Фотография сразу бросилась в глаза: двое на лодке в противогазах. Мужчина правил длинным веслом, стоя на корме. Женщина сидела на мягком сиденьи, нога на ногу. «Каноэ, - вспомнила Лена, - лодка с таким носом называется каноэ. Кажется…»
Она оглядела магазинчик. Много вещей. С её точки зрения, хлам. Медные тазы, подсвечники, фарфоровые статуэтки, фигурки из чугуна, ключницы, шкатулки, тарелки. Очарование времени? Кому это нужно?
«Вам помочь?» - спросил продавец.
Он был очень молодым. Высокий, юношеская фигура, нежная кожа на лице. Лет пятнадцать, наверное. Значит, ничем не сможет помочь.
«Я насчёт фотографии, - сказала Лена. – Вот этой».
Продавец покачал головой: «Фотографии не продаются. Они для интерьера.»
«А я не купить. Я спросить. Хотя вы, скорее всего, не знаете…»
Продавец – всё же мальчишка – заносчиво задрал подбородок.
«Хозяин магазина - мой отец, - сказал он. – Я знаю провенанс каждой вещи!»
Лена догадалась, что он имеет в виду. Ну, что ж…
«Тогда, может, вы знаете, где остальное?»
Мальчишка поднял брови.
«Что остальное?» - спросил он неприятным голосом.
Раз Лена не собиралась ничего покупать, он не собирался ей угождать. Ясно.
«Фотография обрезана, - сказала Лена. - Она не целая».
«Папа! – позвал мальчишка, не сводя с неё глаз. – Иди сюда, скорее!»
Откуда-то из-за шкафов вышел крупный мужчина. «Он мог бы быть мясником, - подумала Лена. – Слишком здоровый для всех этих вазочек и фарфоровых собачек».
«Здравствуйте», - прожестикулировал он.
«Папа сказал…» - начал переводить мальчишка.
«Не надо, я знаю язык жестов».
Возникла пауза. Кажется, оба – отец и сын – не ожидали от неё такого. Отец первым вышел из ступора. «Что вы хотите?» - спросил он. Лена наблюдала, как легко движутся его руки, и как проворно толстые пальцы занимают своё место во фразах.
«У вас есть фотография, - сказала она голосом и непроизвольно подкрепила речь жестовым языком. – Вот та. Она неполная. Обрезан край. Я хотела…»
Она запнулась. А чего она правда хочет? Узнать, откуда у них это фото? Кто так варварски его обрезал? Или зачем? Но на самом деле ей было нужно другое.
«Я … Вы… Может быть, вы знаете этих людей? На фотографии».
Снова повисла пауза. Мужчина смотрел на неё так тяжело, что Лене захотелось уйти. Она чуть отвернулась, чтобы уменьшить давление его взгляда, и посмотрела на его руки. Они висели плетями, но пальцы, там, внизу, мелко и быстро шевелились. Мальчик, его сын, не видел этого. Пальцы же непрерывно повторяли – нет, кричали! – одно и то же: «Я знаю! Я знаю! Я знаю!»
Лена испуганно взглянула в лицо мужчины. Его взгляд изменился, потух.
Мальчик тронул его рукав. «Папа», – позвал он. Его отец повёл головой из стороны в сторону, сглотнул, поднял руки и спросил: «А ты - знаешь этих людей?»
Теперь они оба смотрели на неё. Мальчик – с нарастающим гневом, его отец – устало, почти безразлично. Лена колебалась. Потом полезла во внутренний карман, достала удостоверение в твёрдой обложке, вынула из него пакетик, аккуратно развернула и протянула им обоим небольшую полоску картона. На нём была наклеена фотография, часть её: голень женской ноги в туфле и каблук другой туфли, нависающий сверху. Очевидно, женщина положила ногу на ногу. Перед женщиной стояла корзинка, довольно большая, в ней лежал ребёнок. Крошечное дитя было почти неразличимо, завёрнутое в одеяло, да ещё и под защитным колпаком. Теперь научились изготавливать младенческие противогазы, но тогда – Лена знала это со школьных лет – переноски с детьми защищались колпаками. Громоздко и требовало постоянного контроля за уровнем кислорода.
Мужчина взял фотографию обеими руками, они дрожали. Его лицо начало кривиться, словно он глотнул дурного воздуха. Губы силились что-то вымолвить.
«Мне сказали, это я, - проговорила Лена. – Это было со мной, в колыбельке. Воспитатели всегда говорили, что искать надо у коллекционеров. Но я не знаю ни одного коллекционера. Подумала, они же всё равно покупают у вас?»
Она замолчала, потому что не знала, что ещё сказать. Мальчик взял у отца фото и разглядывал его. А его отец вдруг двинулся прямо на Лену, но не успела она испугаться, как он обогнул её и подошёл к стене с фотографиями. Она видела, как он скользит по ним пальцем, словно выискивая что-то. Палец задержался на первом фото, указывая на человека без всяких средств защиты. Очень старый снимок. Потом остановился на другом снимке, метнулся к третьему. Лена, притянутая этими перемещениями по фотоснимкам, подошла ближе. На всех фотографиях был один и тот же мужчина. То есть сначала он был мальчик, потом юноша, потом молодой человек. И рядом с ним оказывались то какие-то люди, потом несколько раз одна и та же девушка. Потом… Лена едва слышно ахнула и шагнула вперёд. На одной из фотографий мужчина и женщина держали на руках младенца. Кокон из одеяла, в котором личико ребёнка было не разобрать. Но одеяло было то самое!
«Это я?» - громко спросила Лена. Она повернула голову, чтобы увидеть ответ, но подошедший мальчик ответил за своего отца: «Это ты. А это мой отец… Твой отец. Наш. И мама.»
Они стояли втроём у стены с осколками прошлого. Все трое не отрывали глаз от фотографий.
«Жалко, что на них нет тебя, - сказала Лена своему брату. - А теперь уж никто не умеет фотографировать».
«Ничего, - ответил тот. – Зато я хорошо рисую. Будет ещё лучше, вот увидишь».