- А я тебе говорю, что это фобия! - шептала Таня на кухне, т.к. в квартире все спали.
- А чего она боится? - недоуменно спросил муж.
- Бедности! - резонно объяснила молодая женщина.
- Да они с отцом девяностые пережили! После этого никакая бедность не страшна! - это был весомый аргумент.
- Ладно, пусть будет навязчивость! - не сдавалась Таня. - Необходимо всё время считать в уме деньги!
- Не похоже! - засомневался муж.
- Хорошо, - согласилась Таня и предложила новый вариант. - Тогда мания.
- Ну, это уж совсем, - скривился Володя, которому не хотелось быть сыном женщины с клиническим диагнозом: это означало, что у него будет отягощенный психиатрический анамнез. Но он должен был признать, что с мамой происходит что-то странное.
И дело было даже не в том, что жена Таня была психиатром: просто мамино поведение перестало укладываться в рамки нормы и адекватности.
Психиатрия, как известно - наука тонкая: одно неверное движение, и ты окажешься на больничной койке. И не факт, что у тебя будут не связаны руки.
Маме связывать руки пока никто не собирался, но, видимо, мысли о некоторой её маргинальности стали посещать обоих супругов.
Семья и раньше жила экономно, и это было обычным делом: многие жили так же. Но экономия должна быть разумной. А около полугода назад выяснилось, что у Анны Ивановны есть депозиты в банке с очень крупными суммами. Деньги достались ей после смерти папы, незадолго до своего ухода продавшего родительский дом, давно полученный в наследство. Это выяснилось на похоронах, кстати, бывших очень скромными.
- Половину денег должен забрать ты, пустим на первый взнос по ипотеке! - радовалась Таня: они второй год ютились в «двушке» вместе с её родителями, и, фигурально говоря, сидели друг у друга на головах.
- Конечно! - ликовал муж. - Ведь папа, наверняка, хотел бы поделить эти деньги по справедливости!
Но этого сделать не удалось: по непонятным причинам мать отказала. И не просто отказала, а отказывала регулярно, хотя этот животрепещущий вопрос задавался неоднократно.
- Мам, ты же будешь не против отдать нам половину папиных денег от продажи дома? - впервые спросил сын после похорон в один из визитов к матери.
- Деньги на депозитах в банке, - холодно ответила та, - и я не собираюсь прерывать договор, так проценты будут потеряны.
- Там же крупная сумма. - Сын не терял надежды. - Тебе что, этого не хватит?
- А ты мои деньги не считай! - и мать вышла из комнаты, потому что внятных объяснений происходящего у неё не было.
Просто примите всё, как факт! И при последующих попытках вела себя так же: или бросала трубку, или выходила из комнаты - в зависимости от ситуации.
Неблагодарная дрянь! - думала невестка в минуты раздражения. - Как мы им помогали при жизни папы! Всегда, по первому зову: мамочка то, мамочка это!
И это было правдой. Надо сказать, что эта ситуация с деньгами была не единственной странностью Анны Ивановны. Мама вела аскетический образ жизни, граничащий с нищетой. Конечно, умеренность во всем - это хорошо. Но не до такой же степени.
Продукты покупались только со значительными скидками. Одевалась мама исключительно в секонд-хенде. Отдыхать не ездила, вредных привычек не имела. И, возможно её можно было бы назвать рачительной и экономной хозяйкой. Но рачительные люди потом находят применение накопленным средствам. Свекровь же интересовал сам процесс накопления.
А ещё она была бы идеальной мамой и свекровью, если бы не эта патологическая жадность. Это всё и высказала мужу Татьяна во время очередной вечерней ссоры: они теперь стали обычным делом между супругами.
- Вчера встретила на улице Анну Ивановну! - тон жены был возмущённым. - Ты бы поговорил с ней!
- А что такое? - встревожился Володя.
- Да сейчас бомжи лучше одеваются! - горячилась Таня. - У неё же есть деньги, зачем же так себя запускать? Я была с подругой и испытала огромный стыд! Она потом спросила, почему мы не помогаем бедной свекрови. Я, что, всем должна рассказывать, что твоя мама спятила? Есть у себя дома всякую фигню, когда никто не видит - это одно, а мотаться по улицам в рванье - это другое. Ну, давай я её госпитализирую, что ли!
- Хорошо! - Володя был очень раздражен. - Я вижу, ты не успокоишься, пока не прилепишь маме какой-нибудь диагноз! А что изменится после этого, скажи мне?
- Вот тут ты совершенно прав! - уныло согласилась жена. - Мама прекрасно будет продолжать жить с диагнозом. Ведь справки из психдиспансера у неё никто уже не потребует. Но надо что-то делать. Думаю, стоит вступить в наследство!
- Но завещания-то не было? - вяло сопротивлялся муж, которому не хотелось распрей с любимой мамой.
- А суд на что? - не уступала Таня.
- Я с мамой судиться не могу, - муж виновато опустил голову.
- Тогда будешь судиться со мной! - угрожающе произнесла Таня. – Я уже так зла, что готова подать на развод!
И перед любящим сыном и мужем замаячил нелегкий выбор, который всегда бывает очень затруднительным: долгое время потом будешь мучиться, что выбрал не то.
А мама, не знающая о своих предполагаемых диагнозах и происках любимой родни, готовила на кухне очередную «вкуснотищу»: рагу из куриных шеек, купленных со значительной скидкой. После покупки позвонила сыну и пригласила вечером зайти с женой в гости на вкусный ужин. Но Володя отказался: он теперь почти всегда отказывался.
Рядом с плитой сидела вечно голодная кошка Муська, которую тоже не обошел режим экономии.
- Ну, что, хочешь попробовать? - предложила хозяйка: последнее время кошка была единственной её собеседницей.
Конечно же, кошка хотела! Анна Ивановна ободрала с костей сварившееся мясо и положила в старую миску: Муська жадно начала есть.
- Понравилось? - спросила пожилая женщина, заранее уверенная в ответе.
Кошка облизнулась и коротко мяукнула, что на чистейшем кошачьем языке означало: «Ещё бы»!
Только она меня понимает! - пронеслось в голове у Анны Ивановны. Почему же этого не получается с людьми? И она положила в чисто вылизанную кошачью миску порцию добавки: мама, все-таки, умела быть благодарной.
