комитета помощи беженцам.
— Да Вас сам Бог послал! Там же отличная полоса! Я буду Вам очень полезен. У меня лучшие цены от ЮАР до самого Магриба! — светился от счастья командир легкого двухмоторного самолёта. — А для сотрудников ООН каждый второй рейс бесплатный.
— Ну что же, рада знакомству! — Валери встала из-за стола и смело протянула руку, Тимоти Барроу поднялся одновременно и бережно протянул свою крупную ладонь. — Визитки нет, но Вы всегда найдете меня через представительство UNHCR в отеле, здесь на четвёртом этаже, если захотите, — одарила его улыбкой девушка, словно из прошлой жизни.
Рейсом на Уиже
В понедельник шеф безопасности Анри Аммана застрял в Йоханнесбурге на переговорах по логистике гуманитарных грузов. События в Анголе, между тем, требовали от руководства UNHCR незамедлительных действий. У представителя Комитета помощи беженцам в северных провинциях Жана Бартеза среди белого дня неизвестные лица сожгли джип. Это было неслыханное безрассудство - кусать руку кормящую, первое нападений на ооновский автомобиль с начала миссии, то есть почти за год.
Буато Фурнье, руководитель офиса на четвёртом этаже гостиницы Президенте Луанда, после обеда влетел как ураган из Мексиканского залива, швырнул пиджак на стол и на ходу, потрясая в воздухе клочком бумаги, только что полученным факсом, зачитал его присутствующим дамам, делая многозначительные паузы после каждой фразы: “В целях безопасности представитель UNHCR укрылся на вилле международной организации “Доктора без границ”. - Всё! - кричал он, словно это был конец света или провал ооновской миссии. - Всё! Без транспорта мы бессильны! А Мадлен Олбрайт прибудет со дня на день!
Валери в джинсовом костюме, с непроницаемым лицом сидела на кожаном диване и не мешала офисному клерку, левой рукой вцепившемуся в узел галстука на шее, душить себя. Имани, кудрявая темнокожая девушка в легком зеленом платье за компьютерным столом, сопровождала путь начальника широко распахнутыми глазами, сильно ему сочувствовала и, кажется, была готова на всё: заплакать, встать на защиту шефа грудью и так далее.
- Хорошего мало, - сказала Валери, - но разбираться нужно на месте. В Луанде я теперь совершенно бесполезна. Закажите мне билет на ближайший рейс в Уиже.
- Да, но я же не представил Вас шефу безопасности, мадмуазель Комтесс! - вздохнул с облегчением Фурнье. - Вдруг у него для Вас особые поручения.
- Мне говорили, что Анри Аммана гибкий руководитель, - ответила Валери, - надеюсь, он поймёт. В конце концов, это моя зона ответственности.
- Приказ-то я подготовлю. Но длительный перелёт, Вы же прибыли только что, утром! Вам следует отдохнуть с дороги. Сходите в город. В крепости Сан Мигель, рядом, открылся музей, если Вас, конечно, не смущает переворот в африканской стране глазами большевиков, - посмотрел на неё льстивым взглядом пухлый француз в золочёных очках, - в таком случае, - принял он благородное решение после некоторой паузы, - за билетом для Вас, мадмуазель Комтесс, я съезжу лично!
Интересный субъект возглавляет офис в Луанде, - с улыбкой размышляла Валери, поднимаясь в свой номер на девятый этаж, - Фурнье тоже от Мориса? Или всё-таки Директорат внешней безопасности (Франция)? Знает, что Анри мой брат? А про Бартеза? - Ну это вряд ли! Adieu. Не могу я тут слоняться с вами из угла в угол, когда Жан в беде. Всё. Новая задача. Забыли про Бюро и Мориса.
Через два часа посыльный снизу принес в номер билет ангольских авиалиний. Как Валери и предполагала, это был утренний рейс на вторник. Она решила прогуляться по вечернему городу к океану, хотя, понимала - не безопасно.
В начале августа темнело быстро. Улицы украсилась огнями. Вся прибрежная полоса залива Луанда Бей была расцвечена неоном, гирляндами фонарей, словно жемчужными ожерельями, стократ отражавшимися в зеркале ночной Атлантики. Валери не ожидала от ангольской столицы такого электрического расточительства. Видимо, местные элиты устали от гражданской войны или привыкли не обращать на неё внимание.
Подвалы многоэтажных домов по пути к набережной зазывали ритмичной музыкой на дискотеки. У дверей толпились ангольцы, парни старались перещеголять девушек вычурными косичками. Они бросали надменные взгляды в сторону заезжей гостьи с прямым каре, одиноко бредущей под уклон в сторону залива.
Валери, казалось, их не замечала. Она вдыхала солёный воздух океана, её сердце учащённо билось, оно стремилось к Жану в прошлое.
Там, после зимних соревнований в Савойе, они не расставались. А в конце лета пришёл вызов на учёбу... “Дело - прежде всего! - сказал Альберт. - Не переживай. Мы его в обиду не дадим. Подумаешь - два года. В масштабах одной человеческой жизни - ничто. Проверишь его чувства”. Словно её собственные для отца не имели значения...
Как он теперь в Уиже?! - В крови? Избит, весь переломан? - Известно только - жив! Save the Lord!
Утром в аэропорту Куатру де Феверейру Валери обратила внимание на высокую блондинку с короткой стрижкой в похожем джинсовом костюме. В очереди на посадку та среди первых поднялась по трапу в Дуглас. Из тридцати пассажиров на откидных сидениях вдоль обшарпанных бортов они оказались две белые девушки и, конечно, сели рядом. Доктор Катя хорошо говорила по-английски и готова была расцеловать Валери - так эта русская была рада попутчице и знакомству.
- Нас в Уиже шесть женщин: мы с Ниной в муниципальном госпитале; три испанки - “Доктора без границ" Рамона и две Мари, у них прекрасная одноэтажная вилла; немка Хелена из ЮАР управляет отелем “Пере Эстреллас”, ей муж помогает; ты - седьмая! Здорово! Помощь беженцам по линии ООН? Какая ты смелая! Сумасшествие!
Катя была переполнена эмоциями, много говорила, часто закатывала красивые глаза. О лучшем информаторе Валери даже не мечтала.
- Да. У нас на прасо (на базаре) вчера сожгли автомобиль. Это ужасно! Там постоянно что-то происходит! Поймают вора с поличным, налетит толпа, на первый раз кисть отрубят и врассыпную. Полиция не вмешивается. Родственники потом к нам его в госпиталь тащат - лечите, русские доктора! Так что, всех воришек в городе мы в лицо знаем, и смех и грех! Я в детский центр в Луанду за аппаратом Илизарова летала. Мальчишку к нам вчера переломанного привезли, машина его чуть насмерть не задавила. В Уиже не разбираются, превысил скорость или нет. За ребёнка машину сожгут обязательно. Водителю бока намнут. А если насмерть - в горящую машину и сунут! Этот вчерашний, говорят, хотел откупиться маисом, у него в багажнике четыре мешка было. Родственники нам всё рассказывают. Народ баконго этим не купишь. У них те ещё законы! - склонилась высокая блондинка к уху Валери, прячась от любопытных глаз, жутких ангольских белков в полумраке Дугласа. - Говорят, в низовьях Конго жили только каннибалы!
Валери была под большим впечатлением от соседки, но признаваться новой знакомой, что водитель сгоревшего джипа был её парнем, не хотелось.
Слава Нзамби
На эшелоне Дуглас пару раз чихнул, нерешительно затарахтел моторами, изменил тональность и опустил нос. По салону прокатился взволнованный ропот.
- Ну и где наш стюард? - возмутилась Валери, отвлекая внимание Кати. - Где объявление о температуре в аэропорту прибытия? Где мой кофе, наконец?
- Где хотя бы томатный сок? - поддержала её доктор и полезла в сумку под сиденье, достала два маленьких тетрапака с винтовыми крышечками и предложила соседке на выбор.
Валери взяла апельсиновый, Кате остался томатный. Девушки быстро разделались с содержимым упаковок.
- В Уиже воровства практически нет, чемодан не отнимут, как в ЮАР, а вот оставленную вещь могут посчитать общественной запросто, да и гражданская война в джунглях продолжается, так что и в городе нужно смотреть в оба, - сказала доктор, запихивая ногой сумку глубже под сиденье.
- Пристегнитесь, мэм! Спинки кресел - в вертикальное положение, мэм! - шутливым басом выдала Катя, склонив голову влево к соседке.
В этот момент Дуглас провалился, уши заложило. Маленькая холодная рука Валери оказалась во власти теплых ладоней Кати на её коленях. Так мама в детстве брала над ней шефство перед пешеходным переходом или на платформе вокзала. Валери улыбнулась. Хирурги женщины во всех ситуациях решительны. То, что Катя не анестезиолог и не медсестра, она не сомневалась. Блондинка и брюнетка, обе в джинсовых куртках и штанах, они привлекали внимание остальных пассажиров. В полумраке салона десятки глаз смотрели на них, словно молились. Валери вслед за Катей выпрямила спину и изобразила гордый уверенный стан и профиль. Ну что, паства низовьев Конго! Согласитесь! Боги женщины намного дружелюбней.
Посадка была на редкость мягкой. Дуглас по рулежкам к перрону трясло сильнее, чем на полосе, но пассажиров теперь было не остановить, они сорвались с места на выход с вещами.
- Если тебя вдруг не встретят, поедем ко мне, - сказала Катя, откинувшись к жёсткой спинке сиденья, закинув ногу на ногу, - город маленький, разберемся. Разве это давка? - пояснила она ситуацию у выхода из самолета. - Никто даже на голову ни к кому не лезет, как вчера, перед вылетом в Луанду.
Валери улыбнулась и кивнула в ответ. Наконец и девушки спустились по трапу. Внизу хрупкую металлическую конструкцию придерживали два крепких ангольца, служащих аэропорта.
В Уиже было солнечно, градусов 25 по Цельсию, куда приятнее, чем в Луанде. Расстояние между городами небольшое, двести километров, но в чаше возле гор было уютнее.
На перроне у стеклянных дверей одноэтажного здания аэропорта суетились довольные пассажиры и встречающие. Буря эмоций захватила тех и других. Народ перекликался напевными возгласами, пританцовывал на ходу.
- Ангольцы боятся самолётов, - Катя с улыбкой повернулась к Валери, - а на борт лезут, толкаются, прилетят и как пробка из бутылки, будто их всех замучила клаустрофобия, потом вот радуются как дети, восхваляют Нзамби, богиню загадок и плодородия Земли. Некоторые источники утверждают, что он бог, но верховный Нзамби Мпунгу взял его в жёны. В африканской теологии с мужским и женским сильно запутано.
- Спасибо, Катя! Без тебя я бы тоже боялась этих самолётов, - сказала Валери с благодарностью..
- Наш Амбуланс! - замахала кому-то впереди Катя, приподнявшись на цыпочках, разглядев его над баулами и сумочками на головах ангольских женщин. - Идем! повела она подругу влево от перрона к парковке.
Через минуту русская доктор уже обнимала невысокого мужчину с бородкой и глубоко посаженными глазами. На фоне ярких, пестрых ангольцев, в своих однотонных брюках и рубашке тот выглядел как выцветший холст, даже волосы, скрывавшие уши были под единый беж.
- Мой муж Павел, водитель-анестезиолог, медбрат-акушер, - шутливо представила его Катя.
- Валери! - с улыбкой протянула она ему руку. - Искренняя поклонница вашей жены.
- Неожиданно. Павел. Рад. Спасибо. О! А это кажется Вас ждут! - улыбнулся он, указав рукой на открытый джип чуть в стороне, напоминавший дальнего родственника Виллиса, за рулем которого сидела смуглая девушка с короткой стрижкой и почти индейской внешностью, а рядом жгучая брюнетка с длинным перманентом. - Наши красавицы испанки Мари и Рамона, “Доктора без границ”.
Они втроём подошли к джипу.
- Девочки, хай! - помахала им Катя. - Поздравляю! Нас уже семеро!
Испанки радоваться не спешили. Они сдержанно выползли из авто, что-то пробубнили себе под нос и изобразили приветственный ритуал щеками.
- Ждём в гости! - пожала плечами Катя, обняла Валери, и они с мужем направились к Мерседесу Амбулансу.
- Что это за новая поклонница у моей жены? - на ходу поинтересовался Павел.
- Из Швейцарии, по линии комитета помощи беженцам. В самолёте сели рядом, на посадке пили сок и молились пращурам.
- Это считай уже родственники! - усмехнулся муж. - Надо же, и такое неприятие со стороны испанок. Теперь это и нам плевок в душу. В Африке, на чужом континенте? Удивлён. Может, вековая вражда? Не припомню я что-то войн между ними, - шутил Павел, помогая жене забраться на пассажирское место в старый мини бас, - у Испании с Бельгией, с Голландией - понятно. Даже в живописи можно найти подтверждение, имперское влияние.
- Много вы, мужчины, смыслите в женских войнах, - улыбнулась Катя, - Она же, я понимаю, приехала вместо этого засранца из UNHCR. Того самого, что вчера на машине ребенка сбил, по чьей милости я дважды за сутки летала на довоенном бомбардировщике. Слава Нзамби! Вернулась.
- С такой набожностью ты скоро у всего госпиталя станешь фавориткой, а там, глядишь, и религиозным лидером провинции. Испанки-католички уже не в счёт.
- Ладно-ладно, в следующий раз сам полетишь в Луанду. Что же получается, если Жана вышлют - Рамона останется одна, две Мари, ещё и Валери… Нет! Одного я тебя в Уже на ночь больше не оставлю.
- Согласен с тобой полностью, - рассмеялся Павел, усаживаясь за руль, - Возбужденный радиационный фон сильно влияет на сексуальные завихрения. У Николаича с Петром и то глаза горят, но на большее... Разве что отбиваться вместе, спиной к спине, если докторши захотят нас силой в свой полиандрий захватить. А что? Ты видела у кого они на прасо чай покупают? Так что - всё может быть.
- Ага, щас, размечтался! Это Яра тебе напела. Она мне про этот чай с каннабисом все уши прожужжала. Не люблю я растаманов. Не дай бог накурятся и за руль! Хорошо, что Бартеза вышлют. Давно пора! Николаич говорит: не известно, чем он тут занимается, но не беженцами точно.
- Кому - кому, а Николаичу давно про всех известно, - улыбнулся Павел, выкручивая руль вправо за шлагбаумом из аэропорта.