Часть 3 глава 1
Моисеев
Коми филиал АН СССР
07.02.1977 г. 14:00
г. Сыктывкар
Закончив основную часть, Моисеев Николай Алексеевич выждал некоторую паузу и, обведя коллег взглядом, тяжело вздохнул, положив руки на трибуну. В принципе, он и не ожидал, что будут возражения, но, как говорится, ко всему нужно быть готовым.
— Итак, уважаемые коллеги, хотелось бы еще раз подчеркнуть полезность сорта «Северянин» и «Успех» при внедрении в силосную базу дальневосточного, восточного и северного округов, которые наиболее удалены от центра развития сельскохозяйственных и прочих дисциплин. Уверен, идя ударными темпами, мы сможем выполнить данный посевной план как минимум за три, а то и за четыре года. Хотя я не исключаю возможных форс-мажоров, связанных с особенностями почвы.
Николай Алексеевич снова посмотрел на коллег. Тишина. Настолько же привычная, что и рыхлый снег, полностью застеливший всю округу. Он посмотрел на доклад. Как оказалось, Алексей Алексеевич Вавилов был абсолютно прав, передавая ему данные. Возражений, действительно, не было.
— Тогда я закончил, — сказал он и, улыбнувшись, добавил: — А то, признаться, я тоже уже посматриваю в сторону буфета.
Все рассмеялись. Николай Алексеевич умел удачно пошутить и всегда этим пользовался, особенно когда это касалось долгих докладов. Он поднял глаза и посмотрел на сидевшего во втором ряду Алексея. Вавилов даже не скрывал радости от того, что все закончилось. Он поднялся и подошел к нему.
— Ты что такой хмурый?
— Не знаю, Леш. Этот ваш эксперимент.
— Наш, Коля. Наш, — взяв его под локоть, заметил Вавилов. — То, что мы не одни этим занимаемся, не означает, что он чужой.
— Но начали не мы. Да к тому же ты и сам не понимаешь первоисточник этого растения.
— Только вот не начинай, это великое открытие! Оно раскроет перед тобой такие перспективы, о которых даже и не мечтал!
Моисеев покачал головой. Все эти напыщенные речи его товарища очень сильно начинали его тревожить, особенно после того как за ними приставили сотрудников КГБ. Впрочем, сейчас все известные ученые были под колпаком.
— Я понимаю, что это принесет пользу. Только тот факт, что мы не знаем всего, никак не обыгрывается. Это может выйти боком.
— Коль, так для этого мы и летим в Тверь. Там строят новую военную лабораторию, где и будут проводить все исследования. Все лучшие умы, лучшее оборудование — чем не рай для двух возрастных ученых? Или ты уже расстался с мечтой о нобелевской?
— Но ты же видел результаты!
— Опять ты начинаешь, — Вавилов с нетерпением посмотрел на часы. — У нас скоро вылет, машина снаружи. Я уже предупредил Марию, что ты уезжаешь со мной.
— Можно я хоть что-нибудь сам сделаю?
— Пока ты это сделаешь, тысяча лет пройдет. А тут следует спешить. Нам и так дали слишком мало времени.
— Боюсь, это очень плохо закончится — внедрить борщевик как силосный, да еще с такими отклонениями.
— Хватит, заладил. Это лишь первая стадия, на второй уберем все проблемные места. Давай пошли уже. Мне не терпится увидеть, что они для нас приготовили.
— Да иду, иду. Куда ж я денусь, — заметил Моисеев, убирая доклад в сумку.
***
Глядя в окно иллюминатора, Николай Алексеевич не мог отделаться от мысли, что делает что-то неправильно. Хотя, по сути, ему и делать-то ничего не пришлось, лишь соглашаться с Вавиловым и игнорировать тот факт, что за ними постоянно следуют сотрудники КГБ в штатском.
Он посмотрел на белые облака. Наверное, если бы раньше ему предложили нечто подобное, он взялся бы руками и ногами, но теперь, когда он начал хоть немного понимать в ботанике, те данные, с которыми он столкнулся, его очень сильно обескураживали. Если не сказать больше.
А началось все с Вавилова, с его выпученных горящих глаз и треклятого борщевика, с которого и пошла вся эта затея.
Моисеев тяжело вздохнул и скрестил руки на портфеле. Несомненно, польза от этого была. Борщевик и ранее мог похвастаться нескромным ростом и богатырским сложением. Взять тот же сибирский сорт, который они также могли смело взять в эксперимент хотя бы потому, что он показывал куда большую сопротивляемость к их секретному компоненту.
Но нет, такой результат их не устраивал. Им надо было увидеть наилучший симбиоз, пусть даже он и характеризуется сильнейшей фототоксичностью. И ведь Вавилов, в отличие от своего гениального тезки, также о подобном слышать не хочет, продавливая лишь ему нужный интерес.
Моисеев тяжело вздохнул. Он ведь все хорошо понимал. Два видных ученых, две лишние подписи в документах — вот почему их везут в Тверь и просят участвовать в этой растительной авантюре. Да, их сорт дает просто невероятные темпы роста и может смело заполонить изувеченные войной участки, но и ведь он и опасен. Очень опасен.
— Что-то ты смурной, Коль? — заметил Вавилов, выглядывая вперед в поисках обеда. — Признаться, не люблю такой твой настрой, он сеет негатив.
— Я просто думаю об их видоизмененных сортах. Они же так и не пояснили, как добились подобных результатов.
— И что? Какая разница? Борщевик Сосновского идет впереди планеты всей по выживаемости, дает прекрасные сборы, любой сорняк игнорирует. Что еще надо для прикормки? Это идеальное решение по засевам всего севера.
— А тебя не смущает, что ничего подобного мы раньше никогда не видели?
— Ну, мало ли, что мы не видели, — Алексей принял поднос у стюардессы. — Спасибо. Знаешь, мы и о Венериной мухоловке не знали до поры до времени, даже представить ее не могли.
— Так она не меняет ДНК.
— А просто ест насекомых живьем. Тоже, знаешь ли, не совсем характерная особенность для цветка.
— Леш, ты же видел ожоги. Это не какие-нибудь там покраснения.
— Да! И что? Почему ты начал об этом сейчас, когда мы уже провели борщевик в общую базу и внедрили в посевной план?
— Это, кстати, второе, что не дает мне покоя: зачем они хотели, чтобы борщевик обязательно подвергся высадке. Хотя все опыты можно было проводить в лабораторных условиях.
— Да я откуда знаю. Я о подобном у генерала не спрашивал. Как сказали, так и сделал! И, поверь, это правильное решение. Как-никак, ты теперь находишься в самолете, который направляется в Тверь, а не сидишь где-нибудь в кутузке в вечной мерзлоте. И старайся думать о хорошем. Например, о будущих открытиях и премиях. Поверь, это только верхушка айсберга. Там нечто такое, о чем ни ты, ни я даже понятия не имеем.
— Вот это и пугает.
— Да ты постоянно всего боишься, между прочим, в этом тебе обязательно фронт помог бы, там такое крайне быстро лечат, — заметил Вавилов и принялся за еду, уверенно распаковывая салат и второе блюдо.
Моисеев снова отвернулся к иллюминатору. В общих чертах Вавилов был, конечно, прав, выбор был невелик, но все же они могли, по крайней мере, постараться выяснить, почему этот сорт стал так важен, даже несмотря на его очевидную ядовитость.
Заврин Даниил