22 октября (10 октября по старому стилю) 1870 года в Воронеже родился Иван Алексеевич Бунин, будущий писатель, поэт и почётный академик Петербургской академии наук.
Прошло 47 лет.
События 1917 года стали для Ивана Бунина личной трагедией. Революцию принять не смог. Новую власть возненавидел, по его мнению большевики губят Россию.
«12 часов ночи, - записал Иван Алексеевич в дневнике в конце ноября 1917 года. – Сижу один – слегка пьян. Вино возвращает мне смелость, мудрость... Передо мной бутылка № 24 удельного. Печать, государственный герб. Была Россия. Где она теперь? О, Боже, Боже...»
Гражданская война в понимании Ивана Бунина также катастрофична для существования страны в целом и соотечественников, в частности. Из враждебного теперь Петрограда Иван Алексеевич переехал в Москву.
В 1918 году вышел декрет «О введении новой орфографии», который изменял правила правописания и исключал несколько букв из русского алфавита. Бунин эту реформу не одобрил и продолжал писать в соответствии со старой орфографией. Настаивал, чтобы «Темные аллеи» напечатали по дореволюционным правилам, но издатель не хотел иметь неприятности с новой властью и выпустил книгу по новым. Автор оказался перед свершившимся фактом. Американское издательство имени Чехова намеревалось опубликовать книги Бунина тоже в новой орфографии, но Иван Алексеевич отказался от издания.
1918 год. Из Москвы 21 мая отправился поезд, в санитарном вагоне которого вместе с пленными немцами уезжал и Бунин с женой Верой Николаевной Муромцевой. Поезд охраняли вооружённые люди. Освещать вагон не разрешали, чтобы свет не проникал из окон. Станции, где останавливался или проезжал поезд оставались тёмными. К Минску подъехали 27 мая. Бунины хотели покинуть большевистскую Россию и перебраться на юг, в Одессу, куда ещё власть красных не добралась.
Ехали долго, с несколькими пересадками. Втиснулись в купе, где вместо четырёх человек набилось десять, так ехали до Гомеля. Кроме Ивана Алексеевича и его жены там устроились ещё 8 офицеров польского легиона. А ведь у каждого ещё и вещи. Но не пойдёшь пешком, вот и пришлось терпеть этакую тесноту.
В Гомеле пересели на пароход и по судоходной реке Сож, затем после её впадения в Днепр добрались до Киева. Дальше опять на перекладных, и к середине июня прибыли в Одессу.
Однако жизнь в Одессе радости практически не принесла. Вскоре город заняли австрийские войска. У Буниных денег практически не осталось, не хватало пропитания, зимой нечем отапливать жилье. Регулярно в Одессе происходили погромы, грабежи, разного рода насилие, то и дело менялась власть. Весной 1919 года в Одессу вошла Красная армия, но в августе город взят Добровольческой армией. Однако большевики продолжали наступать. Жизнь становилась все тяжелее. Иван Алексеевич не хотел уезжать из России, но положение вынуждало думать и об этом. Уехать советовали друзья, настаивала и жена Бунина. Так как Иван Алексеевич не мог принять и одобрить то, что происходило в стране, то под влиянием обстоятельств в начале 1920 года принял решение — уезжать.
В дневнике периода революции и Гражданской войны, опубликованном позднее под названием «Окаянные дни», Бунин писал о «панике и отчаянных зверствах тех дней». Ему казалась немыслимой жизнь в стране, где, как он считал «три четверти народа за подачки, за разрешение на разбой, грабеж, отдает совесть».
Во второй половине января пароход направлялся в Константинополь. Штормило. Волны всё сильнее били в борта, которые скрипели и казалось в любое мгновение разлетятся в щепки. Качку и страх ввергнуться в пучину пришлось терпеть несколько суток. На пятый день плавания судно попало в минное поле. Постоянно пьяный капитан-албанец плохо знал лоцию. Целые сутки пароход плавал среди мин и только чудом не подорвался. Может быть Бог хранил Бунина? На седьмой день корабль вошёл в Босфор, миновал военные форты Эльмонс, Тели-Табия и в сумеречном холоде пассажиры увидели огни Константинополя. Все озябли и мечтали поскорее покинуть холодные и сырые каюты, но турецкие власти отправили в не менее холодный каменный сарай — под душ ради дезинфекции. Однако доктор смилостивился над Буниными, им удалось избежать ещё и холодного душа. Всех пассажиров этого парохода привели ночевать «в какой-то совершенно пустой руине» под Стамбулом. Холодный ветер свободно проникал через выбитые окна и гулял по полу, на котором приютились беженцы. А утром узнали, что в руине, где они провели ночь недавно обитали прокаженные.
Константинополь, который турки называли Стамбулом стал перевалочным пунктом для сотен тысяч беженцев из бывшей российской империи. Контрольно-паспортный пункт буквально осаждали. Люди толпами набивались во двор русского посольства, проникали в приемную и пытались взять штурмом кабинет начальника пункта генерал-лейтенанта Н. Е. Агапеева, чтобы добыть визу на въезд в различные европейские страны. И, тем не менее, Бунину удалось относительно быстро получить визы на въезд во Францию.
Из Константинополя Бунины добрались до Софии, столицы Болгарии. Пришлось поселиться в грязном и прокуренном отеле. Там прожили три недели, так как ожидали разрешение на выезд, да и денег не было.
Ивана Алексеевича пригласили поучаствовать в политической дискуссии за гонорар. Накануне дискуссии местный поэт, владеющий трактиром, пригласил Бунина «на чай». Иван Алексеевич увлёкся красным вином и свежим сыром, пробыл там далеко за полночь. Вернулся не совсем трезвый на рассвете. Проснулся в одиннадцать часов, с ужасом вспомнив, что лекция должна начаться в девять утра. Стал думать: ехать на лекцию или нет? В это время в дверь постучали. Бунин решил, что это жена, она занимала подобный крошечный номер напротив. Открыл дверь, а в коридоре никого. Тогда Иван Алексеевич постучался к жене, а свой номер не запер. Вера Николаевна, впустила мужа, при этом удивилась, так как он давно должен быть на лекции. Когда же Бунин вернулся, то обнаружил, в его номере не оказалось чемодана, в котором хранилось все самое ценное, в том числе и сумочка с драгоценностями.
Однако эта цепь событий приятных и печальных, как ни странно спасла Ивану Алексеевичу жизнь. За минуту перед началом лекции под эстрадой взорвалась «адская машина». Несколько человек из первого ряда, где мог сидеть и Бунин, погибли.
Болгарское правительство за свой счет отправило Буниных в вагоне третьего класса в Белград, столицу Сербии. Там вагон загнали на запасные пути. В этом железнодорожном тупике пришлось жить Буниным некоторое время, используя последние деньги, подаренные болгарским правительством.
Мария Самойловна Цетлин, давняя знакомая Буниных выхлопотала для них визу во Францию и прислала тысячу французских франков.
В то время во французской столице жили русские журналисты-эмигранты и писатели-изгнанники, поэтому ее часто называли «уездом русской литературы».
28 марта 1920 года Бунины прибыли в Париж. Встретила их на Лионском вокзале Мария Цетлин. Автомобиль привёз их к дому номер 118 по рю де ла Фэзандри, где проживали супруги Цетлины много лет. После убогого существования квартира потрясла Веру Николаевну своим комфортом: двумя туалетными комнатами и тремя ванными! Буниным отвели небольшую комнату.
Денег у Буниных не осталось, чтобы заработать что-нибудь организовали выступление Ивана Алексеевича. 12 мая Бунин прочел лекцию о русской революции. Сбор, в большей степени «взаимопомоществование» некоего комитета, дали возможность Буниным оставить чужое жилье и снять своё.
Ивану Алексеевичу долго не писалось. Тем не менее, был постоянно занят: разбирал дневниковые записи, сделанные в Одессе в 1918—1919 годах. А в 1921 году, как прорвало. Бунин написал рассказы: «Третий класс», «Ночь отречения», «Преображение», «Конец» в большей степени автобиографичный и другие. В декабре 1921 года Иван Алексеевичу стало известно о смерти своего брата Юлия и литературное вдохновение оставило его снова на некоторое время.
В европейских странах творчество Бунина читателям было известно. Но почет писателю шёл рядом с оскорбительным равнодушием к беженцу и эмигранту. Бедность унижала, тем более, никто не сомневался в писательском таланте Бунина. Издательства Берлина, Праги, Парижа просили новые произведения. За неимением переиздавали прежние, но платили очень мало. Когда Иван Алексеевич приходил на литературный вечер, в театр или русский ресторан, тут же разносился гул шёпота среди незнакомых, они узнавали писателя «Бунин, Бунин!» Французы относились «к бедным русским» высокомерно и равнодушно. Для Ивана Алексеевича подобное отношение всё равно как личное оскорбление.
В апреле 1922 года Буниных, Мережковских и Куприна пригласил на ужин миллионер Розенталь. Он оказал писателям финансовую поддержку. На розенталевские деньги решили снять на лето дачу. Бунин объехал «половину Франции», прежде чем нашел подходящее шато — домик в тихом, провинциальном городке Амбуазе, на берегу Луары. Домик сняли совместно с супругами Мережковскими.
Третьего июля в семейной жизни Буниных произошло важное событие: наконец смогли оформить законный брак, потому что только в июне 1922 года Иван Алексеевич добился развода с первой женой А. Н. Цакни. В ноябре, когда вернулись в Париж, они венчались в церкви.
Положительные эмоции, ностальгия способствуют творчеству и летом 1922 года вновь вдохновение. 26 июля написал «Морфей» («Прекрасен твой венок из огненного мака»), 22 августа «Сириус» («Где ты, звезда моя заветная, венец небесной красоты?») и «О, слез невыплаканных яд! О, тщетной ненависти пламень!», через два дня ещё три стихотворения: «Душа навеки лишена Былых надежд, любви и веры», «Зачем пленяет старая могила Блаженными мечтами о былом?» и «В полночный час я встану…».
Последние дни августа двадцать второго года - взрыв поэтического вдохновения. Каждый день стихи, которым суждено стать хрестоматийными: «Мечты любви моей весенней» (26 августа), «Все снится мне заросшая травой» (27 августа), «Печаль ресниц, сияющих и черных» (27 августа), «Венеция» (28 августа), «Шепнуть заклятие при блеске Звезды падучей я успел» (28 августа), «В гелиотроповом свете молний летучих… (30 августа). Осенью Иван Алексеевич написал одно из лучших произведений — «Петух на церковном кресте».
С 1923 года Бунины снимали на лето дачу в Грасе. «Перед домом у нас несколько старых пальм, за ними, под ними — сказочная голубая страна, море. Соловьи поют день и ночь. Ночи сладко холодноваты», — так он описывал дачу в письме Гиппиус.
В мае 1923 года в Граc, Бунин снова обрёл вдохновение. Лето принесло стихи: «Льет без конца», «Уж как на море», «Дочь», «Одно лишь небо…», «Опять холодные седые небеса». После автомобильной поездки в горы, 18 июля - рассказ «В ночном море».
Летом 1926 года в Грасе Иван Алексеевич познакомился с Галиной Кузнецовой и, к сожалению, влюбился. Молодая поэтесса моложе Бунина на тридцать лет стала его ученицей и музой. Галина бросила мужа. Иван Алексеевич уверил жену, что между ним и Галиной ничего нет, кроме отношений учителя и ученицы. Вера Николаевна, скорей всего, вынуждено согласилась терпеть Галину. В дневнике написала: «Я вдруг поняла, что не имею права мешать Яну любить, кого он хочет (Яном Вера Николаевна называла Ивана Алексеевича)… Только бы от этой любви было ему сладостно на душе». Так они существовали восемь лет.
С весны 1927 года Галина Кузнецова жила в доме Бунина на правах члена семьи. С виллы «Бельведер» открывался прекрасный вид на далекие горы Эстереля и более близкие холмы, украшенные старинными домами. На самом горизонте в ясные дни синело море. По изгородям «Бельведера» тянулись ветви роз. Эти места связаны с Наполеоном. Верхняя площадка, вымощенная большими, блестящими под солнцем камнями, служила, согласно преданию, местом прогулок Полины — сестры-красавицы полководца. Круто спускающаяся вниз дорога называется Наполеоновой. Она тянется вдоль густых чащ, напоенных запахом хвои и горных цветов.
Бунины проводили на вилле «Бельведер» большую часть года и только на зиму уезжали в Париж. Помимо Галины в доме часто проживала молодежь, Иван Алексеевич поддерживал молодых писателей. Конечно, денег всегда не хватало. Как ни старались жители «Бельведера», как напряженно ни трудились — из бедности, из постоянной нехватки денег выбраться не удавалось. Больше не поступала помощь из Чехии, откуда небольшое количество франков поступало с середины двадцатых годов.
Вопреки невзгодам: материальным заботам, неутихающей тоски по России творчество Ивана Бунина продолжало фонтанировать. С годами литературная высота прибавлялась. Следующее произведение выходило совершенней предыдущего. Создал: «Роза Иерихона» (1924), «Митина любовь» (опубликована в «Современных записках» в 1925 году), сборники рассказов «Солнечный удар» и «Божье древо». В 1930 году вышла «Жизнь Арсеньева» - новый творческий взлет. «Освобождение Толстого» (1937), по мнению специалистов, одна из лучших книг во всей литературе о Льве Николаевиче и «Лика» (1939 год). А также книга, которую автор неоднократно называл «лучшей, из всего им написанного» — сборник коротких рассказов «Темные аллеи».
Иван Алексеевич соединял поэтический и прозаический язык и даже деталям второго плана придавал запоминающиеся образы.
Вера Николаевна записала в 1922 году в дневник, что кандидатура Бунина выставлена на Нобелевскую премию. С тех пор Иван Алексеевич жил надеждами на приз. Но увы. В конце сентября 1931 года в «Бельведер» прибыл зять Альфреда Нобеля — 67-летний Олейников. Сообщил секрет: Бунин вероятный претендент на награду. Но спустя неделю надежды рухнули. Девятого октября Бунин зашел в комнатку к жене и спокойно произнёс: «Премию присудили шведскому писателю…» В следующем году на «Бельведере» с волнением ждали результатов премии. И опять мимо.
10 ноября 1933 года газеты в Париже вышли с громадными заголовками: «БУНИН — НОБЕЛЕВСКИЙ ЛАУРЕАТ». Русские в Париже радовались. В каждом кафе, кабачке, ресторане находились люди, которые пили, часто на последние гроши, «за своего!»
Когда мальчик принес на «Бельведер» телеграмму из Стокгольма о присуждении Бунину Нобелевской премии, Вера Николаевна не могла отыскать в доме несколько су чаевых. К этому времени они уже знали о решении Шведской академии.
Иван Алексеевич в роль мировой знаменитости вошел без всяких усилий. Его остроумные ответы журналистам заполняли газеты. Изящный, полный непринужденности и собственного достоинства поклон окрестили «бунинским». В синема крутили хронику: «Бунин на Лионском вокзале», «Бунин в редакции «Современных записок», «Бунин в ресторане «Тройка».
В Стокгольм отправились вчетвером: Галина, Вера Николаевна с Иваном Алексеевичем. И к ним навязался корреспондент «Последних новостей» Яков Цвибак. 10 декабря 1933 года, в годовщину смерти Альфреда Нобеля, в присутствии короля Густава V, состоялась церемония награждения. Бунин получил светло-коричневую папку с дипломом и большую золотую медаль. Лауреату был передан чек на сумму 715 тысяч французских франков.
Бунин получил папку и медаль, передал их Цвибаку. Тот выронил медаль. Она покатилась по полу. Бросив папку, в которой лежал чек, на кресло, Цвибак полез на коленях между рядов. Медаль он поднял, но забыл про папку. После торжества Бунин спросил: — Папка где? Что вы сделали с чеком, дорогой? — С каким чеком? — Да с этой самой премией! Чек в папке лежал. - Цвибак стремглав бросился к креслу. К счастью, папка мирно лежала на месте. — И послал же мне бог помощничка! — облегченно вздохнул Иван Алексеевич, которого едва не хватил удар.
В Стокгольме всюду — в витринах магазинов, газетных киосках даже на окнах домов висели портреты Бунина. В синема шли фильмы, рассказывавшие о «писателе из России, покорившем мир».
В гостях у Буниных неоднократно бывала Марга (Маргарита) Степун, оперная певица и сестра философа и писателя Фёдора Степуна, жившего в Германии. Через некоторое время Галина Кузнецова вместе с Маргаритой уехали в Германию. Что для Бунина стало ударом.
Ивану Алексеевичу исполнилось шестьдесят три года, но по-прежнему творил. Слава стала всемирной. С угнетающей бедностью, думалось, покончено. Но прошло два с лишним года. И Бунин опять без денег. 9 мая 1936 года записал в дневник: «…Чудовищно провел 2 года! И разорился от этой страшной и гадкой жизни».
«Как только я получил премию, мне пришлось раздать около 120 000 франков. Да я вообще с деньгами не умею обращаться. Теперь это особенно трудно. Знаете ли вы, сколько писем я получил с просьбами о вспомоществовании? За самый короткий срок пришло до 2000 таких писем». После получения премии в Париже создали комитет помощи нуждающимся литераторам и Бунин передал туда сто тысяч франков, затем двадцать тысяч. Не проходило дня, чтобы кто-нибудь не обращался с просьбой о финансовой помощи. Бунины не купили ни квартиры, ни виллы, а советники по денежным делам, видимо, позаботились больше о себе, чем о них.
Когда в 1940 году Францию захватили немцы, Бунины с «домочадцами» намеревались бежать из Граса. В июне выехали в Тулузу. Но 9 июля 1940 года вернулись обратно. В течение всей войны Бунин жил в Грасе, на вилле «Жаннет», куда он переехал еще 27 сентября 1939 года — хозяйка спешно бежала на родину, в Англию, и сдала её недорого.
Осенью снова пришло вдохновение. Написал: «Русю», «Красавица», «Дурочка», «Антигона», «Смарагд», «Волки», «Визитные карточки», «Зойка и Валерия», «Таня», «В Париже».
Многие из друзей и знакомых Бунина бежали от войны в США. Мария Цетлин настойчиво звала Бунина и Веру Николаевну с собой. Но в Америку Бунин ехать отказался. Он мечтал вернуться в Россию… 2 мая 1941 года написал письмо Алексею Николаевичу Толстому с просьбой о финансовой помощи, а затем, 8 мая, в письме давнему другу с Покровки, Н. Д. Телешову: «Очень хочу домой». В начале июня 1941 года А.Н. Толстой получил открытку и 17 июня написал Сталину о желании Бунина вернуться. Но началась война.
«Пальцы в трещинах от холода, не искупаться, не вымыть ног, тошнотворные супы из белой репы. Был я «богат» — теперь, волею судеб, вдруг стал нищ, как Иов. Был «знаменит на весь мир» — теперь никому в мире не нужен, — не до меня миру!»
Война примирила писателя с ненавистным большевистским режимом. Все ушло на второй план, а на первый вышла родина. Бунин купил карту мира и отмечал на ней ход военных действий, о которых читал в газетах. Иван Алексеевич праздновал разгром гитлеровской армии под Сталинградом как личную победу, а в дни Тегеранского конференции, сам себе удивляясь, писал в дневнике: «Нет, вы подумайте, до чего дошло — Сталин летит в Персию, а я дрожу, чтобы с ним не дай Бог чего в дороге не случилось». В конце войны писатель часто думал о возвращении на родину.
Марга Степун с Галиной уехали из Германии и практически жили на вилле у Буниных.
Бунин продолжал работать. 74-летний писатель отмечал в дневнике: «Господи, продли мои силы для моей одинокой, бедной жизни в этой красоте и работе!» В 1944 году он закончил сборник «Темные аллеи», куда вошли 38 рассказов. Через девять лет дополнил еще двумя рассказами «Весной, в Иудее» и «Ночлег». Сам автор считал лучшим своим произведением рассказ «Темные аллеи».
30 апреля 1945 года в полутемном купе вагона третьего класса Бунины отправились в Париж. Солнечным полднем 1 мая Иван Алексеевич после шестилетнего перерыва вновь на берегах Сены. Бунин первое время в тяжелых раздумьях: возвращаться в Россию или нет?
Иван Алексеевич почти беспрестанно болел, подолгу не мог встать с постели. Он чувствовал, что все кончается, все от него ускользает, что вот-вот придет час расставания с этим миром. Бунин разбирал архивы, писал воспоминания.
В октябре 1948 года последний раз поднялся на сцену. Все, кто пришел на встречу, знали, что Бунин давно и тяжело болеет. Каково же было их удивление, когда они увидели его бодрым, с живой и яркой речью, великолепными законченными жестами и красивым сильным голосом, и восприняли как чудо.
Свою последнюю дневниковую запись Иван Бунин сделал 2 мая 1953 года — почерк все еще твердый, но уже какой-то старчески заострившийся: «Это все-таки поразительно до столбняка! Через некоторое очень малое время меня не будет — и дела и судьбы всего, всего будут мне неизвестны!.. И я только тупо, умом стараюсь изумиться, устрашиться!»
В два часа ночи с седьмого на восьмое ноября 1953 года Иван Алексеевич Бунин тихо скончался. На смятой простыне лежал много раз читанный том «Воскресения». Отпевание было торжественным — в русской церкви на улице Дарю, при небывало громадном стечении народа. Многие плакали. Русские и французские газеты поместили обширные некрологи. Похоронен писатель позже — 30 января 1954 года (до этого прах находился во временном склепе) — на Русском кладбище Сент-Женевьев де Буа под Парижем.
Спасибо за внимание.