Дом престарелых «Благодатное» находился в одноимённой деревне, на берегу некогда красивого пруда, а ныне заросшего камышом и болотной тиной. Конечно это не был дом престарелых, так его звали местные жители деревни, его официальное название звучало куда благозвучней, «Пансионат Благодатное», вот этот пансионат и располагался на берегу заросшего пруда в здании бывшего сельского клуба.
В пансионат «Благодатное» везли стариков со всей округи их нерадивые отпрыски. Родителей, дедушек, бабушек, тёток, дядек, везли всех освобождая себя от бремени опекунства и ухода за престарелыми предками и родственниками, везли встречать старость (так говорил персонал пансионата). На самом деле встреча не с старостью была уготована им, а с той самой костлявой старухой в длинном балахоне и ржавой косой. Старики в этом пансионате долго не жили, если год и мог протянуть какой ни будь бодрый старикашка, то это было чудом. Конвейер работал без остановки, стариков привозили, стариков выносили, да и родственники не были частыми гостями в этом заведении, лишь изредка наведываясь справиться жив ещё его предок, в основном же их посещение сводилось к двум вещам, отдать на попечение, и оформить смерть. А персонал утешал горемычных чад стандартными фразами: – Хорошо пожил Ваш родитель! Или – Да так умереть и мы согласны! Но они умирать не хотели, а родственники, кивая головами и соглашаясь с убедительными доводами персонала подписывали документы и отбывали восвояси, избавившись от тяжкого бремени «сыновнего долга».
Как уже говорилось выше, пансионат «Благодатное», располагался в здании бывшего сельского клуба, которое предприимчивый главный врач областной больницы города Н. Широких Афанасий Петрович выкупил через административные связи у местного колхоза. Оформление данного пансионата так же не обошлось без участия административного ресурса, и статус данного заведения прятался за абревиатурой «ЗАО» тем самым скрывая истинных владельцев «Благодатного». Так-же непонятная схема финансирования и принятия платежей вызывала вопросы у клиентов, и тогда для любопытного обывателя звучала стандартная фраза: «Это частная собственность, если Вам что-то не нравится можете отказаться!», ну а для контролирующих органов в защиту интересов «ЗАО» шли областные связи.
Какие деньги крутились в бухгалтерии пансионата было известно только Афанасию Петровичу Широких, человеку, соответствующему своей фамилии. Нет он не был человеком широкой души или широких взглядов, в действительности же он обладал широкими формами, в следствии чего всегда страдал постоянной отдышкой и обильно потел, вытирая платком лицо и шею. И даже взбираясь на крыльцо своего пансионата, преодолевая злосчастные пять скрипучих ступенек прогибающееся под его массой он испытывал неимоверную физическую нагрузку, о чём всегда с недовольством ругал любую возвышенность. Около семидесяти или восьмидесяти килограмм тому назад он отошёл от практики врачевания, и погрузился полностью в бизнес наплевав на свои идейные порывы молодых лет, лечить людей.
Персонал пансионата был отобран лично Афанасием Петровичем, и состоял из нескольких людей, это был его заместитель, женщина непонятного возраста, носящая строгие наряды и туго затянутыми волосами. Её шаг, словно молот вбивающий сваи, как солдатский марш гулким эхом разносился по коридорам пансионата и все заслышав его тут же замолкали испытывая некий трепет, а возможно и страх перед её появлением. Так же в штате были две санитарки, они же выполняли функции сиделок и медицинских сестёр, три санитара по виду напоминавших вышибал из портового притона, пару сторожей запойного вида с обязанностями дворника, кочегара, слесаря, ну в общем мастера на все руки. Персонал особой разговорчивостью и добротой не отличался, вся его форма общения сводилась к раздаче команд, «все на прогулку, все на обед, всем спать». При виде санитаров все старики тут же умолкали, они молча наблюдали за действиями своих надзирателей, лишь изредка сочувствуя тому, кто попадал в немилость, глубоко вздыхая и качая головой.
Пансионат был разделён на две части, мужскую и женскую половину, общими территориями были столовая и актовый зал, где они пересекались, знакомились и занимались своими делами. Поскольку старость не предполагает активный образ жизни, то из всех основных занятий пациентов был просмотр старенького телевизора, ещё некоторые женщины вязали, а остальные в большинстве своём просто смотрели в окна, наблюдая за происходящим на улице.
Жизнь в пансионате протекала тихо и размерено, кормили сносно, конечно, старики не голодовали, но тех продуктов что так важны в преклонном возрасте в их скромном меню не наблюдалось. Надо сказать, что с продуктовой корзиной в ведомстве Афанасия Петровича творились чудеса, он как самоотверженный боец выбивал круглые суммы с бюджета области, радея за бедных стариков. Он с пеной у рта доказывал, что молочные продукты, фрукты, овощи, белки всё это неотъемлемый рацион стареющего организма, всё время апеллируя к жалости и пониманию о нелёгкой старости, и что нас всех ждёт. Ему, конечно, давали, ведь все хотят себе хорошую старость, авось зачтётся на том свете доброта и щедрость слуг народа к немощным старикам.
После щедрых административных денежных вливаний, Афанасий Петрович ехал в местные супермаркеты, вымаливая и выпрашивая бедным старикам хоть кусочек хлеба. Там он так же обещал, что и им зачтётся на том свете, «– ведь все под богом ходим, – говорил он». И там ему давали, не колбасы и сыры, конечно, а просроченную продукцию, ту, что и выкинуть жалко, и продать нельзя, а старикам в самый раз. Старики жили, старики умирали, приходили новые, всё шло по кругу, до того момента пока не появилась Виолетта.
Виолетта Петухова, была девушкой выразительных форм и необычайной доброты, а также крайне высоким чувством жалости и желанием помочь любому, даже не нуждающемуся. В свои двадцать три года она так и не доучилась в медицинском институте, куда поступила по велению сердца, а сердце ей велело творить добро и спасать людей. Но из-за своей впечатлительности, а точнее сказать она не могла переносить вид крови, открытых ран, болячек, а также поставить укол и не упасть в обморок, ею было принято решение бросить институт и пойти в сиделки, ведь уход за тяжёлыми больными не менее важен чем лечение. Вот она и устроилась сиделкой в пансионат «Благодатное», прибывая в огромном желании помочь старикам в их не лёгкой жизни.
Её появление в пансионате оживило атмосферу старческого маразма и выветрило застарелый дух нафталина, вдохнув в мужскую половину новую жизнь, зарядив их, казалось бы, утраченными свойствами самцов. День ото дня жизнь в пансионате приобретала новые краски, и все постояльцы жаждали внимания Виолы, так её звали все обитатели «Благодатного».
Войдя в актовый зал, Виолетта своим мягким нежным голосом обратилась ко всем присутствующим.
– Так, драгоценные мои дедушки и бабушки Вы все приняли лекарства? – спросила она с важным видом, и приятным голосом.
Николай Фёдорович, старик семидесяти пяти лет, сидевший лицом к окну подозвал Виолетту. Она, качая округлыми бёдрами, утянутыми в белоснежный халатик, который по длине не доходил до колен, проплыла между сидящих стариков орошая их запахом французских духов и молодого тела. Остановившись перед ним встав спиной к окну, она спросила.
– Что случилось дедушка?
(Нужно сказать, что Виолетта совсем не могла запомнить кого и как зовут, не говоря уже об имени и отчестве, и чтоб не попадать в неудобную ситуацию она всех называла не иначе как дедушка и бабушка.)
– Виола, девочка моя, – хриплым голосом начал говорить Николай Фёдорович, – я что-то не важно сегодня себя чувствую!
Виолетта, расширив и без того большие красивые глаза с удивлением хлопая ресницами, склонилась над Николаем Фёдоровичем касаясь его морщинистого небритого лица своими светлыми волосами, её грудь четвёртого размера чуть не выпрыгивала из пышного декольте маленького халатика, заставив слабое сердце пенсионера биться ещё чаще.
– Виола, ты должна проверить моё сердце! – продолжил он взволновано.
Все присутствующие в актовом зале наблюдали за этой картиной, одни с завистью, другие с интересом, ведь Виолетта стояла спиной к окну, и её белый халатик полностью просвечивался, делая картину ещё более эротичной.
– Смотри, смотри, – шёпотом сказал Макар Кузьмич своему соседу по комнате Степану Евгеньевичу, – да она совсем без трусов!
– Ну ты Макар совсем ослеп, – ответил тот, – там тоненькая ниточка, а вот лифчик совсем прозрачный!
Макар Кузьмич, щурясь подслеповатыми глазами пытался разглядеть все детали, описанные его другом, и с недовольством буркнув себе под нос, слегка наклонился в перёд и поближе, чтоб всё разглядеть.
– Чёрт, зрение совсем плохое, нужно сесть поближе, – заявил он, и продолжил, – вечно ты Стёп сядешь чёрте, где и не видно ничегошеньки.
Виолетта, удостоверившись что жизнь Николая Фёдоровича в неопасности, заявила всем присутствующим.
– Милые мои, дедушки и бабушки, если что нужно будет, срочно меня зовите! – и колыхая бёдрами удалилась в сестринскую комнату.
Глубокий вздох пролетел по залу, как только Виолетта вышла.
– Чёрт побери, – крякнул Степан Евгеньевич, – хочу отмотать себе лет пятьдесят назад! Никто не знает как?
– Да я готов отдать остаток своих лет, чтоб хоть час с ней побыть, – отозвался Николай Фёдорович, и добавил, – я еле сдержался чтоб не поцеловать её грудь.
– А я вот завтра сяду у окна, и тоже скажу, что худо мне, и когда она наклонится ко мне, то я её поцелую! – заявил Владимир Андреевич, старик восьмидесяти трёх лет.
– А чего это ты там сядешь? – встрял в разговор Пётр Сергеевич, – завтра моя очередь там сидеть, я завтра должен быть больной.
Спор набирал обороты, старики начали повышать голос, женская часть постояльцев также участвовала в этом споре, заявляя, что кобели хоть и старые, а всё туда же, что заездят бедную девочку и уйдёт та от них. Послышались здравые советы и спор начал стихать, было решено придерживаться старого плана, а также не позволять себе вольности и соблюдать очерёдность.
Время в пансионате стало проходить быстрее и насыщенней, весть о красавице Виоле разлетелась по всему пансиону, и те старики что с трудом ходили стали выходить не только из своих комнат, а также стали гулять на природе. Некоторые пошли дальше, они стали уделять внимание своему внешнему виду, прихорашиваясь перед зеркалом и наряжаясь в свои лучшие костюмы они всячески старались завладеть вниманием Виолетты. Аппетит у обитателей проснулся и жизнь приобрела новый смысл, они стали требовать дополнительные продукты, намекая персоналу что старикам положено больше фруктов, мяса и рыбы. Более того до появления Виолетты в пансионе раз в месяц кто-то умирал, но за последние полгода не было ни одной смерти, и это обстоятельство ввело в замешательство Афанасия Петровича. Неходячие пошли, есть стали больше, жить стали дольше, а на все расспросы они хитро улыбались и говорили.
Красота спасёт жизнь!
Сергей Таптунов 2023