В одну из бессонных ночей я вспомнила об обещании своем писать иногда о святых. Не просто пересказывать их жития (а иногда и просто пересказывать), но больше добавлять свои какие-то эмоции и рассуждения на этот счет. Весной вроде я закидывала короткие ролики на ютуб с мыслями о Евангелии, еще каких-то книгах, там была болтовня от 5 до 30 минут, поскольку в телегу такое сложно прикрепить. Посмотреть можно было только по ссылке из телеграм-канала, и, самое интересное, смотрели. Позднее я всё удалила, стало как-то стремно, и я поняла, что не готова к проникновению посторонних людей, слишком сокровенные там были мысли, для абсолютно свойских своих.
Так вот, в одну из бессонных ночей я листала православный календарь, пытаясь что-то читать, но у меня ничегошеньки не получалось: мозг явно не хотел фокусироваться, фибротуман застилал извилины и всё, что можно заполнить, перед глазами - мерцания; еще и экран телефона горит в ночи, - такое себе приключение. Но одна из фамилий привлекла внимание сердца: Елизавета Крымова, мученица, память 31 октября.
Вероятно, обреку себя на чей-то гнев, но мне иногда очень сложно читать биографии новомучеников. Внутри зачастую появляется доля сомнения, еще и сарказм. Будто кто-то внутри поселяется (просыпается, точнее) и начинает потешаться. Если биография кого-то из ХХ века заканчивается чудесами, еще относительно проще воспринимать, но всё равно я внутри отчаянно скриплю. Началось это не так давно и отчаянно меня раздражает, но на данный момент это - мое состояние, и я пытаюсь его принять, чтобы разобраться с корнями происхождения сих сомнений. Существует целая комиссия по канонизации святых, они не будут всех подряд причислять к лику оных, значит, есть все основания для того, чтобы мы знали об этих людях, чтобы их имена были в церковном календаре наряду с древними подвижниками, чтобы и в честь их называли детей, писали иконы, составляли молитвы, просили их, говорили с ними. Знали их.
Я открыла житие Елизаветы Крымовой, потом нашла фото из дела, икону, долго вглядывалась и пыталась понять, что со мной не так, почему я не просто ничего не чувствую, почему я даже не признаю факт канонизации некоторых людей. В тот же день вспоминается великомученица Злата (Хриса), это уже не какой-то там 1937 год, а 1795 (весомее звучит, не правда ли, и не так далеко уж). Прочитала её житие и ужаснулась, просто ужаснулась. Особенно в свете современных учений психологов. Сейчас я более-менее кратко приведу жизнь этих двух женщин, и скажу, что меня так поразило.
Итак, Елизавета Крымова. Родилась она в 1877 году в современной московской области, г. Серпухов. Родилась в семье рабочего, в бедной обстановке. Отец вскоре умер; мать, будучи прачкой, не могла прокормить детей и была вынуждена отдать Елизавету в приют, где дочка её и прожила до 1917 года, стала белошвейкой. После 1917 года Елизавета стала жить в городе вместе с братом, поскольку тот был инвалидом и нуждался в постоянной помощи. Несмотря на слабость здоровья, он устроился на фабрику конторщиком, а сестра жила на его иждивении. До закрытия серпуховского женского монастыря Елизавета ходила туда молиться, и всю жизнь поддерживала самые близкие отношения с монахинями этой обители, помогая им по силам. 19 мая 1931г в Серпухове были арестованы более тридцати священнослужителей и монахинь (вышеупомянутого) Владычнего монастыря, а вместе с ними и Елизавета. Сохранились ответы ее на вопросы следователя:"Проживая в городе Серпухове, я ходила в церковь Успения. За богослужением в нашей церкви поминаются митрополиты Петр Крутицкий и Сергий, а так же епископ Иоасаф. С политикой советской власти в религиозном вопросе я не согласна, ибо это оскорбляет мои религиозные чувства. В 1929 году у меня дома монахини проживали." Ее приговорили к трем годам ссылки, из Бутырской тюрьмы этапом в Казахстан. Брат Елизаветы подал заявление в ОГПУ с просьбой, ввиду слабости его здоровья и отсутствия возможности помогать сестре материально, а в ссылке она не имеет возможности получить какой-либо заработок, пересмотреть ее дело и смягчить приговор. Заявление, разумеется, рассмотрено не было, точнее, дело Елизаветы Николаевны Крымовой не было пересмотрено. Она вернулась в Серпухов в 1934 году. В то же время из ссылки вернулся иеромонах, коего назначили служить в этот городок в храм святителя Николая, прозванный в народе храм Николы Бутки. Не имея жилья в городе, он обратился к Елизавете и ее брату за помощью, и те приняли священнослужителя у себя в доме. В очередной разгар гонений на Церковь Елизавета 2 октября 1937 года была арестована вновь, вместе с иеромонахом, проживавшим у нее. Во время следствия последний под натиском следователей оговорил Елизавету, что она якобы вместе с ним занималась антисоветской деятельностью. Елизавете Николаевне в то время было шестьдесят лет, и, по заключению тюремных врачей, она совершенно была неспособна к физическому труду из-за "старческой дряхлости и миокардита". Ее переводят в Таганскую тюрьму, где Тройка НКВД (страшно представить, через что здесь прошла Елизавета, как и многие другие заключенные) приговорила ее к расстрелу. 31 октября, 1937 год, полигон Бутово, общая могила.
А вот выдержки из жития великомученицы Златы (Хриса, Хрисия) Могленской (Меглинской). Дочь небогатого христианина, имевшего еще троих дочерей, кроме Златы. Она вела целомудренный (а это слово заключает в себе смысл бОльший, нежели просто телесная девственность) образ жизни, обладала горячей верой в Бога и невероятной телесной красотой. Один из местных турков ( если кто-то вечно восклицает, что все беды от женщин, я , в свою очередь, некогда говорила, что исключительно от мужчин, ведь нельзя быть такими слабыми и типично животными существами/это было давно, но было же/) настолько пленился красотой девушки, что захотел ею овладеть (попросту, обесчестить). И, однажды, когда Злата с подругами вышла из дома, он со знакомыми турками напал на них и притащил в свой дом. Уговоры, заискивания, обещания не помогли. Тогда турок сказал, что если она примет ислам, он возьмет Злату в жены, а если не подчиниться, он доставит ей много страданий. Здесь то Злата начала проповедовать веру в Иисуса Христа, достаточно твердо отказывая своему поработителю. Тогда турки, посоветовавшись между собой, передали ее своим женам, чтобы те уговорили взятую в плен девушку, поскольку женщины по природе своей более искусны в уговорах. Но и те не справились. Тогда были приведены родители и сестры святой, их заставили убедить Злату принять ислам, иначе и ее убьют, и их накажут. Родители и сестры, будучи христианами, из-за страха стали стараться убедить Хрису, говоря что-то вроде такого (выдержка из жития):"Дочь возлюбленная, пожалей себя и нас, поскольку мы все в опасности можем погибнуть из-за тебя, отрекись от Христа только видимо, чтобы нам помочь и себе, а Христос милостив, простит тебе этот грех, как вынужденный". Знаете, это что-то и для меня невероятное, особенно, имея пример святой Софии, на глазах которой мучили ее дочек Любовь, Надежду и Веру, и она не отреклась от Бога. Если родители были действительно христианами, то поддерживать ее должны были в этом решении оставаться верной Христу; это какое-то безумие, спасать свое тело, губя свою сущность, свою душу, предавая как минимум свои убеждения, предавая себя самого. Ответ Златы из жития меня сразил еще больше: " Вы, поскольку меня склоняете отречься от Христа истинного Бога, не являетесь больше моими родителями и сестрами, и я не хочу знать вас за таковых впредь, но вместо вас я имею Отцом Господа моего Иисуса Христа, Матерью Госпожу мою Богородицу, братьями же и сестрами всех святых". Помните в Евангелии? - Итак всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем моим Небесным; а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем моим Небесным. Не думайте, что Я пришел принести мир на землю, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью его, и невестку со свекровью его. И враги человеку - домашние его. Видя же, что ничего не помогает, Злату предали мучениям. Три месяца ее ежедневно били, снимали кожу, делали из этой самой кожи ремни и развешивали вокруг, чтобы устрашить девушку. Кровь ручьями текла из девичьего тела. Так же указано, что раскаленным острием пронзали голову ей через уши...и прочие жестокости. В конце концов ее повесили на дикой груше и разрезали ее тело на мелкие части. Страшно? - матом хочется сказать, насколько страшно. Но мучения поизощреннее были и раньше, и позже, и в наше время имеют место быть. Христиан убивают до сих пор, как бы дико это ни звучало.
И знаете, что меня поразило до глубины души, особенно в контексте современной позиции психологии эгоистов. Ну хотя бы то, что Елизавета Крымова после приюта пошла жить к родному брату, которому нужна была помощь. Да, он брат, а не мама, от безысходности отдавшая ребенка на попечение государства или частных лиц, неизвестно. Но она идет к нему, т.к. ему нужна помощь. Я думаю, она могла закрыть на родственников глаза и пойти жить своей жизнью, например, в монастырь. Какая там психологическая травма? - ни слухом, ни духом, как говорится, о такой. Иеромонах, который сдал ее, не выдержав пыток под следствием, не смог пронести достойно священный и монашеский чин. Выполнять какую-либо функцию - не значит еще быть человеком. Родители-христиане, боявшиеся за свою шкуру, начинают уговаривать дочь принять ислам, обрекая ее на вечные прижизненные и посмертные, вероятно тоже, муки. Злата отказывается от жизни и от родителей в том числе, предпочитая умереть. И за месяцы страданий не сдается. Глупости? - не думаю. Не думаю, что для нее жизнь в другой религии была бы жизнью. Она пострадала за свои убеждения, за свое собственное я. Потому что она не разделяла себя от Бога. Женя Родионов, прочие наши ребята в Чечне, не отказавшиеся от веры, не снявшие крест. Их собратья, наши русские ребята, как свиньи орали и умоляли о пощаде, а есть те, кто остался непоколебим, не унижался и достойно принят эту мучительную смерть: им перочинным ножиком отрезали головы. Фильмы есть документальные с фрагментами съемок казней. Я в детстве часто смотрела. Страшно подумать, не то что представить. А надо представлять. Надо думать. Надо проживать этот опыт внутри себя. Что если что-то подобное ждет меня? Как я отреагирую? Буду блеять и пресмыкаться или с молитвой на устах пройду всё до самого конца. Убивающие тело, души затронуть не могу.
Человек сейчас отчаянно держится за свое имущество, за свое положение, за комфорт, и малейшие неудобства, чинит пакости другим, чтобы удержаться на месте. На проповеди, слыша от священника неудобные слова, как минимум, думает не о том, как применить это в своей жизни, а что N было бы хорошо, это услышать, это же про него\нее, а в другом случае пишет кляузы на неугодного проповедника в епархию. Священники сдают друг друга. Верующие (не обязательно христиане, но от христиан это страшнее всего) сдают друг друга.
Отчего это все? - мне кажется, от страха. От этой самой пресловутой неуверенности в себе. Откуда она? - а почвы нет под ногами. Да и откуда ей взяться, если в человеке нет элементарного - веры. Крепкой настоящей веры в в себя. А последней не может быть без веры в Бога. Без доверия Ему. Без жизни в нем.
И я лежала на животе в бессонную ночь и всматривалась в лицо из дела. Откуда эта стойкость, эта безоговорочная линия жизни, при этом четкое не признание того, чего и не было, еще и смелое заявление об оскорблении религиозных чувств. Почему она, от которой отказалась мать (в наше время это назвали бы именно так), не стала девочкой для битья, почему у нее там что-то не сломалось внутри, почему она не стала жалеть себя... Я переношу эту ситуацию на современность и ужасаюсь кустарности нашего поколения. Мы слишком многое имеем, не имея главного: смысла и сути жизни. Мы какие-то ненастоящие, на всех обиженные, сломленные. И я лежала на животе среди бессонной ночи, всматривалась в эти глаза и, наконец, для себя приняла истории новомучеников. Истории этих настоящих народных героев. Нужно просто просить, говорить, давать знать, признавать свою немощь и свои поражения. Елизавета Николаевна, не понимаю, объясни. Прости, но мне так трудно признать твою биографию житием. Она показала.
Ищущий, да обрящет.
Просить надо крепости духа, неизвестно, что ждет впереди. Я не хочу быть как родители Златы, я хочу быть воином и Его дочерью, если вдруг придется пострадать.
Кстати, тем, кто против постов, правила молитвенного и так далее: лежа на диване и ублажая плоть вкусняшками, душу взрастить не получится. Ограничения себя - это развитие. Собственное внутреннее развитие. Пора взрослеть.
