Жёлтый лес засыпал. На западе - за поросшими зелёными волосами-ёлками холмами - прятались последние лучи закатного солнца. Ночная осенняя влага выползала наружу, и деревню окутывал ночной туман - здесь, на берегу седого сибирского моря, они не редки.
Минеичу привычно. Он, как обычно по пятницам, надел кепку, купленную в райцентре, тулуп, доставшийся ему от отца, и пошёл на восточную оконечность деревни - туда, куда не всякий захочет идти по доброй воле.
По дороге Минеич зашёл в магазин, чтобы купить пачку чая, сахару и хлеба. Привычным движением голой ветки, выгибаемой бесстрастным ветром, старик закурил возле магазина, и парни, собравшиеся там за бутылкой пива, махнули ему рукой и крикнули:
- Минеич! Ты опять к себе, на кладбище?
- Слава Богу, ещё не к себе, а только на работу! Сидите, давайте, тихо, а то на похороны не позову! - делано сердитым голосом ответил им старик и поплёлся на восток.
На пути ему встретилась Танька-цыганка, которая вот уже второй месяц не могла отдать старику занятые триста рублей.
- Ты смотри, Танька! А то ведь я быстро на лоскутки пущу - одеяло будет! За мной не заржавеет!
- Да не шуми, Минеич! С работой сейчас у всех плохо! Как на постоянную устроюсь - отдам!
А темнота тем временем всё сгущалась и сгущалась. Когда Минеич добрался до сторожки, лишь тяжёлая синева небес напоминала, что ещё недавно над головами деревенских ещё пылало солнце. Старик только и смог разглядеть замшелую серую калитку да несколько одиноких могил, расположенных в этой части култукского кладбища.
Ветер крепчал, становилось холодно. Минеич зажёг лампу, включил обогреватель, поставил чайник. На гвоздь снаружи он повесил закоптившийся фонарь и зажёг его. Втянув влажными ноздрями морозный воздух, Минеич посмотрел на небо. Все звёзды было видно, как на ладони, и не было и никаких преград.
Вдалеке замаячили тёмные фигуры с лопатами и фонарями - два могильщика задержались на работе.
- Ты уже на точке, Минеич?- гаркнул молодой могильщик с широкой улыбкой и рыжими, как огонь, волосами.
- На точке, на точке! А вы чего так долго тут?
- Да хрен тут один нарисовался. Помер у них кто-то- то ли дядя, то ли кто, не понял я! Отваливает нам каждому по рублю*, говорит, мол: чтоб к утру могила была и в лучшем виде! Вот мы тут и торчали!
Могильщики махнули старику рукой и отправились по домам.
А Минеич остался стоять возле сторожки и сказал сам себе, ибо никого больше поблизости не было:
- Да… Вот интересно - чем они сейчас займутся? Вот сейчас, наверное, идут, курят и разговаривают. А потом Митяй в одну сторону пойдёт, Гришка - в другу. Каждый домой придёт, чем Бог послал, может, рюмочку-другую засандалят! Да и на боковую! Эх… Чаю надо попить, вот что!
Для Минеича его сторожка на кладбище была не обычной сторожкой, а самым настоящим царством, где он, Минеич, был и царь, и Бог, и воинский начальник. Небольшая по размерам, эта деревянная постройка вмещала в себя старый дубовый стол, сработанный, видимо, за много лет до того, как родился Минеич, старую тахту и шкаф для личных вещей сторожа и могильщика. Также там была тумбочка, на которой стоял чайник, и в которую обычно прятал свои лекарства сторож. На столе стояла зелёная лампа- такие обычно показывают в фильмах про войну, на столах различных высоких начальников...
Сторож налил себе горячего чаю, закинул пару кусочков сахару, нарезал хлеб и углубился в чтение газеты «Байкал», которую распространяли по всему Слюдянскому району.
На улице температура упала до суровых +1. Каждый кустик, каждая жухлая травинка дышала холодом и сырой землёй. Там в тот момент было чертовски неуютно - холодно, мозгло и как-то по-особенному темно. Так темно бывает только в старых деревнях или в могилах.
А Минеич тем временем сидел в своей уютной тёплой сторожке, потягивая чаёк из кружки, и читал статью об открытии в Слюдянке торгового дома.
- Совсем им заняться нечем! Рынок есть - и нормально!- кряхтел старик.
Ветер совсем озверел - он трепал деревья, нёс землю, закручивал у дороги вихри. Сторожка скрипела, как старая уключина. Вскоре пошёл холодный осенний дождь.
И вдруг в стекло кто-то постучал.
-Кто! - гаркнул старик, по привычке взявшись за лом, стоящий в углу.
-Добрый человек! Пусти к огню меня, добрый человек!
-Ты кто?
-Ваня я! Андронников! Открой, отец, Бога ради!
Старик засунул за пояс короткий кухонный нож, взял лом и отпер дверь. Мало ли кто тут по ночи шарахается...
Перед ним стоял низкого роста человек, бледный, как смерть. Его длинный плащ с капюшоном выцвел и истёрся, а обувь были так сбита, что едва походила на саму себя. У человека тряслись руки, дрожал каждый волосок в козлиной бороде, а серые, мутные, как у рыбы, глаза выражали ни то испуг, ни то сумасшествие.
- Пусти, отец! - скрипел Ваня на все лады - Нечто можно, чтоб христианская душа пропадала на ветру под дождём!
- Ладно, пёс с тобой !- прохрипел старик - Заходи!
С глазами верного пса Ваня вошёл в сторожку, и старик запер дверь на засов.
Войдя в сторожку, Ваня сразу же сел на пол и на карачках пополз к столу, где дымился в кружке чай.
- Старик! Налей и мне чаю! А то с утра маковой росинки во рту не было!
- Это уж понятно!
Минеич отставил в сторону лом и налил пришельцу чаю. К удивлению сторожа Андронников не накинулся на кружку и не кинулся поглощать хлеб, как сделал бы голодный бродяга. Он просто сидел и гипнотизировал Минеича своими рыбьими глазами.
- Откуда ты такой взялся?- спросил сторож, глядя, как ветер и дождь пытают землю, обрывая жёлтые монетки-листочки с берёз.
- Я местный. Шёл... домой... дорогой, видать, сбился где-то! А потом не пойми как… ну сюда забрался. А потом эта свистопляска началась. Я подумал - куда уже идти-то? Зайду-ка к сторожу! Авось, добрый человек там сидит. Не прогадал! - Ваня виновато улыбнулся.
- А где живёшь-то?
- Да тут, недалеко…
Они немного помолчали.
- Что думаешь про новый торговый дом в Слюдянке?- спросил Минеич своего гостя. Ему захотелось как-нибудь подвинуть молодца к разговору.
- А что там?
- Да вот. Прям на рыночной площади! Старые склады там… Теперь торговый дом будет!
Минеич хлебнул чаю:
- Вот ты мне скажи? На кой хрен им этот торговый дом? Что, народу в Слюдянке стало больше? С Иркутска, с Ангарска, с Байкальска - все в Слюду ломанулись? Всё это - издевательство над народом и трата денег. Будет два торговых дома, зато ни одного ветучастка! Вон, у меня в соседях ветеринар с женой. Каждый день они туда мотаются! Дурдом на колёсах! Я человек спокойный, и то, блин, выведут!.. Бабло это всё, Ваня - бабло рулит! Бабки балом правят!
- Да… Знаете, всё это так не вечно! Люди, дома… Всё летит, всё меняется. И то что вы сейчас здесь негодуете, через год или два никого волновать не будет. Это всё временное да зыбкое.
- Да и сейчас-то всем до фонаря, что негодую. А вообще… Тут я с тобой, Ваня, согласен. Ну, подохнут все эти толстосумы - и что? К гробику прицеп сделать - и всё с собой, в могилку? Я вот их, трупиков-то каждый день вижу! При жизни смотришь - даже не здороваются друг с другом. А как жмурами делаются - вон! Вместе, на соседних участках лежат! Считай, под одной крышей!
Ваня холодным взглядом окинул сторожку и посмотрел в чёрное окно.
- Да… - сказал он - Жизнь катиться, а мы никак её не поймаем. Вот раньше - по молодости- думал: всё ещё будет, всё ещё успею, а пока вот- трудись, деньгу заколачивай! А потом оглянулся и понял, что мало что оставил себе на чёрный день. Мало людей, мало знаний, мало всего. Хватило у меня ума, чтобы понять да не хватило сил, чтобы что-то поправить.
- А ты знаешь!- Минеич подсел к собеседнику вплотную - Может, и не надо ничего менять! Пусть всё идёт как идёт! Пахать - значит пахать! Пахать - значит, паши и не жужжи!
- Да не в пахоте дело, отец! Вернее, не только в ней, хоть без неё никуда! Дело в птичках, в зверях, в детях, которые завтра утром выйдут на дорогу в лужах побарахтаться. Если хочешь, дело в этом дожде! - Ваня махнул головой в сторону тёмного окна. Там в полсилы рокотала старая больная гроза - В том, что дождь идёт и землю притаптывает, и ветром землю ровняет! Вот это надо к концу жизни понять! Вот этому всему порадоваться! С этим потом к Богу придти!
Снова воцарилось молчание. Минеич выключил лампу, сторожка погрузилась во тьму. Сторож долго всматривался во мрак, царивший за окном. Через минуту он снова включил лампу.
-Показалось… - констатировал он и подлил себе чаю. Его собеседник за прошедшее время к чаю не притронулся. Он всё больше, не моргая, глядел куда-то в пустоту своими тусклыми глазами.
Первым молчание нарушил Минеич.
- Вот ты говоришь, к Богу, мол, прийти! А есть ли он, Бог? А то всю жизнь говорили, что Бога нет. Семьдесят лет прошло, начали со всех сторон трандычать, что, мол, всё-таки есть! Кому теперь верить?
- А что тебе душа говорит?
- А ничего она мне не говорит. Мне тело говорит!
- И что же говорит?
- Говорит, что подохну скоро.
На часах было без четверти четыре утра. Сонный холодок бродил по телу Минеича, слипались глаза.
- Ладно, брат…- сказал он Ване - Чай беречь надо, да и спать уже давно пора…
- Тогда, Минеич ложись… А я уже скоро пойду! Надо мне… обратно!
- Может, тебя проводить?
- Не надо… Ложись спать, а я ещё посижу…
- Э, нет, брат ты мой! Разговоры разговаривать ты у нас, конечно, мастак, спору нет. Да только знаю-то я тебя первый день. Чёрт тебя знает- может, ты бандит.
Ваня улыбнулся.
- Раз так, то вы ложитесь, а я пойду!
Минеичу вдруг стало как-то совестно.
- Э, нет! Раз так- то давай вместе не спать! Куда же ты в бурю-то пойдёшь!
- А буря мне не страшна. Мне с тобой, Минеич, поговорить надо было.
- Со мной?
Старик растерялся.
- Ты же вроде правильный мужик… А вроде и неправильный. Вроде одно говоришь, а другое думаешь. Наряду в тебе нету.
- Да откуда же ему взяться? Мне ж уже к семидесяти подбирается.
- Да я знаю… Ну и ладно.
Ваня встал и направился к выходу.
- Ванька, стой!- гаркнул старик.
- Что?
- А что- Бог-то есть?
- Есть… Будь уверен... и будь спокоен теперь.
Сказал - и растворился в воздухе.. Будто бы и не было его совсем.
Через неделю Минеича хоронили. В ночь с пятницы на субботу, на дежурстве помер он. И никто, кроме него самого не знал про Ваню Андронникова, похороненного на култукском кладбище шестьдесят лет назад…
*"по рублю" - имеется в виду, по тысяче рублей на человека;
2016 - 2023
#литература #рассказ #страх #ужастики #мистика #проза #сибирь #хоррор #писатель #ужасы