Иллюзии перевёрнутого полёта до 95 процентов
заканчиваются катастрофами.
Из иностранных источников информации.
Вышел из атаки. Высота восемь тысяч метров. В процессе разворота на лобовом стекле пропала индикация прицела. Условный противник уничтожен.
Выключаю ненужное оборудование. Получаю с командного пункта курс и высоту возвращения на свой аэродром. Включаю режим «возврат». Снижаюсь. Вверху огромная луна. Она, как яркий белый шар, освещает облака, далеко, внизу. Они имеют пепельный цвет и раскинулись безбрежным морем. Нет ни одного островка огоньков, светящегося на земле.
Со снижением самолёта облачное море становится ближе. Уже различаются его волны. Они застыли, будто на фотографии. Самолёт сближается с ночным пейзажем облачного моря. Верхушки застывших волн имеют разную высоту. Некоторые, наиболее высокие, «лижут» самолёт. Отдельные, перекатываются через него, а другие совсем низкие, далеко внизу.
Оказавшись совсем низко над безбрежным небесным, ночным морем, зримо ощущаю скорость полёта. Вижу быстрое, порой мгновенное, приближение верхушек волн. Что-либо рассмотреть уже невозможно. Мелькание, мелькание и, вот пепельная поверхность моря поглотила самолёт.
Теперь всё внимание только приборам. Что бы сохранять заданный режим полёта, читаю их в строго определённой последовательности. В зависимости изменений показаний, плавно и точно действую ручкой управления, рычагом управления двигателем.
Чем больше теряю высоту, тем плотнее становятся облака. Занимаю высоту четыре тысячи, выпускаю крыло, и попадаю в темноту моря, которое только что было пепельным. Белый шар луны, освещающий облачное море сверху и мою кабину, стал тусклым, размытым.
Выполняя команду с земли для вывода самолёта в точку начала захода на посадочный курс, разворачиваюсь влево с креном тридцать градусов. Блёклая луна, которая теперь висит в облаках, начинает вводить меня в заблуждение. На авиагоризонте крен тридцать градусов, но ощущаю его, значительно большим. Мне кажется, что я «лежу» на левом боку.
Понимаю — это иллюзия. Ложное восприятие реального положения самолёта. Борюсь с иллюзией напряжением и расслаблением мышц тела. Пилотирую, строго доверяя не ощущениям, а приборам.
В процессе снижения до высоты три тысячи восемьсот метров, луна тускнеет и пропадает. Её свет не может пробить толщу облаков. В кабине полная темнота. Стрелки приборов освещены слабым зелёным светом.
На посадочном курсе, в процессе тридцатисекундной горизонтальной площадки, выпускаю шасси и закрылки. Начинаю снижение. Как всегда, точно сохраняю заданный режим полёта. Контролирую обороты двигателя, прибор расположен в правом, верхнем углу приборной доски. Переношу взгляд на авиагоризонт. Всматриваюсь в его показания и сомневаюсь. Мои ощущения низа и верха, в привычном понимании, не совпадают.
Я ощущаю давление плечевых ремней, будто вишу вниз головой. Подробно рассматриваю на авиагоризонте положение силуэта самолёта относительно чёрного и голубого цветов. Всё соответствует «прямому полёту».
Мне кажется, что нахожусь в положении вниз головой! Ужас! Страх овладел мной.
Заставляю себя осознать, что у меня иллюзия перевёрнутого полёта. Необходимо рулями действовать «наоборот»! Справлюсь - ли?
Мне хочется перевернуть самолёт. Понимаю, что лететь нужно так, вниз головой, что мне предстоит постоянная борьба с собой. Не верить ощущениям, верить приборам!
Это требует больших моральных сил, чтобы стрелки приборов устанавливать в соответствие нужного режима полёта. «Я беру себя в руки». Успокаиваюсь. Понимаю, что нормальное завершение полёта может быть при моём хладнокровии.
Пока разбирался с показаниями авиагоризонта, несколько секунд не контролировал вертикальную скорость. Она стала на пять метров меньше необходимой, чтобы быть на заданной глиссаде снижения.
Требуется её увеличить. По ощущениям, я должен ручку управления «брать на себя», а нужно «отдавать от себя». Кроме того, руководитель зоны посадки информирует меня об уклонении вправо.
Размышляю, — может быть, ветер начал сносить самолёт с изменением высоты, а возможно, я, не вольно, создал крен, за счёт чего самолёт уклоняется с глиссады?
Начинаю думать: куда отклонять ручку управления для исправления вертикальной скорости и направления. Я должен делать всё наоборот своим ложным ощущениям.
Стали очень яркими отблески на фонаре кабины от мигания бортовых аэронавигационных огней. Они мигают по очереди, с большой частотой, слева ярким красным цветом, справа зелёным.
— Ближе к земле облака становятся плотнее, — промелькнула мысль. Отблески - дополнительная помеха. Рассеивают внимание. Нужно выключить огни!
Выключаю их, думая о том, что после прохода дальней приводной радиостанции, не забыть - включить.
Считывая показания приборов и получая команды с земли на изменение режима полёта, стараюсь быстро думать: в какую сторону отклонять ручку управления. Раньше на принятие таких решений уходили доли секунд.
Отмечаю в мыслях, что так «грязно», как сейчас, никогда не летал. Всегда «по нулям». Сейчас чистота выдерживания режимов не «блещет» качеством.
Чем ближе к земле, тем моё напряжение больше. С высоты четырёхсот метров, периодически, смотрю вперёд через лобовое стекло фонаря кабины. Впереди темнота. Пока я в облаках. Борьба с самим собой продолжается.
При очередном взгляде вперёд: вижу размытую прямую линию и коридор из красных огней.
— Подхожу к аэродрому, — думаю с облегчением, — Скоро мучение закончится.
Видимые огни выше моей головы! Судя по их положению, самолёт, действительно, летит вверх колёсами! — Промелькнула мысль.
Пилотирую снова только по приборам, зная из опыта – переходить на визуальное пилотирование нужно, только, при уверенной видимости посадочной полосы.
Высота 200 метров, приборы и слуховая индикация сигнализируют о проходе дальней приводной радиостанции.
Проверяю: положение крыла, выпущены - ли шасси и закрылки. Включаю посадочную фару. Докладываю по радио и смотрю вперёд. Вижу огни посадочной полосы и жёлтые пятна от включённых посадочных прожекторов. Всё это, как всегда!
Восторг охватил меня! — Я привёл крылатую машину в нужное место, и, сейчас, будет обычная посадка, каких, были тысячи. Включил ранее выключенные бортовые огни.
Я торжествовал победу над страхом, который испытал в первые секунды опасной ситуации. Я победил ощущения, которые могли создать катастрофическую ситуацию. Моё сознание торжествовало победу над собой! Это было мгновение счастья!
После заруливания, поблагодарил техника самолёта. Подошедшему командиру полка, на вопрос: «Как перехват?» Ответил: «Нормально». На часах был третий час ночи.
Командир сопроводил меня в гостиницу. Я попросил его, чтобы самолёт L- 39, на котором я прилетел в учебно - боевой полк самолётов МиГ – 23 м, был готов к перелёту завтра, к девяти.
Устраиваясь на ночлег, подумал: «Перед ночными полётами, нужно обязательно, отдыхать».