Лето одна тысяча пятьсот двадцать седьмого года выдалось столь же жарким, как и предыдущее. Изнывая от жары, дворяне старались как можно больше времени проводить на свежем воздухе. Хотя в замке было гораздо прохладнее, духота стояла страшная. Не проходило и дня, чтобы одна из красавиц фрейлин не упала в обморок. Только Катерина, которой по-прежнему было запрещено покидать свои покои, вместе со старыми приятельницами томилась в душных комнатах.
Даже преданная ей Элизабет Болейн находила, что характер ее госпожи сильно испортился в последнее время. Если поначалу опала Генриха заставила Катерину собраться и проявить качества. коими так гордились Трастамара, то теперь она полностью смирилась со своей участью, радуясь лишь тому, что Анна уговорила возлюбленного позволить той встречаться с Мэри.
В начале июля Генрих без предупреждения явился в покои Анны, изрядно напугав Джейн, совсем не готовую увидеть, как гобелен на стене распахивается, и из-за него выходит король.
Сама Анна была напугана не меньше, когда, проснувшись от чьего-то настойчивого взгляда, вместо юной подруги увидела перед собой Генриха.
- Ты так сладко спала, - он был совсем близко. Анна ощущала его дыхание на своем лице. Он мягко коснулся ее щеки нежным поцелуем. Его пальцы лениво перебирали спутавшиеся черные волосы, обрамлявшие заспанное личико девушки. – Когда-нибудь, каждое утро мы будем вместе, обещаю тебе.
- От кардинала нет вестей? – спросила Анна. По тому, как исказилось лицо Генриха, она все поняла без слов. – Ничего, уверена, это лишь оттого, что он прилагает все усилия.
- Будем надеяться. Теперь, когда Папа потерял так много денег и земель, богатство Англии должно подтолкнуть его к решительным действиям .
- Дай Бог, - она приподнялась, тщательно прикрываясь одеялом, но Генрих, коим прежде владела страсть, теперь же отвел взгляд в сторону.
С того дня, когда Анна просила у него за королеву, отношение к ней короля снова изменилось. Эта доброта и желание помочь собственной сопернице напомнили Генриху о тех письмах, что поддерживали его на протяжении длительной войны. Какое же успокоение несли они в себе. Его Болейн была невинной в той же степени, сколь и развратной, и это кружило Генриху голову.
К тому же он видел, как меняется к ней отношение при дворе. Теперь она была не просто очередным увлечением монарха, как до нее Мэри, но его второй женой, которая пользовалась почетом большим, чем Катерина. Чарльз, чья супруга откровенно выказывала поддержку опальной королеве, преображался, стоило только Анне оказаться в одном с ним помещении.
В том, что развод неминуем, никто уже не сомневался. Карл, племянник Катерины, разорвал долгую помолвку с принцессой Мэри, давая тем самым всему миру повод говорить, что даже всесильной Испании не дано остановить Генриха. Она утратила веру, и до того, как Катерина была признана вдовствующей принцессой Уэльской, а Мэри бастардом, Карл отвернулся от обреченных родных.
Слово оставалось за Папой, но от Уолси не было ни строчки. Генриху только и оставалось, что ждать проклятое письмо и молиться, чтобы это ожидание не продлилось долго.
- Я хочу тебе кое-что показать, - прерывая мрачное молчание, пару минут спустя произнес король. - Боюсь, сегодня весь день я буду слишком занят, так что поспешим. Я буду ждать тебя в гостиной. Но не копайся - терпеливость не моя добродетель.
Коснувшись поцелуем ее лба, Генрих вышел. Не желая оставлять короля в одиночестве, Анна отказалась от помощи Джейн, велев той развлекать Генриха беседой. Звать иных фрейлин ей сейчас не хотелось - приход возлюбленного был так приятно похож на встречу с супругом, что Анне не хотелось возвращаться к реальности, позволяя дворцовым правилам нарушить эту тихую идиллию.
Она и не представляла, как сильно взволновало Джейн присутствие Генриха. Сидя перед ним на кресле, она молчала, не в силах найти тему для разговора и связать слова вместе. Генрих улыбался. О невинности Джейн Сеймур любили судачить юноши. Наивная, нежная, покрывающаяся ярким румянцем при грубой штуке, она была столь редким цветком в саду разврата королевского двора, что невозможно было не очароваться этим. Так сам Чарльз, не обращая внимания на тот факт, что Генрих был его шурином, не раз говорил, что рано или поздно сорвет этот цветок.
Впервые действительно видя Джейн, Генрих с любопытством разглядывал ее, удивляясь тому, как соответствует ее характеру внешность. Волосы ее были пшенично-русыми, светлыми, так не похожими на волосы Анны, ресницы и брови едва различимыми на молочно-белой коже, а светлые голубые глаза взирали на него с ужасом и восхищением разом.
Анна никогда на него так не смотрела, разве только в первые дни своего пребывания в Уайтхолле, когда его присутствие приводило ее в трепет. Как же он скучал по этим дням. Эта маленькая дерзкая девчонка Болейн, приобретя вес при дворе, расцвела, превратилась в прекрасную женщину, сильную, независимую, яростную. Какая же насмешка судьбы, что черты Трастамара, коих он не нашел в Катерине, были столь очевидны в его возлюбленной.
И вместе с тем подобная перемена несколько тяготила короля - ему нравился тот трепет, который охватывал ее, стоило ему нечаянно коснуться ее кожи, или бросить взгляд в ее сторону.
Теперь не Анна, леди Сеймур испуганно улыбалась, не в силах взглянуть в глаза монарху. Ее стеснение приводило Генриха в веселое расположение духа. Он снова чувствовал тебя грозным Гарри, как в шутку его некогда назвал Франциск, более того, им овладело желание стереть раз и навсегда эту девственную стыдливость, наполнить ее собой, и заставить дрожать от куда более сильных чувств. Это желание оказалось неожиданно сильным. Генрих поднялся со своего места, и Джейн испуганно вскочила следом за ним.
- Скажешь Анне, что я буду ждать ее в саду, - бросил он через плечо, поспешно удаляясь. Уже полгода он не был с женщиной, чего не бывало с Генрихом лет с четырнадцати, когда отец подарил ему на день рождения фрейлину матери, обучившую юного принца всем премудростям физической любви. Стоило выбросить мысли об этой мышке прочь из головы. Он король, он должен владеть собственными чувствами.
- Гарри! - Генрих резко остановился, встречаясь взглядом с Саффолком. Только этот проклятый негодяй на правах зятя и лучшего друга смел обращаться к нему по имени. - Раннее утро, а ты выходишь из покоев Болейн? - улыбнулся Чарльз. - Мне стоит тебя поздравить?
- Иди к черту! - беззлобно выругался Генрих. - Этот убл*док Уолси смерти моей хочет!
- Это будет что-то новенькое, - Брэндон доверительно склонился к своему другу. - Еще ни одного короля Англии не убивал его член.
Генрих разразился громовым хохотом. Он хлопнул Чарльза по плечу и они продолжили путь вместе.
- Как у тебя дела с Марией?
- Я все еще изменник за то, что не поддерживаю ее в отношении к Анне. Но это дает мне прекрасную возможность для того, чтобы задерживаться в чужих спальнях. Тебе бы тоже не помешало.
- Знаю, - буркнул Генрих. - Все дело в ней, в Анне. Если она узнает...
- Два дня не будет с тобой разговаривать, - отмахнулся Чарльз. - Послушай, она умная женщина, и как всякой умной женщине ей присущи амбиции. Она не откажется от трона теперь, когда корона практически у нее в руках. Ты свободен в своих решениях. В конце концов, король ты или нет?
- Я хочу, чтобы сегодня вечером ты привел ко мне девушку, - решился Генрих. У него во рту пересохло, стоило словам вырваться наружу, и, будь его собеседник кем-то иным, король бы забрал их обратно. Но не сейчас. Лицо герцога расплылось в улыбке.
- И кого же?
- Леди Джейн Сеймур.
- Джейн? Решил попробовать девственницу, раз с Катериной не удалось? - усмехнулся мужчина, но, стоило ему поймать взбешенный взгляд короля, он оборвал себя на полуслове. Чарльз слишком хорошо изучил своего друга, чтобы понять, когда тот гневается.
- Ее приведут к десяти, если пожелаешь.
- Хорошо. Думаешь, Анна не узнает?
- Думаю, ей не будет вредно понять, что у короля не может быть одной женщины. И чем раньше она это осознает, тем лучше для всех.
- Ты прав, - задумчиво кивнул Генрих.
К тому времени, когда Анна спустилась вниз, он уже успел закончить разговор с Чарльзом и избавиться от чувства стыда, овладевшего им, когда речь зашла об измене. В конце концов, у них с Анной будет еще много ночей, и тогда им не придется опасаться за последствия. Что касается малышки Сеймур, то она была слишком соблазнительной, чтобы он не позволил себе вкусить этот запретный плод.
- Генри, - ничего не подозревающая Анна сияла улыбкой. - Ты хотел мне что-то показать? - тихо закончила она, нежно касаясь руки возлюбленного.
- Пошли, - кивнул король. Они не торопясь направились вглубь сада, приветствуя многочисленных прохожих, покинувших замок, чтобы насладиться прохладой утра. - Помнишь нашу первую встречу в Уайтхолле?
- Как я могу ее забыть? - улыбнулась Анна. - Был такой же жаркий день, и ты был в одной рубашке. А я надела то платье, с лилиями.
- Оно тебе идет, - небрежно похвалил Генрих. - Мы о многом говорили в тот день. И я помню, как ты отозвалась о моем саде.
- Я уже не помню.
- Тогда позволь мне это исправить, - Генрих переплел их пальцы, и они сошли с главной дорожки, направляясь в заросли. - Ты сказала, что он слишком искусственный, точно и вовсе не является природой. И рассказала мне про свой парадиз.
- Генрих! - Анна остановилась как вкопанная, наконец увидев место, к которому они шли.
Скрытый за зарослями кустов и деревьев пруд был окружен высокими цветущими кустами роз, пахнущими так сладко, что голова у Анны пошла кругом от этого аромата. Гладь пруда покрывали редкие розовые лепестки, а в тени высокого ореха стояла широкая мраморная скамья, куда более изыскано украшенная рельефами, чем в поместье Норфолка.
- Тебе нравится?
- Это прекрасно! - Анна повернулась. Глаза ее блестели от восторга. Поднявшись на цыпочки, она обвила шею короля крохотными ручками. - Я люблю тебя, Генрих. И нет в мире ничего и никого, кто бы значил для меня больше, чем ты. Как солнце дает свет миру, как гром сотрясает землю, так и ты определяешь для меня каждое мгновение жизни. И я счастлива.
- Я тоже тебя люблю, - быстро ответил Генрих, отстраняясь. Он видел, как удивила его реакция Анну, но ничего не мог с собой поделать - он был сам себе противен за то, что намеревался совершить этой же ночью, и вместе с тем ни за что на свете он не согласился бы изменить своих планов.
Его плоть жаждала страсти, которую неспособна была подарить Анна, а мысль о невинной Джейн Сеймур, ее нежном нетронутом лаской теле приводила Генриха в исступление. Мысленно он снова и снова обещал себе, что лишь сегодня позволит себе неверность, в следующий раз деля ложе с Анной как ее муж, и этот очевидный обман несколько заглушал голос совести.
Весь день он только и думал о той минуте, когда Джейн окажется в его объятиях, охваченный волнением и дурным предчувствием, которые в очередной раз оправдали его ожидания.
Время было десять минут одиннадцатого, когда в покои Анны постучали. В этот вечер девушка чувствовала себя несколько слабой, а потому отослала фрейлин, намереваясь пораньше лечь спать. Накинув поверх ночной рубашки широкий алый платок, подаренный королем, она подошла к двери, уверенная, что это очередной лакей Генриха принес послание от своего короля, но за дверью оказался совсем иной человек.
- Чарльз? - изумилась Анна, поправляя платок. - Что вы здесь делаете?
- Мне необходимо с вами поговорить. Мы можем сделать это без свидетелей? Дело серьезное.
- Проходите, - Анна посторонилась, пропуская мужчину внутрь. Беспокойство охватило ее настолько, что она вовсе позабыла о собственном неуместном виде. - Вина?
- Не откажусь, - кивнул Чарльз, не отрываясь от фигуры девушки. Его собственная супруга давно потеряла стройность, подарив ему детей, и Чарльз откровенно любовался тонкими линиями, которые были столь заметны в свете камина. Приняв из ее рук кубок, он сделал глоток и опустился на кресло.
- Я пришел сюда как преданный друг и надеюсь, что наш разговор будет конфиденциальным. Нам обоим может грозить опасность, если о нем станет известно.
- Вы можете говорить не опасаясь, - пообещала Анна. Она и себе налила вина, но даже не притронулась к нему, охваченная волнением.
- Я не стану ходить вокруг да около. Эту ночь король проводит не один. У него женщина.
- Кто? - тихо спросила Анна, страшась услышать ответ. Во рту у нее пересохло, и она сделала несколько больших глотков, прежде чем продолжить. - Это их первая встреча?
- Я не стану называть ее имя. Эта женщина заслуживает доброго отношения, и, поверьте мне, в том, что именно ее выбрал Генрих, ее вины нет. Она не давала ему поводов. Просто так получилось.
Это их первая встреча. Но ты должна понимать, Анна, - он позволил себе фамильярность, которая была незамечена девушкой, чье лицо побелело от злости. - Генрих никогда не перестанет спать с другими. Вот почему я здесь. Анна, я знаю, как для вас обоих важны эти отношения, тебе нет причины разрывать их. Король Англии принадлежит всем, он не может быть верен жене, потому как стоит выше людских законов и норм.
- Чарльз, зачем ты мне это рассказал? – дрожащим голосом спросила она.
- Правда нашла бы тебя. Ты должна быть к ней готова. Весь двор знает, как ты дала отпор Норфолку и его рыжей шл*хе-жене. И, не будь этого скандала, когда ты заперлась в своих покоях, уважение к тебе было бы куда выше, как дворян, так и короля.
- Уважение короля? - Анна усмехнулась. Ее лицо исказила отвратительная усмешка. - Будь он простым человеком, мне не было бы причин уважать его, хотя мое сердце изнывает от любви.
- Просто прими это, смирись и позволь Генриху молить тебя о прощении. Будь умнее.
- Быть умнее? - Анна в конец разозлилась. - Чарльз, неужели ты думаешь, что я глупая дурочка, которая не имеет ни чувств, ни желаний, и всех мозгов в моей голове хватает лишь на то, чтобы думать о короне?
- Я думаю, что ты самая умная, самая сильная, самая красивая и волнующая женщина при этом дворе. И ты окажешь великую честь Англии, согласившись стать ее королевой. Когда эти пальчики, - он мягко сжал ее руку, - будут подписывать указы в отсутствие Генриха, а эти губы излагать твою волю, Англия падет к твоим ногам, - он замер в дюйме от ее лица. - Ты сокровище, Анна.
Их поцелуй стал неожиданностью для обоих. Чарльз, ошарашенный собственной дерзостью, резко отстранился, глядя на Анну, которой обуяли иные чувства. Охваченная ими, она снова потянулась к герцогу, которому не нужно было иных намеков.
Обхватив ее за плечи, он властно завладел ее ртом, так, точно в любой момент их могли прервать, и этот поцелуй стал бы последним в его жизни. Анна отвечала с таким же пылом, и, разрушая последние границы, он потянулся к ее корсажу, освобождая маленькую грудь.
- Дверь! - на мгновение разорвав поцелуй прошептала Анна. Не желая с ней расставаться, Чарльз поднял девушку на руки, и вместе с ней направился ко входу. С трудом отыскав защелку, он запер дверь.
Не в силах больше сдерживаться, герцог опустился с ней на пол, забираясь под юбки, но она скинула его руку.
- Не так, - остановила его Анна. – Мы не будем этого делать в одежде. Я хочу видеть тебя целиком.
Изнывая от охватившего его желания, Чарльз срывал с себя одежды, пока Анна справлялась с завязками платья. Ее тело было хрупким и нежным, точно у ребенка, но ни одно дитя не было столь соблазнительно, порочно хорошо. Губы ее припухли от поцелуев, волосы спутались.
Она была самим воплощением порока, Мессалиной, которая не только наслаждалась ласками, она соблазняла, владела, окутывала своими чарами, не оставляя шанса спастись. Точно в омут с головой, Чарльз подался к ней всем телом, нависая над тонкой фигурой, отдавая всего себя на верную погибель.
- Ты дикая кошка, - шептал он, лаская ее восхитительное тело. – Львица.
- Еще одна на стяге Англии, - зло рассмеялась Анна. Язык Чарльза, раздвинувший ее складки, заставил девушку изогнуться дугой. Анна хрипло рассмеялась. Как давно ею не овладевал мужчина, как же алчно она жаждала этих ласк. Пусть Генрих трахает свою шл*ху, она не станет устраивать сцен. Она всего лишь будет достойна своего короля. Он хотел королеву себе под стать – он получит ее.
Обхватив ладонями лицо Чарльза, она заставила его сесть, и снова овладела его губам, хранящими ее вкус. Она чувствовала, как восстал его член, упирающийся в ее живот, но прежде, чем отдаться Чарльзу, она желала довести его до исступления. Тот и так был на грани, и Анна не была уверена, что он продержится долго. Сжалившись, она откинулась назад, позволяя его губам ласкать ее грудь. Едва ли бы Генрих, окажись он на месте Брэндона, был столь же внимателен к ней. Бедная шл*ха, в которую он сейчас вколачивается.
- Возьми же меня, - прошептала Анна. Чарльзу не требовалось лишних слов. С трудом сдерживая себя, он медленно вошел в Анну.
Как же теперь он понимал Генриха, считавшего, что погибнет, если не сможет заполучить эту женщину. Она была воплощением страсти, похоти, желания. Она лишала его рассудка, владея им ничуть не меньше, чем он ею. Ни одна женщина, а их у Чарльза было немало, не была столь раскрепощена, столь откровенно сладострастна, и он не мог насытиться ею.
Когда все закончилось, он с трудом понимал, что происходит вокруг. Никогда прежде чувственный мир так не завладевал им.
Анна лежала рядом, улыбаясь своим мыслям и с трудом восстанавливая дыхание. Раскаяния в ней не было – злость на Генриха, долгое отсутствие любовника и долгожданная разрядка сделали свое дело – она чувствовала лишь сожаление оттого, что так долго не позволяла себе отдаться чувствам. Тяжело поднявшись, она открыла сундучок, подаренный Мэри, и сделал глоток настоя. Если бы Генрих только знал, что беременность Мэри не была случайной.
Девушки Болейн слишком умны для того чтобы произвести на свет нежеланного ребенка. Рождение Томаса было случайностью – тогда они с Норфолком подались страсти вдали от дома. У нее не было возможности защитить себя, что и обернулось появлением ребенка. Теперь же она стала предусмотрительнее, не расставаясь ни на миг с заветным сундучком.
Взгляд Чарльза, который она явно ощущала на своей коже, заставлял Анну двигаться особенно медленно и грациозно, наслаждаясь самой мыслью, что один ее вид приводит герцога в трепет.
Настойка была настолько горькой, что Анна малодушно потянулась за вином, лишь бы избавиться от этого привкуса. Сделав глоток, она повернулась к Чарльзу.
- Не хочешь еще вина?
- Если я еще и выпью, то никогда не уйду отсюда.
- Ты можешь остаться. Джейн сказала, что проведет эту ночь в покоях леди Ропер – у той приболела дочь, и бедняжка валится с ног от усталости. Боюсь представить, какой бы плохой матерью я бы была, будь у меня столько детей.
- Она так сказала? – ухмыльнулся Чарльз. Он не успел даже толком понять, как именно прозвучали его слова, глаза Анны вспыхнули гневным огнем.
- Значит, он спит с Джейн? – ее лицо исказила отвратительная насмешливая улыбка. – Джейн...
- Анна, это всего лишь...
- Это Джейн! – взревела она. – Джейн Сеймур! Джейн!
- Тебе бы стало легче, если бы это была другая твоя фрейлина? – Чарльз мягко коснулся ее руки.
- Гораздо, - отрезала Анна. – Он поразил своим тленом самый нежный цветок. Он уничтожает все, к чему прикасается. Вот увидишь, его проклятие коснется и нас. От любви, от меча, от огня.
- О чем ты? – не понял Чарльз, но девушка лишь покачала головой.
- Тебе лучше сейчас идти. Между нашими с Генрихом покоями есть проход. Я не удивлюсь, если у него хватит духа заявиться сюда и с невинным видом вести светские разговоры.
- Хорошо, - Чарльз поднялся. Он проворно одевался, вызывая тем самым у Анны усмешку – очевидно, уходить в спешке было ему не в первой. Она и сама принялась приводить себя в порядок, попутно решая, как именно намерена поступить.
- Герцог Саффолк, - она остановила его в дверях. – Вы желанный гость в этих покоях.
- Моя госпожа, - он с улыбкой склонился в поклоне, и, поддавшись порыву, привлек ее к себе, быстрым поцелуем касаясь губ. – Не дай им ранить себя, Анна. Не доставляй им такую честь.
- Добрых снов, Чарльз, - тихо отозвалась она, и, мягко проведя ладонью по его щеке, отстранилась, позволяя герцогу наконец-то покинуть ее покои.
Простившись с Чарльзом, она привела комнату в порядок, подняв с пола вещи, которые были сбиты со стола в порыве страсти. Подойдя к зеркалу, чтобы расчесать волосы, Анна усмехнулась – как обычно любовные игрища преобразили ее – щеки покрыл нежные румянец, глаза сияли. Она была хороша и прекрасно осознавала это.
Собственное отражение придало ей сил – поправив ночную рубашку, Анна снова набросила на плечи платок и как была, босая, направилась к гобелену, за которым скрывался проход в покои Генриха. Идти ей приходилось на ощупь, но, к ее огромному облегчению, в узком коридорчике не было ответвлений. Нащупав перед собой дверь, Анна сделала глубокий вдох и надавила на нее. Та поддалась. На мгновение свет, исходящий от камина ослепил ее. Придав голосу игривости, она довольно громко произнесла –
- Генрих, я подумала, почему бы нам не оставить все опасения?
- Анна!
Ее задумка удалась. Вскочив с кровати, король, в чем мать родила, бросился к возлюбленной. В глазах его был ужас. Бросив взгляд за его спину, Анна увидела бледную, точно полотно, Джейн, прятавшуюся от ее взгляда под одеялом.
- Господи, Анна, что ты здесь делаешь?! Анна?!
- Я пришла за Джейн, - холодно отозвалась она, не удостаивая Генриха и взглядом. Огромных трудов ей стоило не наброситься на него с обвинениями и сохранять спокойствие в голосе. – Джейн, ты мне нужна, собирайся.
- Анна! – Генрих сделал к ней шаг, но она увернулась.
- Доброй ночи, Ваше Величество.
Выдержка изменила ей, и Анна бросилась в темный проход. Руки ее тряслись от гнева, лишь злость не позволяла ей теперь заплакать. Он ее не ранит. Она не позволит ему этого, оставаясь сильной, как Катерина, и сохраняя лицо при любой игре.
Зайдя в комнату, она склонила голову над рукомойным тазом и вылила на волосы остатки воды. Мать всегда говорила, что вода унесет все грустные мысли прочь. Щеки ее пылали огнем, который нуждался в выходе.
- Анна, - в комнату следом за ней влетела Джейн. Ее трясло от страха, а на щеках блестели слезы. – Прости меня, прошу, - она рухнула на колени, хватая свою госпожу за руку. – Он король, я не смела ему отказать. Не прогоняй меня, прошу, только не прогоняй меня. Я верна тебе всем своим сердцем, хочешь, я отдам за тебя жизнь?
- Поднимись, - голос Анны звенел от злости. Отстранившись, она вышла из спальни в зал и вернулась обратно с ларцом. Руки ее так дрожали, что она с трудом смогла удержать в них бутылочку с настоем. – Выпей это.
- Яд? – Джейн подняла на нее полные ужаса глаза. Анне стало невыносимо смешно и жаль эту молодую дурочку, столь наивную, что это вызывало только жалость.
- Выпей и не родишь королю убл*дка, - тихо произнесла она. Джейн покорно сделал глоток, и ее лицо исказила гримаса отвращения.
- Анна, послушай, я клянусь...
- А теперь, леди Джейн, идите прочь. Более вы не проживаете в этих покоях и не считаетесь моей фрейлиной. Велите леди Гейнсфорт собрать свои вещи и занять ваше место. Я не хочу более видеть вас при себе.
Джейн вздрогнула, точно от пощечины. Ссутулившись, она покорно направилась в зал, но затем остановилась, умоляюще сложив руки на груди.
- Анна! Не прогоняй меня, умоляю! Я верна тебе, верна до последнего вздоха, клянусь Господом нашим!
- Да будь ты проклята, Джейн! – выдержка изменила девушке. – Никогда ты не завоюешь его сердца, запомни это. А если он и полюбит тебя, в своей излюбленной манере, изменяя со всеми подряд, то ты никогда не будешь счастлива. Он уничтожит тебя, подарит мучения, которые не выдержит твое сердце. С ним ты найдешь только смерть, я обещаю тебе!
Со всей силы толкнув дверь, Анна захлопнула ее перед носом подруги. До нее доносились всхлипы, но чувства Джейн больше не заботили ее. Малышка Сеймур нанесла ей удар в спину, а такого Анна не прощала. Чарльз был прав, сказав, что теперь, когда престол уже так близок, она не имеет права предать себя и сойти с пути. Она станет королевой, и тогда каждый, кто нанес ей оскорбление, падет ниц. Она уничтожит их всех, включая Генриха.
Сорвав с плеч подаренный королем платок, Анна швырнула его в камин и рухнула в кровать, наконец-то давая волю злым слезам.
©Энди Багира, 2014 г.
