Читаю мемуары Александра Евгеньевича Бовина. Юрист, философ, с 1970 по 1982 год - спичрайтер генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева.
О когнитивном снижении лидера великой страны в 1970-е годы рассказано в моём материале на Пикабу. Сегодня я хочу посмотреть "сондианским взглядом" на детство и юность журналиста-международника, которого знала вся страна.
Сегодня героя моей статьи однозначно записали бы в "селебрити" и "инфлюэнсеры". Он был популярным телеведущим - "селебрити". Программу "Международная панорама" журналист вёл без галстука (уверяют, что на нарушение дресс-кода у него было специальное разрешение, но галстук Бовину не шёл из-за полноты).
Влиятельный аналитик "инфлюэнсер" А.Е. Бовин был политическим обозревателем газеты "Известия" почти двадцать лет, с 1972 по 1991 год. Кто из сегодняшних экспертов может похвастаться таким интересом аудитории?
Врочем, телезвёзд и влиятельных спикеров всегда было немало. Но никто из них не может похвастаться тем, что есть у А.Е. Бовина - карьерищей. С журналистской работы он взлетел на должность чрезвычайного и полномочного посла. Карьерный кульбит от газеты к высшему дипломатическому рангу - редчайший, согласитесь.
Тем интереснее, какие сильные влечения и виды интеллекта можно увидеть в детской и юношеской биографии этого незаурядного человека.
Биографию полностью можно прочесть в книге:
Родительское поколение
Старший сын в семье военнослужащего и воспитательницы детского сада, будущий дипломат родился в 1930 году и застал Великую Отечественную войну в сознательном возрасте, подростком.
Мемуары Александра Бовина называются "ХХ век как жизнь. Воспоминания". В тексте он откровенно рассказывает:
"Мамин папа — Борисов Иван Матвеевич — был священником, имел приход в Шацке и 13 детей (мама — седьмая). Папин папа — Бовин Алексей Иванович — имел в Шацке магазин.
Социальное происхождение незавидное. Тогда оно перекрывало многие жизненные пути. И чтобы сохранить мое душевное спокойствие и избавить от вранья в анкетах, родители выдали мне другую версию: один дед трудился дворником в церкви, а другой — приказчиком в лавке".
Как говорится, сильное хи плюс минус детектед. Дилемма скрывать-показывать мы это называем на нашем психологическом сленге. Почему не хи минус, скрывать? Потому что родители всё же рассказали сыну правду:
"Последний раз я заполнял анкету с дедами и бабками летом 1953 года, когда меня выдвигали на должность народного судьи. Не знаю, или спецслужбы плохо проверяли, или уже критерии были смягчены, но претензий ко мне не было. Родители посвятили меня в «тайну» происхождения позже, когда я учился в аспирантуре".
Об отношении родителей к политике:
"Здесь надо иметь в виду одно существенное обстоятельство. Родители никогда при мне не вели каких-либо разговоров, выходящих за рамки официоза. Никогда. Ни на какие темы. Вплоть до XX съезда…"
Вот так и становятся политическими обозревателями, желающими разобраться в ситуации досконально и с разных сторон (шутка).
Чтобы у молодого читателя не сложилось впечатления, что история с замалчиванием происхождения - фантазии вреда, приведу ещё одну цитату, об отце мемуариста, не прошедшем в номенклатуру:
"Папа — Евгений Алексеевич — к моменту моего появления на свет учился в академии. Чтобы поступить туда, он был вынужден приписать себе какие-то другие социальные корни. Получилось. Но корни все-таки вылезли. Уже на Дальнем Востоке, дослужившись до полковника, отец надумал поступать в партию. Кандидатом приняли. Но тут спецслужбы оказались на высоте. Отца обвинили в сокрытии социального происхождения и завернули, не приняли в партию".
Сам А.Е. Бовин в коммунистической партии, конечно же, состоял.
Почему я предполагаю, что родители скрывали от ребёнка, а со взрослым сыном были более откровенны? Потому что в мемуарах об этом практически прямым текстом:
"Хорошо быть мальчишкой. Не было страха. Не переживалась трагедия. Наказывали врагов народа — и правильно делали. А мы не враги, чего нам бояться. Представляю теперь, что чувствовали родители, когда слышали, как по ночам выводили их соседей, сослуживцев. Много позже отец уверял, что его спасло отсутствие партбилета. К беспартийным «органы» вроде бы относились с меньшим рвением…"
Ключевые слова тут "много позже отец уверял". Значит, разговоры на тему в семье были.
В мемуарах есть слова "первую свою затяжку я сделал, еще будучи учеником первого класса", "1 мая 1945 года я первый раз (не последний, увы!) напился".
Это всё про ка минус (нарушение законов морали, правил поведения) и оралитет, то есть эм плюс.
В подростковом возрасте стартует ха минус и пэ плюс,
"В восьмом классе произошло событие, которое, наверное, повлияло на мой жизненный путь. Мне в руки попался растрепанный том Соловьева, начало XVI века, Смутное время. Открыл и не мог закрыть, пока не дочитал. Что-то во мне произошло. Мне стало интересно узнавать, знать, понимать".
А ещё вдруг обнаружились девочки, - пишет мемуарист. То есть в работу вступили ха плюс (потрогать) и эс плюс, драйвы сексуального влечения.
Интересно, что и это влечение нанизывается на ведущее незаконопослушное влечение ка минус:
"С девочками связан первый, пожалуй, выход за пределы «морального уровня». Мы, то есть несколько оболтусов, составили список девочек нашего класса и выставили им оценки по нескольким номинациям. Точно не помню, но примерно так: ум, красота, фигура, характер. От единицы до пятерки. Список пустили по классу. Двоечницы обиделись и пошли к директору школы. Подключили районо. Поднялся шум. Выручило то, что среди оболтусов находился сын первого секретаря Хабаровского крайкома ВКП(б) Володя Назаров. Шум постепенно затих".
Детство
А что же было до того? Царил телесно-кинестетический интеллект, е минус. Бегал по окопам, играл в войнушку, участвовал в танцевальных конкурсах, брал призы, танцевал на танцплощадках. Вальс-бостон, танго, фокстрот. Прекрасно катался на коньках. Занимался гимнастикой. Дрался из-за девчонок. "Иногда, но редко, попадал в милицию". Во внешнем виде "косил под блатного". В общем, ка минус переболел по полной программе, вплоть до самоидентификации с антисоциальным элементом.
В семейной констелляции, папа k+ а сын k-.
Отец-военный описан как человек с сильным k+ в следующем пассаже: "Отец был очень сдержан, строг, аккуратен до педантичности. «Если я говорю в девять часов, — втолковывал он мне, — то это не значит без пяти девять или три минуты десятого. Это значит именно девять». И втолковал. Никогда не опаздываю. И еще втолковал, чтобы каждая вещь лежала на своем месте. Поэтому не приходится искать ключи, очки, нужные книги и т. п."
Сухаристый папа-командир явно был человеком s+ k+ m-. А вот мама описана как человек h+ m+ : "Мама была другой. Душевная, веселая, заботливая. Мастерица срезать острые углы. Вряд ли ее радовало, что во мне воспроизводилась борисовская порода: любовь к застолью («кабацкая ты душа», — ворчала она), увлечение нежным полом, некая расхристанность, стремление нарушить меру там, где этого делать не следовало бы. И еще — великолепная хозяйка. Прекрасно готовила и шила".
В общем, они прекрасно друг друга дополняли :) Кстати, hy+- было базой их супружеских отношений: "Родители были максимально внимательны друг к другу. Наверное, между ними возникали какие-то нескладушки. Но они возникали и гасли там, куда дети не допускались".
Музыкально-ритмический интеллект (играл на барабане в подростковом возрасте) не стал ведущим: "Через Горький прошла и там же кончилась музыкальная полоса моей жизни. Чтобы я меньше болтался летом без дела, отец определил меня в курсантский духовой оркестр. На должность барабанщика. Здоровый барабан и медные тарелки — вот мое хозяйство".
Заметьте, как папа-военный с сильным s+ и сын, который постоянно дерётся из-за девчонок s+, пытается сделать влечение сублимированным. Бей в барабан и медные тарелки, раз уж тебе нравится бить!
Но натура k- берёт верх, и музыкальные инструменты становятся просто способом подпольного заработка: "Были мы почти на хозрасчете: играли в пионерских лагерях, домах отдыха, санаториях, которых было полно в окрестностях Горького. Платили нам натурой (кормили то есть) и деньгами. Иногда поили. Играли в основном танцы.
Когда начался учебный год в школе, мы подпольно собрали так называемый трио-джаз: ударные (теперь уже не большой барабан, а маленький, правда, без нынешних наворотов), скрипка и аккордеон. Плюс девочка-певица".
В десятом классе "мне взбрело в голову стать дипломатом". И ведь стал! В 61 год, правда, но стал!! На языке видов интеллекта дипломатия - это межличностный интеллект. В последующем А.Е. Бовин будет работать судьёй, и на материале сотен человеческих судеб и историй полностью раскроет свой незаурядный талант в данной сфере.
А вот ребёнком он был совершенно другого плана (телесно-кинестетический интеллект превалировал).
Юность
В юности же стартовал другой сильный вид интеллекта: "Первые и единственные фамилии учителей, которые остались у меня в памяти: Гусак, директор нашей школы, он преподавал физику. Вызывал меня в свой кабинет, вручал дореволюционный задачник по физике и требовал, чтобы я решал подряд штук по двадцать. «Когда решишь — пойдешь домой!» И я решал — к нашему общему и вящему удовольствию. Математику преподавала Мария Васильевна Самсонова. И тоже тренировала мои мозги. Помню еще преподавателя логики. Как звали, забыл, а человека помню прекрасно. Фронтовик. С орденами и без руки. Он пытался учить нас логике жизни. Тогда это было почти невозможно. Но, повторяю, он пытался".
Сильное с детства k- к юности, благодаря увлечению логикой и математикой k+ превратилась в амбивалентное k+-. Судите сами: "По просьбам неуверенных в себе одноклассников сдавал за них экзамены (физика и математика) в пять горьковских институтов. Пижонил: «Гарантирую, — говорил, — пятерки». Переклейка фотографий, печати — все это меня не касалось. Получал бумагу и отправлялся в назначенный институт".
Стоит ли удивляться, что тот же самый человек, который был соучастником мошеннических действий с подделкой документов и идентичности, через пять лет стал судьёй и отправлял других за решётку? Человека, знающего сондиану, перипетии в hy+- и k+- совершенно не удивляют. Скрывать-показывать, совершать противозаконное - прекрасно знать закон, - в амбивалентных натурах всё это прекрасно уживается рядом.
"Последний раз я занимался этим богоугодным делом в Москве, когда учился в аспирантуре философского факультета МГУ. Сдавал экзамены за брата Жору (брат был двоюродный, только что демобилизовался) в электротехнический техникум. По всем предметам (кроме химии)".
К слову, в аспирантуре мемуарист учился уже после работы судьёй...
Студенческие годы
Любопытное личное пересечение. Я училась в Ростовском государственном университете (ныне ЮФУ) восемь лет (пять лет плюс три года очной аспирантуры) на психологическом факультете. Тогда он был в одном здании с юрфаком. И тоже поступала в универ как медалистка )
Сейчас сквер перед зданием ликвидирован, как и ларёк с горячими пончиками перед входом. Неудивительно, ведь прошло тридцать лет и машин в городе стало больше. Прекрасное дореволюционное здание обвешано кондиционерами - аудитории в жарком южном городе теперь не проветривают, а кондиционируют:
Здание было построено до революции, в 1905 году, и сейчас имеет статус объекта культурного наследия регионального значения. Самое смешное, что "традцать лет тому назад" в бовинской реальности, это было Здание торговой школы при Ростовском коммерческом мужском училище.
На дореволюционной открытке с видом здания вдалеке справа видна Успенская церковь. Её взорвали, и в 1931 году на освободившемся пространстве построили дом для профессорского состава РГУ и медицинского института. Вот такой:
Уверяют, что это дом в стиле постконструктивизма.
Впрочем, я отвлеклась.
Именно на юрфаке РГУ мемуарист получал высшее образование.
Вот как это случилось: "Летом 1948 года отправился я в Москву учиться на дипломата. Прямо в Дипломатическую академию. Дежурный мне вежливо разъяснил, что в академию принимают только с высшим образованием. На мой вопрос ответил: в принципе с любым, но лучше с юридическим или историческим. После чего я отправился на юрфак МГУ. Сдал документы. Выдержал полагающееся медалисту собеседование (про план Маршалла интересовались). Судьба выступила в лице общежития. С общежитием у нас туго, уведомили меня. А в Ростове-на-Дону, откуда вы приехали, есть университет, а в нем — юрфак, а на юрфаке — отделение международного права. Вам будет там даже удобнее".
В десятом классе захотел стать дипломатом, в 18 лет попытался поступить в Дипломатическую академию, в 61 год стал Чрезвычайным и полномочным послом в Израиле. О пятилетии на дипломатической работе А.Е. Бовин написал мемуары Из настоящего журналиста в ненастоящего посла, "Пять лет среди евреев и мидовцев", в которой показана жизнь обычного посольства в необычной ближневосточной стране.