//Блажен, кто посетил сей мир / В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие / Как собеседника на пир// (Тютчев)
Юрий Нагибин – один из моих любимых писателей. Он дружил, общался, был близко знаком со многими знаменитостями – литераторами, художниками, музыкантами. Его книги (повести, рассказы, воспоминания) хочется не только читать, но и перечитывать. Как он сам признается, и я его хорошо понимаю, давались ему эти воспоминания тяжело. И он отказывался их писать по заказу, и его обвиняли в сухости и равнодушии. На самом деле – НЕТ!. Эти люди, о которых он писал, были ему слишком близки. Он писал о них с сердцем, а это многое значит. Сплошные нервы. Выдающийся пианист Генрих Густавович Нейгауз был его близким другом. Он принадлежал к числу тех, в присутствии которых, как признается Нагибин, его как будто расшибало громом. Слишком значительным было его появление в жизни Нагибина.
При первой встрече с Нейгаузом в ЦДЛ Нагибин был удивлен, что великий музыкант оказался «крошечного» роста, держался до надменности строго, и глаза у него были сердитые. В последующих встречах, дома и в гостях, Нейгауз был раскован и расположен к окружающим. Удивление Нагибина, на мой взгляд, странное, -- мы бываем разными в разных обстоятельствах, с разными людьми. Редко один и тот же человек одинаков во всех своих проявлениях. Это я знаю и наблюдаю часто, даже на себе. Бывает, что быстро попадаешь на общую струну, возникает чуткое взаимопонимание - интерес друг к другу, и не хочется расставаться. Я иногда думаю, сколько же «своих» людей мы теряем в сутолоке жизни, проходим мимо друг друга.
Знаменательная встреча случилась через много лет. В доме Асмусов Нагибин знакомится с великим Нейгаузом, который отличался не только неповторимой манерой игры, но и ярким характером. В его репертуаре были Скрябин, Шуман, Бетховен, Шопен! Генрих Нейгауз является основоположником мощной московской фортепианной школы, выпускниками которой стали знаменитые исполнители: С. Рихтер, В. Крайнев, Э. Гилельс, С. Нейгауз, А. Любимов, Я. Зак, В. Горностаева, А. Наседкин. Нейгауз не боролся за технику исполнения, а учил проникать в суть произведения, проживать его.
Вернусь к встрече в доме Асмусов. И хочу сказать не о технике и манере музыкального исполнения, а о литературе. Нагибин был представлен Нейгаузу, но тот не обратил на него внимания, т.к. был равнодушен к «неизвестным величинам». Нагибин хотел уже ретироваться, но вдруг услышал имя Андрея Платонова и взрыв восторженных похвал. А это имя многое значило для Нагибина. Его потрясло, что Пастернак и Нейгауз любят Платонова, с восторгом говорят о нём. И между ними пошел разговор фразами из Платонова. «А это помните? А это помните?». Я знаю, такой обмен любимыми фразами сближает необыкновенно. «Это самый лучший способ говорить о литературе» (Нейгауз). «Только так можно найти собрата» (Пастернак).
Нагибин думал, что Андрей Платонов с его «чисто русской крестьянско-мастеровой маетой будет несовместим со сложным дачно-городским миром Пастернака». Но вот ключевая фраза Нагибина: «Я не догадывался, что оба они пребывают не в уезде и на полустанке, а уже в вечности».
//А ночью, правда, нет ничего страшного? (ГГ. Нейгауз – Платонов)//
Эта перифраза из Платонова стала паролем последующих встреч Нагибина и Нейгауза.…