‒ Сиди тихо, понял? ‒ еле слышно проговорил бритоголовый подросток, заталкивая брата в платяной шкаф.
‒ Но я не хочу, чтобы ты уходил, ‒ чуть не хныкая ответил мальчик лет двенадцати.
‒ Кто-то из нас должен уйти. И лучше, если это буду я, ‒ почти рыча от злости сказал старший брат, прислушиваясь к крикам вдалеке, и вздохнул. ‒ Давай нашу считалочку. На кого выпадет ‒ тот и пойдёт.
‒ Хорошо, ‒ последовал ответ тоненьким детским голоском.
‒ Тогда я начинаю.
Раз, два
Это не только слова.
Три, четыре
Нас нет в этом мире.
Пять, шесть
У нас для вас есть весть.
Семь, восемь
Как наступит осень.
Девять, десять
Вас всех повесят.
На последнем слове подросток показал на себя и плотно закрыл двери шкафа. Он сжал кулаки и с нарочито громким смехом побежал в другую комнату, где остальные подростки уже вовсю измывались над младшими.
***
Полицейский Тимофей и два волонтёра поисково-спасательной группы медленно пробирались через завалы старого сгоревшего детского дома.
Недавно в этих местах потерялся человек и теперь, чтобы его найти организовали целую команду. Район поисков оказался довольно обширен, поэтому спасателям пришлось разделиться на несколько небольших групп. И, как назло, именно Тимофею поручили осмотреть это проклятое место. А может начальство просто знало о его прошлом.
Как бывшему воспитаннику ему было неприятно здесь находиться. Осматривая обгоревшие стены, покрывшиеся вековой пылью и паутиной, почерневшие от копоти железные кровати, выпотрошенные дикими зверями и птицами игрушки, разбитую посуду, Тимофей нервно теребил кобуру. Воспоминания о детстве плотным комом застряли в горле.
Вместе с младшим братом он жил здесь четыре года. Как и во многих подобных местах тут нередки были случаи насилия и жестокости. Как со стороны взрослых, так и со стороны детей.
Тимофей всегда защищал брата, хотя старался не отбиваться от стаи таких же, как он подростков. Они часто задирали воспитателей и издевались над младшими. Правда, сам Тимофей редко так поступал. Ему было жаль малышню. Но с волками жить ‒ по-волчьи выть.
Пожар случился через два года после его выпуска. К тому времени он уже отслужил в армии и поступил в институт МВД. Брату же оставалось два года до совершеннолетия. Но он так и не покинул стен этого проклятого места. И вот спустя почти двадцать лет Тимофей вернулся сюда.
Волонтёры Егор и Рашид тоже испытывали чувство тревоги. Сам вид обгоревшего здания не внушал доверия, а уж слухи, которые ходили об этом месте и вовсе настораживали.
‒ Нам так и не объяснили, чем этот человек здесь занимался, да ещё и под Новый год, ‒ голос Рашида разрезал тишину и казался в этом, похожем на кладбище месте, совершенно посторонним.
‒ Очередной столичный блогер, решивший поохотиться за привидениями, ‒ пробурчал Тимофей.
‒ Неудачное время он выбрал, ‒ покачал головой Егор и поёжился. ‒ В наших краях темнота наступает быстро, да и холод до костей пробирает.
‒ Такие, как он, наоборот подобное любят, ‒ проворчал полицейский, рассматривая маску зайчика с обугленным краем уха.
Луна глядела через разбитые окна, призрачным светом заливая комнату. У стен лежал снег, который надуло сквозь щели и окна. Было слышно, как от порыва ветра шумят деревья в лесу. Но в самом здании царила тишина. Лишь порой скрипели половицы под ногами тех, кто рыскал в поисках человека.
‒ А пол не провалится? ‒ с опаской спросил Тимофей.
‒ Не должен, ‒ предположил Рашид. ‒ Строили в те времена надёжно. Не то что пожар, землетрясение любое выдержит.
‒ Что-то не верится, ‒ прошептал Егор.
Зайдя в длинный коридор, они услышали хлопок. Он прозвучал где-то в глубине здания. Переглянувшись, полицейский и волонтёры продолжили осматривать детдом. Подозрительный звук то и дело эхом проносился по коридорам.
Они проходили комнату за комнатой, пока не дошли до небольшого спортзала. В другом конце троица заметила железную дверь, которая периодически хлопала от завывающего ветра. Все облегчённо вздохнули. Егор даже нервно хихикнул.
Пока остальные осматривали зал, Тимофей подошёл к выходу и увидел нечто, чего здесь никак не должно было быть ‒ видеокамеру. Она лежала на полу возле выхода. А вокруг неё почти не было пыли.
‒ Я кое-что нашёл, ‒ подозвал полицейский остальных. Они мигом подбежали к нему.
‒ Блогер точно здесь был, ‒ почесав бороду сказал Рашид.
‒ Только куда он делся? Не оставил же камеру тут просто так? ‒ недоумевал Егор.
‒ Камера старая, ещё на батарейках, ‒ заметил Тимофей и нажал на кнопку включения, однако ничего не произошло.
‒ У меня в фонарике такие же, ‒ Егор поспешно вытащил батарейки и протянул полицейскому.
‒ Давайте посмотрим, что он отснял, ‒ проговорил Тимофей, включая камеру.
Она оказалась действительно старой, но с поворотным экраном и звуком. Запись была перемотана в начало. Тимофей нажал «Плей» и из динамиков послышался голос.
‒ Я пробираюсь через старинное здание, сгоревшее давным-давно. Сейчас поздний вечер и уже стемнело, поэтому выглядит всё словно в старом ужастике, ‒ голос рассмеялся.
Камера показывала пустые коридоры и комнаты, которые Тимофей и волонтёры уже осмотрели. Преображённые объективом стены и мебель выглядели ещё более зловещими, чем в действительности.
‒ Говорят, здесь водятся призраки детей, которые умерли при пожаре, ‒ продолжил голос. ‒ Вот мы это и проверим. Надеюсь, это место стоило тех денег и времени, которые я потратил, чтобы добраться до этой дыры.
На экране показался тот самый спортзал, в котором полицейский и волонтёры сейчас находились. Камера продвигалась вперёд к выходу, и все заметили, что дверь в то время была плотно закрыта. Изображение прервалось, и запись продолжилась уже на улице. Было слышно, как скрипит снег.
‒ Похоже, здесь ничего интересного. Видать, врут слухи, ‒ в голосе послышалась усмешка. ‒ Хотя подождите, что это там? Какая большая ель. А на ней… череп?
Тимофей, Егор и Рашид застыли, всматриваясь в картинку. Пока видео стояло на паузе. При съёмке в темноте сложно было что-то разглядеть, но очертания черепа они разглядели.
‒ Вот это уже интереснее. Подойдём поближе. Может это забавы местной шпаны? ‒ снег скрипел, но было слышно, как нервно сглотнул блогер. Камера стала понемногу трястись. ‒ Я слышу какую-то странную считалку. Её поют дети. Надеюсь, у камеры достаточно сильный микрофон. Чёрт, уже даже страшновато становится. Что за…?
Ни полицейский, ни волонтёры не слышали песни, но отчётливо увидели хоровод из детей в масках, появившийся словно из воздуха. Они плавно кружились вокруг ели и вдруг резко все вместе посмотрели прямо в объектив. Дальше шли беспорядочные кадры трясущейся камеры, сопровождающиеся криками ужаса. И последний кадр ‒ камера лежит на полу спортзала. В том самом месте, где её нашли.
‒ Мы всё ещё хотим найти его? ‒ неуверенно нарушил тишину Егор.
‒ Я не могу уйти без тела, ‒ сжав губы произнёс Тимофей.
‒ А я ухожу. Нечистая сила тут поселилась, а я ещё жить хочу.
Рашид, произнеся молитву, направился в обратную сторону. Егор нехотя побрёл за ним, виновато оглянувшись на Тимофея. Полицейский молча кивнул. В конце концов, для него это работа, а для них ‒ добровольная помощь. Нет смысла требовать многого.
Тимофей ещё раз огляделся и внимательно осмотрел место, где лежала камера. Он успокаивал себя тем, что крови нигде не было, а значит, это мог быть просто дурацкий розыгрыш, чтобы привлечь внимание.
Тут Тимофей услышал крики Егора и Рашида. Он побежал к ним. В одной из комнат полицейский увидел чью-то фигуру, раскачивающуюся на коленях в самом углу. Это был Рашид. Он еле слышно бормотал молитвы одну за другой без остановки, прижав руки к груди.
‒ Эй, где Егор? ‒ прошептал полицейский. ‒ Я слышал, как вы кричали.
Но Рашид не отвечал. Его трясло. На краях закрытых глаз проступили слёзы. А вокруг растеклось дурно пахнущее пятно. Тимофей попытался взять волонтёра за шкирку, но тот оказался слишком тяжёлым. Тогда он пару раз хлестнул по щеке.
‒ Ну давай, успокойся. Что там такое вы увидели? ‒ Тимофей постепенно переходил на крик. ‒ И куда делся Егор?
Последняя оплеуха вкупе с криком, видимо, возымела какой-то эффект. Рашид открыл глаза и безумным взглядом посмотрел на Тимофея. А затем дрожащим голосом затараторил:
‒ Дети… Они здесь. Хотели поиграть, но боялись, что мы обидим их. Они жаловались, что их все обижают. Просили помочь. Когда мы побежали, они начали петь считалочку. А потом пришёл он и утащил Егора.
На этом глаза Рашида расширились от ужаса, и он выскочил в окно. Это был первый этаж и когда Тимофей выглянул наружу, то увидел, как волонтёр убегает в сторону леса, не разбирая дороги.
Сыпля проклятиями, Тимофей немного побродил по комнатам, зовя Егора, но затем решил всё-таки выйти туда, где стояла ель, прихватив с собой камеру. Он помнил истории про это дерево. Воспитатели наряжали её для игр на свежем воздухе. И когда старшие выгоняли малышню с праздника, те выходили на улицу и играли возле этой ели всю ночь. Потом, правда, многие получали обморожение и болели, но никого это особо не волновало.
Дверь продолжала грохотать. Щеколда была сломана, судя по всему, недавно. Добравшись до ели, Тимофей увидел два тела, свисающих с дерева. Они медленно раскачивались на холодном зимнем ветру. Посередине ели всё также громоздился череп. Пустые глазницы будто с укором смотрели на мужчину.
‒ Ты плохой. Ты обижаешь! ‒ прозвучал вдруг недовольный детский голосок.
‒ Не ломай мои игрушки, ‒ прохныкал другой.
‒ Мне страшно, я хочу к маме, ‒ плакал третий.
И тут Тимофей услышал нечто до боли знакомое:
Раз, два
Это не только слова.
Три, четыре
Нас нет в этом мире.
Пять, шесть
У нас для вас есть весть.
Семь, восемь
Как наступит осень…
Он повернулся. Напротив него стояли дети, все белые, будто покрытые мукой. Они смотрели исподлобья на Тимофея, отчего выглядели ещё более устрашающе. Он выронил камеру прямо в сугроб. Откуда-то издалека донеслось: «Девять, десять…».
‒ …вас всех повесят, ‒ закончил считалочку Тимофей и дети зашипели.
‒ Брат, ‒ прозвучал знакомый голос, хоть и немного изменившийся.
‒ Этого не может быть. Ты умер, ‒ попятился Тимофей, едва не упав.
‒ Да. Мы все умерли. Страшно, жестоко, в муках и крови. Но я отомстил.
Перед Тимофеем стоял его брат. Подросший, но столь же белый, как и остальные.
‒ Ты бросил меня. Бросил нас, ‒ голос брата стал похож на шелест.
‒ Мне исполнилось восемнадцать. Я не мог здесь оставаться.
‒ Но ты мог забрать меня.
‒ Меня забрали в армию.
‒ Но и потом ты не пришёл за мной. А я страдал. Без твоей защиты меня стали донимать сильнее, чем остальных, даже несмотря на то, что я вырос. Круг насилия вновь замкнулся и уже моё поколение стало издеваться над младшими, ‒ голос срывался на яростный крик. ‒ И я принялся защищать малышей. Но не смог. В ту ночь было слишком много водки и крови.
‒ Мне жаль.
‒ О нет, не надо жалости. Потому что я отомстил. Я сжёг это поганое место и всех, кто заслуживал кары.
‒ Тогда зачем ты убил этих двоих?
‒ Потому что они такие же. Я чувствовал гниль в их сердце. Должен был защитить детей. Они моя семья. Эта гниль и в тебе есть. Ты тоже издевался над младшими.
‒ Потому что защищал тебя! ‒ Тимофей уже не так боялся призрака, сколь чувства вины.
Брат оскалился. Его окружили дети и прижались, словно к отцу.
‒ Ты заботился только о себе. И не замечал, как уничтожают меня. Никто ничего не сделал, чтобы прекратить этот кошмар. Лишь эти дети моя семья и я защищу их ото всех.
***
После того как поисковая группа старшего лейтенанта Тимофея не вышла на связь, за ними выслали отряд спасателей. Они прибыли к старому детскому дому ближе к обеду и обнаружила четыре тела, висящих на огромной ели. Камеру не нашли под сугробами, а дело так и не раскрыли.
Никто не приближался к этому месту многие годы, пока город не расширился и вместо полуразрушенного детского дома не решили построить многоэтажку.
При строительстве несколько человек погибло, но это списали на несчастные случаи. Никто и не подумал о проклятии, висевшем на этом месте. И лишь когда ель срубили, наступил покой.
#Хэллоуин
#Привидения
#Ужасы