Просматривая вопросы Кью, я наткнулся на вопрос 2015 года. Он в заголовке. Судя по дате, этот вопрос был задан на заре этой системы, когда у неё было ещё другое название. Автор вопроса, наверное, давно перестал интересоваться ответом. Поэтому я не стал отвечать непосредственно, а решил написать самостоятельный пост.
Вопрос из той категории, где нет объективного ответа в принципе. Не стану обосновывать. По-моему, с этим никто и не спорит. Тем не менее, вопросы такого типа появляются с завидной регулярностью. Можно было бы отмахнуться, но я не стану. В конце концов, нам надо о чём-нибудь потрепаться?
Я задумался – как ответить? Какое бы произведение я не назвал из тех, что мне не нравятся, это будет ничтожной мелочью в литературе. Не сто́ит и говорить о ней. К тому же, таких мелочей мне пришлось прочесть множество. И они как влетели в голову, так и вылетели. Без следа. Где их искать сейчас?
С другой стороны, требуется сформулировать сколько-нибудь внятный критерий бездарности. Тут мы оказываемся в скользком положении «сколько людей, столько и мнений».
И вдруг мне пришёл в голову критерий, который может подвести базис под ответ. Этот критерий исключает бесчисленное количество вариантов. А также устраняет, в значительной степени, субъективизм оценок.
Вот он.
Следует взять два произведения одного автора. И сравнить их между собой. Желательно, чтобы первое произведение было общеизвестным и признанным. Второе – мой выбор.
Отлично! Зона поиска сужается. Подумав, я нашёл вариант.
Это «Мёртвые души» Н.В.Гоголя, тома 1 и 2.
Беру смелость утверждать, что 1-й том является наиболее остроумным произведением русской литературы за весь период её существования. Этого уже не изменить до скончания веков. Несмотря на 200-летнюю давность, 1-й том и сегодня читается с восторгом. Более изящного юмора я не встречал. Второе по остроумию произведение, «12 стульев» сто лет спустя, родом отсюда.
Вспомню несколько обрывков фраз. Каждый из них будит в памяти весь остальной текст.
- Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а все прямые.
- … имел даже благородное побуждение к просвещению, то есть чтению книг, содержанием которых не затруднялся.
- Наконец оба приятеля вошли в дверь боком и несколько притиснули друг друга.
- Как ни придумывал Манилов, как ему быть и что ему сделать, но ничего другого не мог придумать, как только выпустить изо рта оставшийся дым очень тонкой струею.
- Кончил он наконец тем, что выпустил опять дым, но только уже не ртом, а чрез носовые ноздри.
- … такое глубокое выражение, какого, может быть, и не видано было на человеческом лице, разве только у какого-нибудь слишком умного министра, да и то в минуту самого головоломного дела.
- – такой гадкий привиделся; а рога-то длиннее бычачьих. – Я дивлюсь, как они вам десятками не снятся.
- Это он называет: попользоваться насчет клубнички.
- В непродолжительном времени была принесена на стол рябиновка, имевшая, по словам Ноздрева, совершенный вкус сливок, но в которой, к изумлению, слышна была сивушища во всей своей силе.
- – Знаем мы вас, как вы плохо играете! – сказал Ноздрев, выступая шашкой. – Давненько не брал я в руки шашек! – говорил Чичиков, подвигая тоже шашку.
- – Бейте его!
- заснул чудным образом, как спят одни только те счастливцы, которые не ведают ни геморроя, ни блох, ни слишком сильных умственных способностей.
- «А письмо очень, очень кудряво написано!»
- – Да, Чичиков, уж ты не противься, одну безешку позволь напечатлеть тебе в белоснежную щеку твою!
- – Ну, слушайте же, что такое эти мертвые души, – сказала дама приятная во всех отношениях. – Это просто выдумано только для прикрытья, а дело вот в чем: он хочет увезти губернаторскую дочку.
- оказалось, что город и люден, и велик, и населен как следует.
- Бедная блондинка выдержала самый неприятный tete-a-tete, какой только когда-либо случалось иметь шестнадцатилетней девушке.
- – Это, господа, судырь мой, не кто другой, как капитан Копейкин!
- Многое разное значит у русского народа почесыванье в затылке.
- Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал?
Закончу цитировать и спрошу вас. Вы читали второй том? Я начал, и не смог продолжить. Где-то прочёл краткое его содержание, чтобы не мучиться.
Ничего близкого к тонкости первого тома здесь нет и близко. Это литературная катастрофа! Ни на первом плане - текстовом, ни на втором - смысловом, не обнаруживается то, что я назову писательским драйвом. А что есть? Очень вялый текст, написанный без малейшего вдохновения.
Бедный Гоголь. Говорят, он писал второй том, будучи болен. Ошибаются. Он заболел тогда, когда понял, что талант утрачен. Потому и сжёг этот том.
В общем, так. Я признаю самым бездарным в русской литературе второй том «Мёртвых душ». И всей душой сочувствую Николаю Васильевичу. Не дай бог оказаться в его положении!
P.S. На втором месте – вторая часть «Мастера и Маргариты» М.Булгакова. Но это отдельная история.